1 часть (1/1)

?There's no earthly way of knowingWhich direction we are goingThere's no knowing where we're goingOr which way the wind is blowingIs it raining? Is it snowing?Is a hurricane a-blowing?Not a speck of light is showingSo the danger must be growingOh, the fires of hell are glowingIs the grisly reaper mowing?Yes!The danger must be growingFor the rowers keep on rowing!And they're certainly not showingAny signs that they are slowing!Stop the boat??Prelude??— Marilyn MansonЕсть такие ночи, когда совершенно не хочется спать. Когда город преображается, светится миллионами разноцветных огней, звучит тысячами различных голосов и наконец-то никуда не спешит. Сегодня в Лос-Анджелесе царила именно подобная атмосфера?— тягучая, будто патока, умиротворяющая и обезоруживающая, словно крепкая доза седативных препаратов. Ритм мегаполиса совершенно не ощущался?— его бешеный пульс перестал давить на барабанные перепонки, биение сердца вновь стало ровным, дыхание, всегда идеальное и мятное, не парализовывало своей свежестью, а лишь отдавало приятным ветерком, чуть колышущим лохматые верхушки стройных пальм. Бульвары, обычно заполненные от начала до конца подобно бурлящему котлу, немного опустели, машины замедлили свой бег, но яркие и красочные вывески, отражаясь пестрыми пятнами в зрачках прохожих, продолжали завораживающе мерцать, переливаться и вспыхивать, буквально гипнотизируя и вынуждая потратить кругленькую сумму на бесполезный туристический хлам. Лос-Анджелес, такой спокойный и чарующий, прекратит быть городом больших надежд, осуществляющим по щелчку пальцев мечты каждого приезжающего сюда человека, избавится от этого клише хотя бы на ближайшие пару часов, при этом не теряя своего природного величия и монументальности. Изумительная ночь для судьбоносных встреч.После полуночи в барах практически никого не было. На таких знаменитых бульварах, как Голливудский или Сансет, купить алкогольные напитки ночью крайне трудно, нужно иметь знакомых, готовых обеспечить всем необходимым в любое время суток или знать определенные места. Одним из заведений, поощряющих праздное пьянство, было ?Boardner's? в самом конце Сансет-Стрип, владелец которого рассчитывал на повышение посещаемости и, соответственно, прибыли от продажи спиртного в нежелательное время. Порой щедрость по отношению к людям, желающим утопить горе в стакане с пивом, даже срабатывала, но зачастую бар после двенадцати часов ночи пустовал, как это было сегодня.В ?Boardner's?, окна которого мерцали мягким и приятным замыленному глазу светом, тихо, почти неслышно играла музыка?— кажется, что-то из репертуара Этты Джеймс шестидесятых. Классический американский блюз угнетал и без того мрачные мысли бармена, стоящего за стойкой и тщательно протирающего стаканы. Его безразличный ко всему окружающему взгляд гипнотизировал щель в деревянном полу, а руки бессознательно повторяли одно и то же движение?— растирали по стеклянной поверхности графина отпечатки пальцев пыльной тряпкой. Ночная смена его абсолютно не радовала?— за пребывание в пустующем баре в ночное время суток скряга-хозяин отказывался доплачивать, а днем в его рабочие обязанности входило не только обслуживание клиентов, но и поддержание заведения в чистоте. То есть помимо того, что ему нужно подливать пива каждому сидящему за стойкой, он вынужден еще и время от времени брать в руки швабру и подтирать полустертый, кое-где подгнивший пол. Слышать все эти пьяные выкрики в свой адрес, получать выговоры от начальства, терпеть урезание зарплаты чуть ли не каждый месяц. Молодой человек невольно сжал ручку графина крепче, но взгляд его оставался таким же безучастным.—?Извините,?— приятный женский голос мгновенно рассеял его отрешенность. Он поднял голову, удивленно озираясь по сторонам. Единственный клиент, о котором он умудрился забыть, находился прямо перед его носом. —?Вы не могли бы повторить?Девушка, сидящая на высоком, довольно неудобном стуле, пододвинула в сторону бармена пустой стакан. Ее голубые глаза, полные грусти и тоски, блестели в искусственном свете ламп. На самом их дне, как показалось молодому человеку, затаилось что-то колючее, бесстыдное и вызывающее. Это ?