Город ангелов (1/1)
Пояснения автора: Что-то вроде продолжения предыдущего драббла. С того момента прошло, скажем, лет 5.
И я с чистой совестью списываю весь ООС на возраст, так что не кусайтесь сильно.Кисе улыбается девушке, которая проверяет его билет и паспорт, она краснеет и смущается его влюбленной улыбке и океану любви, что плещется в его глазах. Этот океан не меньше Тихого, который он сейчас собирается пересечь. Кисе забирает документы и чувствует, как приятно греет руку билет с рейсом ?Токио – Лос-Анджелес?.
Он летит в город ангелов по целому ряду причин. В первую очередь, его ждет кастинг на первые в его жизни голливудские съемки. Во вторую – так удивительно совпало, что в это время Аомине как раз играет против Лейкерс на их домашней арене. Так Кисе говорит ему. Кисе не говорит, что ради их несколькочасовой встречи он летит не на первый день кастинга, когда шансов больше, а на четвертый. Кисе кажется слишком откровенным признание, что увидеться с Дайки для него важнее, чем успешно дебютировать в Голливуде.
Он занимает свое место возле бизнесмена с ноутбуком, откидывается на спинку кресла, затыкает уши наушниками и прикрывает глаза, придумывая миллионы сценариев их встречи в вестибюле аэропорта. У него впереди целых 10 часов 28 минут, чтобы придумать, с какими розами он хочет видеть Аомине.Уже полгода прошло с их последней встречи на нейтральной территории, в Италии, куда Аомине приехал на Олимпийские игры в составе сборной Японии по баскетболу, а Кисе - на фотосессию для крупного итальянского модного дома. Полгода – недостаточно долго для того, чтобы забыть прикосновения его рук и вкус кожи, но в самый раз, чтобы начать сходить с ума от этих воспоминаний. Кисе не чувствует ни радости, ни предвкушения, он ощущает только ноющую боль в груди, будто к Аомине его не самолет везет, а тянет цепью, берущей начало от его сердца.Аомине встречает его без букета, он вообще будто бы и не встречать его сюда приехал. Будто бы подпирать стену в аэропорте – его любимое занятие, он так отдыхает, потому что уж больно отрешенное и спокойное у него лицо. Кисе становится обидно, ведь у него-то подкашиваются ноги от вида синеволосой макушки, возвышающейся над толпой встречающих, он почти собирается пройти мимо, но потом замечает, как нервно смуглые пальцы отбивают дробь по бедру, и улыбается. Он пропихивается сквозь толпу пассажиров, придерживая сумку на плече, и останавливается в шаге от Аомине, не в силах перестать улыбаться, не в силах ни приблизиться, ни поздороваться, ни обнять. Дайки с минуту изучает его нечитаемым взглядом, наконец, вздыхает облегченно и притягивает к себе, судорожно сжимая пальцами светлые волосы на затылке.Кисе не помнит, как они добираются до гостиничного номера Дайки.Аомине забывает спросить, как он долетел. Кисе забывает рассказать, как он скучал. Они долго, бесконечно долго целуются, вспоминая вкус губ друг друга, пытаясь отдать все накопившиеся за полгода поцелуи. Сумка с вещами брошена у двери, одежда исчезает так быстро, как будто ей самой неловко быть между ними.Кисе прижимается к смуглому торсу и каждой клеточкой кожи ощущает, как это правильно – чувствовать, как биение чужого сердца эхом отдается в его собственной грудной клетке. Он гладит сильные плечи и замечает, что мышцы под гладкой кожей стали больше. И это важно, это очень важно, это надо запомнить, подкорректировать образ Дайки, который он лелеет в сердце, и узнать, что еще в нем изменилось, пока они топтали землю разных континентов.Изменилось мало, разве что мышцы развились, но Рёте все равно надо проверить, надо потрогать брюнета везде, почувствовать подушечками пальцев каждый спрятанный от посторонних участок его тела. У Аомине, правда, несколько другие планы. Он не дает изучать свое тело губами, опуская Кисе на кровать слишком бережно для человека, который еще минуту назад чуть не вырвал молнию его джинс. И когда Дайки нависает над ним, когда его возбуждение уже явно из тягучего переросло в болезненное, а он только проводит рукой по лицу Кисе, пропускает между пальцами золотистые прядки, гладит костяшками пальцев щеку, очерчивает линию губ – вот тогда Кисе понимает, насколько он на самом деле любим. И в синих глазах он видит что-то такое, что разом выбивает из его легких воздух, заставляет притянуть к себе любовника за шею и вдохнуть из его рта недостающий кислород.