что-то? подростки и рок-звезды, как правило, претенциозно обзывают ?протестом миру, загнивающем в коррупции, нищете и проституции?. С точки зрения остальных людей, переросших пубертатный период и похоронивших мечты о собственной группе, это ?что-то? называлось наглостью и хамством. Но судя по глубокой печали ее взгляда, безжалостно душившей бунтарство и воодушевленность, разочарование в жизни вот-вот ее настигнет, не даст в полной мере ощутить все радости человеческого бытия. В зеркале души этой девушки бармен увидел и свое отражение?— отчаявшийся и безразличный к происходящим вокруг событиям в столь юном возрасте. Он тут же проникся к ней сочувствием?— ее работа наверняка не лучше, какая-нибудь проститутка на бульваре, приманка для похотливых туристов и объект презрения для местных моралистов. Вот оно, будущее Соединенных Штатов?— крайне перспективное и подающее большие надежды. Бармен грустно усмехнулся, кивая в ответ на просьбу, и, взяв с полки бутылку, наполнил ее стакан ароматным бурбоном.—?Благодарю,?— обворожительная улыбка на секунду скрасила горечь на ее лице. Пушистые русые волосы немного растрепались, тушь с ресниц осыпалась, словно дешевая мишура с нарядной рождественской ели, под глазами залегли темные круги, а красная помада на пухлых губах размазалась, придавая ее виду доступности и легкомыслия, но вместе с тем, несомненно, добавляя привлекательности и обольстительности.Зацепившись взглядом за выкрашенные в бордовый цвет ногти девушки, постукивающие по стакану с алкоголем, бармен заметил на среднем пальце правой руки перстень с карикатурным изображением дьявола, чья саркастичная и завораживающая пороком усмешка, казалось, была адресована персонально ему. Безымянный палец левой руки украшало простое, ничем не примечательное обручальное кольцо. Бармену пришлось поставить под сомнение свои выводы о непростой работе по ночам. Теперь, изучая запоздалую клиентку пристальным взглядом, он понял, что поторопился с ярлыками, ведь она совсем не походила на блудницу. И дело вовсе не в серьёзных отношениях, на которые указывало поблескивающее серебро на ее пальце?— что-то завораживающее, таинственное и совершенно непорочное в ее улыбке и взгляде заставляло поверить в безгрешность перед окольцевавшим ее мужчиной. Однако лукавый и соблазняющий Люцифер на перстне буквально вынуждал вспомнить крылатое выражение о тихом омуте и его жителях и словно предостерегал, что остальные прегрешения эта дамочка в церкви явно не замаливает. Во избежание вопросов о причине чрезмерной заинтересованности бармен поспешил вернуться к заляпанному графину и пессимистичным мыслям о своей собственной жизни.Петли входной двери со стеклянными вставками и неоновой надписью ?Открыто? скрипнули, впуская в уютное помещение бара высокую темную фигуру. Бармену пришлось вновь бросить свое бесполезное занятие и поднять глаза. В целях экономии электричества свет в той части заведения не включали, поэтому разглядеть лицо вошедшего сразу не представлялось возможным, но по телосложению можно было определить, что это мужчина. Он что-то проворчал, прикрывая за собой дверь, и неспешной, размеренной походкой направился к стойке. Как только мрак выпустил его из своих объятий, позволяя тусклым лампочкам осветить его лицо, бармен смог внимательно рассмотреть посетителя. Его внешность необычная, врезающаяся в память надолго и, если расценивать под определенным углом и через призму его публичной деятельности, даже пугающая. Волосы, для описания которых шаблонный оборот ?как смоль? не подходил, ибо они казались еще чернее, небрежно залачены, формируя самое настоящее воронье гнездо и подчеркивая образ плохого парня. Большую часть бледного лица с выраженными скулами закрывали солнечные очки, которые мужчина не посчитал нужным снять даже в помещении, не говоря уже о том, что необходимости в них ночью не было никакой. На полных, чуть поджатых покусанных губах бармен заметил следы матовой помады цвета спелой вишни. Принт на темно-бордовой футболке в виде неразборчивого для непосвященных рисунка и аккуратно выведенной надписи ?Love will tear apart?, кожаная куртка на широких плечах, прямые черные брюки и массивные ботинки на платформе создавали мрачный, темный образ идеального романтического героя для депрессивного подростка-неформала с суицидальными наклонностями. Мужчина опустился на стул рядом с девушкой, которая не обратила на него никакого внимания, ее задумчивый взгляд оставался полностью сосредоточенным на стакане с нетронутым бурбоном.—?Виски,?— заказал он. Его бархатный, низкий, пробирающий до самых костей своей вкрадчивостью и хрипловатостью баритон показался бармену смутно знакомым.Он взял бутылку Jack Daniel’s, плеснул ее содержимого в широкий стакан с толстым дном, кинул кубик льда и услужливо придвинул его Ромео от мира готов. Тот молча, не удостоив бармена даже благодарным жестом, осушил стакан одним глотком.—?Лед был абсолютно не к месту, только вкус подпортил,?— вздохнул мужчина, чуть надув губы. —?Эту порцию я вам великодушно прощу, если оставите бутылку мне и милой даме.Он перевернул стакан вверх дном, и кубик льда звонко шмякнулся на покрытое лаком дерево. Бармен был слегка потрясён наглостью новоиспеченного клиента, но виду показать не посмел. Ему хватало людей, не уважающих его тяжелый труд. Каждый второй норовил затеять пьяную драку, разбить парочку стаканов или задеть чувства работника питейного заведения. Бармен вздохнул, пробормотав ?простите, сэр?, убрал с глаз долой подтаявший лед и поставил бутылку виски перед привередливым джентльменом. Вновь не услышав ничего, хотя бы отдаленно напоминающего ?спасибо?, он поспешил ретироваться в зал, чтобы навести там порядок и тем самым уменьшить количество завтрашних обязанностей и снизить вероятность нервного срыва от общения с людьми.Довольный своей маленькой победой над нерасторопным барменом, мужчина наполнил свой стакан почти до краев. Теперь, когда его не тревожило халатное отношение к вкусу чистого, без примесей льда и содовой виски, он обратил внимание на сидящую рядом девушку. В профиль она показалась ему вполне симпатичной, с пухлыми щеками и взлохмаченными короткими волосами.—?Не возражаете, если я присоединюсь к вашему скромному, но веселому торжеству? —?девушка выглядела все такой же отстраненной, и лишь после затянувшейся паузы оставила раздумья и повернулась. Эти несколько секунд, видимо, понадобились ей для подтверждения того, что обращаются именно к ней.Мужчина резко поменялся в лице, на мгновение забыв, как дышать, будто эта функция не предусмотрена в его организме. Он поджал губы, чуть сузил глаза, скрытые темными стеклами очков. Этот недоброжелательный, насмешливый, но такой пронзительный взгляд голубых глаз воздействует на него хуже любых психотропных препаратов, которые он принимал часто и в больших количествах. Он преследует полыхающим пламенем в жутких кошмарах и является блаженным упоением в сладких сновидениях. Синева глаз, которая из раза в раз опьяняет и обезоруживает, но вместе с тем заставляет почувствовать себя униженным и недостойным обладать ей, такой прекрасной и недосягаемой.—?Недалеко отсюда есть бар для мрачных поклонников Сатаны,?— ироничный тон не вывел мужчину из ступора. Он, находясь под пристальным взором, все еще не мог пошевелиться. —?Готы, как вам наверняка известно, отличаются высокой терпимостью по отношению к сексуальным меньшинствам. Какой-нибудь парень, увешанный крестами, будет рад вашей компании намного больше меня.Ему стоило больших усилий взять себя в руки. В тот момент, когда девушка отвернулась, чтобы сделать глоток бурбона, мужчина глубоко вздохнул и чуть сжал кулаки. Это не она, и это абсолютно точно не ее взгляд. Северная Каролина на другом конце страны, далеко от Калифорнии, они не увидятся еще очень долго. Если она вообще когда-нибудь захочет его увидеть.—?Вы имеете что-то против гомосексуальных готов? —?ирония всегда была его защитной реакцией. Сарказм возводил высокую и прочную крепость, отторгавшую всех, кто мог нанести любой, даже самый незначительный вред его маленькому и хрупкому миру, порой таившему действительно отвратительные вещи.