Рёте кажется восьмым чудом света, что Аомине не забывает растянуть его, достать из кармана валяющихся рядом с кроватью штанов тюбик со смазкой и что он входит не рывком, а медленно, неторопливо, стараясь быть аккуратным. Он подхватывает его ноги под коленями и укладывает себе на плечи, входя глубже, во всю длину. Кисе не сдерживает стона удовольствия от этого восхитительного чувства наполненности, от того, как приятно ему чувствовать Дайки везде, как приятно позволять ему все, зная, что это все только для него одного. Он притягивает брюнета к себе за волосы и неразборчиво шепчет что-то требовательное в губы. Аомине усмехается этим интонациям, начиная двигаться именно так, как больше всего любит Кисе, задевая простату, заставляя блондина то выгибаться под ним дугой, то толкаться бедрами навстречу. Рёта не выдерживает, просовывает руку между их влажными животами и тянется к напряженному члену, но Аомине отпихивает ее, сам обхватывает ствол, начиная двигать рукой в ритм толчкам. Кисе остается только открывать рот навстречу поцелуям и чувствовать, что из его мира исчезает все, кроме прикосновений Аомине, его глухих стонов, блеска его глаз и его близости.Расслабленные оргазмом, не находя сил для второго раунда, они лежат рядом, общаясь прикосновениями и ласками. Кисе думает о том, как это странно, невозможно, необъяснимо, за гранью реального – снова и снова влюбляться в одного и того же мужчину. Аомине думает, что место Рёты не в Японии, не на баскетбольной площадке и не на съемочной, его место в кровати Аомине, где бы эта кровать ни находилась. Он пытается донести эту мысль до блондина мягким поглаживанием по выступающей бедерной косточке, пытается убедить его, что им необходимо быть рядом, поддевая его язык своим. Кисе понимает. Но он не знает, что делать с этим пониманием.Они лежат так вечность.Вечность заканчивается через два с половиной часа, когда телефон Аомине нарушает симфонию их дыхания громкой мелодией. Кисе выцеловывает узоры на груди брюнета и слушает, как бегло он ругается на английском и обещает успеть к интервью перед матчем.
Когда Дайки оставляет кровать и начинает собираться, Кисе становится холодно, и он укрывается одеялом с головой.
- Рёта, послушай… - Аомине говорит на английском, но осекается и повторяет на японском: - Послушай, мой контракт с Кавальерс подходит к концу, и со следующего сезона мне предлагают играть за Лейкерс. Ты понимаешь, что это значит?- Что ты молодец? - Кисе не хочет думать, Кисе хочет втягивать носом воздух и чувствовать, что постель пахнет ими и дешевым порошком.- Это значит, - Аомине сдергивает одеяло с его головы и нависает сверху, натянув кофту на одну руку. - Что, если ты получишь эту роль, мы будем жить в одном городе. Не все время, но… но у меня будет полно матчей здесь.
- Съемки будут не только в Голливуде, они будут в Нью-Йорке и Нью-Джерси.- Все равно, - Аомине надевает кофту полностью и садится рядом, сверля его сосредоточенным взглядом. - Ты должен получить этот контракт. А потом и другие. Ты должен сниматься в Голливуде. Должен.Рёта улыбается властным ноткам.- А если не получится?- А если не получится, я буду возить тебя с собой в сумке по всей Америке.
- Заманчивая перспектива, - Кисе кладет голову на колени Аомине и запускает руку под его кофту, поглаживая пальцами напряженный живот. - Тогда я постараюсь провалиться.- Рёта, - брюнет перехватывает его руку поверх ткани и сжимает.- Ну что?- Я устал быть от тебя далеко. Мне уже не 15, помимо баскетбола у меня теперь есть и другие важные вещи.- Я не вещь.- Черт, Кисе! Я не это хотел сказать.- Да знаю я, что ты хотел сказать, - Кисе садится на кровати и смотрит на него с усмешкой во взгляде. - Ты хотел сказать ?пожалуйста, переезжай в Америку, давай купим квартиру в этом городе, где сбываются мечты, она, конечно, будет пустовать большую часть времени, но ее все равно можно будет называть нашим с тобой домом?.- Ну, не совсем… Но можно и так. Наша с тобой квартира – мне это нравится.
- И я буду ждать тебя там, как верная жена. А ты, ты будешь ждать меня в нашей квартире, как жена?- Как жена – вряд ли. Но да, я буду ждать тебя там.Когда Аомине уезжает, оставив на прикроватной тумбочке ключ-карту от номера, Кисе впервые за все эти годы не чувствует себя несчастным после его ухода. Цепь в грудной клетке больше не тяготит его, теперь она служит ему страховкой, теперь она дарит ему ощущение всесильности. И поэтому, когда на кастинге Кисе слышит свое имя, он подходит к режиссеру, упирается руками в стол между ними и говорит ?вы должны отдать эту роль мне?. Тот недоуменно поднимает брови, и Кисе добавляет: ?так сказал Аомине Дайки?.