—?Сейчас я имею что-то против даже самых благочестивых и абсолютно гетеросексуальных христиан,?— ее стакан наполовину опустел. Теперь она держала его на весу и крутила, рассматривая золотистую жидкость с разных ракурсов.—?Что ж, тогда лучшей компании, чем я, точно не подвернется,?— мужчина сделал два больших глотка виски даже не поморщившись. —?Вся моя деятельность направлена на противостояние населению с подобным мировоззрением.—?Неужели? —?девушка с интересом поглядывала на него из-под полуопущенных ресниц. Меланхолия уступила место издевке, яркой искрой вспыхнувшей в ее выразительных глазах. —?И что же является делом всей готической жизни?—?Песни,?— он чуть дернул плечом, отчего его ответ преисполнился скромностью. Взгляд его был направлен в зал, где одинокий бармен подметал пол. Говоря о своем творчестве, он чувствовал себя некомфортно, если смотрел на собеседника в упор. Он до сих пор не мог перебороть в себе некоего стеснения в разговорах о своей жизни, карьере, мыслях. Очки были своеобразным спасательным кругом в тех ситуациях, когда журналисты намеревались вытащить наружу все его грязное белье. —?Когда-то давно писал стихи, даже ходил в клуб на вечера свободного микрофона. Но всерьез решил пересмотреть способ выражения протеста, когда народ, послушав мои творения, говорил: ?Не, Брайан, поэт из тебя дерьмовый, а вот голос что надо. Тебе бы группу собрать?.Его манера речи действительно была крайне притягательной?— плавная, невозмутимая, способная привлечь внимание одной лишь интонацией. Он растягивал слова, словно карамельные ириски, выразительно поджимал губы, когда это требовалось, говорил с придыханием?— вместо твердого ?с? проскальзывало ?ш?, придавая произношению изюминку.—?Так тебя зовут Брайан? —?девушка решила, что знает о нем слишком мало, чтобы расспрашивать о чем-то личном, поэтому имя, ключевой элемент знакомства, выяснить просто необходимо. Желание уединения отошло на второй план, уступая место интересу к неординарному в своем виде и своей манере общения мужчине.—?Разве я не представился? —?он чуть было не спросил: ?Разве ты меня не знаешь??, но вовремя исправился. Его натура была довольно эгоистичной, порой заносчивой, но эти качества, обычно, не касались его творчества, где не было места спеси и безосновательной гордыни самим собой. Ничего подобного, лишь самокопание и самобичевание. —?Прошу прощения за мое невежество, профессиональная привычка. Куда ни приду?— все знают не только мое имя, но и фамилию, возраст, значение татуировки на правой ягодице, размер члена в сантиметрах и дюймах.Девушка тихо рассмеялась, а мужчина вновь позволил себе поймать ее взгляд. Он окончательно смягчился, перестал быть враждебным, однако ирония, лучезарность и что-то еще, таинственное и сокрытое, что ему пока не удавалось рассмотреть, никуда не исчезли. Он также отметил пару очаровательных и подкупающих черт?— она прищуривает правый глаз и немного морщит нос, когда смеется. Мужчина облегченно вздохнул. Он симпатизирует сидящей рядом девушке не только из-за взгляда или другой ассоциативной схожестью с ней.—?Странное ощущение,?— она исподлобья рассматривала его губы, нос, всклокоченные волосы, задумчиво хмуря брови и улыбаясь уголком рта. —?Будто я тебя знаю, но очень давно не видела. Так обычно бывает, знаешь, когда после продолжительного отсутствия приезжаешь в родной город на бабушкин день рождения, встречаешься с кучей родственников, половину из которых видишь впервые в жизни. Тебя тискает и расспрашивает о жизни тучная женщина лет пятидесяти, один бог ведает, откуда появившаяся, а потом мама сообщает, что это твоя любимая тетушка, которая нянчилась с тобой в детстве больше всех.—?Я, скорее, та самая бабушка, виновница торжества,?— он покривил губы в скромной широкой ухмылке, совсем не похожей на голливудские белозубые улыбки, которые сияют на лицах большинства знаменитых людей и сочатся фальшью. —?Она терпеть не может всех присутствующих, периодически выползает на воздух, чтобы покурить травки, терпеливо собирает подарки и ждет возможности совершить какую-нибудь грандиозную гадость. Лежа на смертном одре, бабуля объявит, что переписала все фамильное барахло на любимую из пяти своих кошек.—?Надеюсь, ты избавишь свое семейство от подобной участи, дедуля Кауфман*,?— такое сравнение пришлось мужчине по душе, он заулыбался еще шире. Девушка допила свой бурбон и развернулась к собеседнику вполоборота, подперев ладонью щеку. —?Значит, ты решил последовать совету сомнительных чуваков, которые не смогли вытерпеть твои рифмованные попытки протеста, и собрал группу?—?Можно и так сказать,?— он кивнул, облизывая губы, затем перегнулся через барную стойку, выудил с полки несколько стаканов и принялся выстраивать из них башню. —?Возможно, ты даже о нас слышала. Настоящая находка хард-рока девяностых, если верить заголовкам.—?Не сказала бы, что это мое время, я предпочитаю что-то более древнее и классическое,?— стеклянная башня опасно накренилась, один стакан полетел вниз. Девушка успела подхватить его всего за секунду до трагедии и, протерев рукавом джемпера, вернула на верхушку. —?Девяностые считаются пиком популярности гранжа, а это совсем не мой жанр. Наверное, единственные, кто мне нравятся из этой эпохи, это Oasis. И еще в подростковом возрасте часто слушала глэмовый альбом, который назывался, кажется, Mechanical Animals. Бесполое существо на обложке порождало много вопросов, но звучание вызывало приятные ассоциации с Боуи.Мужчина широко улыбнулся, все еще возясь со стаканами. Он хотел сделать хрупкую стеклянную башню как можно более высокой, но с каждым новым стаканом вероятность грандиозного падения все ближе приближалась к критической отметке.—?Все люди одинаково уязвимы и пусты, вне зависимости от половой принадлежности. Это часть концепции альбома,?— он оставил бесполезную попытку задействовать в своем конструкторе все имеющиеся стаканы, взял бутылку и налил виски сначала ей, затем себе. —?Название, оформление и тексты?— лишь часть того хаоса, который переживал в голове создатель.—?Ты, видимо, неплохо разбираешься в заморочках их фронтмена,?— она чуть наклонила голову в бок, челка скрыла один глаз.—?Сложно сказать,?— мужчина неторопливым и аккуратным движением снял солнцезащитные очки и, сложив дужки, убрал в нагрудный карман куртки. —?Мои заморочки?— та загадка, ответ на которую не могу дать тебе даже я сам.Девушка, подносившая к губам стакан, замерла. Их взгляды наконец встретились. Из-под полуопущенных век на нее смотрели медово-карие глаза с едва уловимым болотным отливом. В них читалась язвительная усмешка, намертво въевшаяся в самую их глубину, но вместе с тем и трепетное благоговение к чему-то бесконечно священному. В глазах его, где-то на поверхности, было сладострастие, но в самом низу, куда осмеливался заглянуть далеко не каждый, обитал червь, медленно, но верно обгладывающий его внутренности. Невыразимая, затаенная печаль, крошечными крупинками пыли осевшая в самых темных и сокровенных уголках его сердца. Маленькая трещинка, которую кто-то оставил по неосторожности, посчитав, что такого человека, как он, невозможно задеть. Девушка с трудом узнала в нем шестипалого красноволосого андрогина** с обложки полюбившегося альбома. Она приподняла брови, похлопав ресницами, и тряхнула головой, все еще пытаясь перебороть удивление и продолжить непринужденную беседу.—?Что ж, принадлежность к мужскому полу пошла на пользу твоему образу,?— только и смогла выдавить она, чуть улыбаясь,?— Мэрилин.Она произнесла его имя так осторожно и мягко, словно пробуя на вкус его звучание. Оно оказалось терпким, кисловато-сладким, будто лимонная цедра, залитая самым свежим медом. Оно не казалось пустым или фальшивым, совсем нет. Элегантное девичье имя отражало всю ту ранимость и нежность его натуры, которую постоянно пыталась подавить в себе вторая личность, ?Мэнсон?, чья жестокость и злоба вырывалась наружу и находила себе место во время выступлений. Он чувствовал себя иным человеком в свете софитов, действительно революционной, абсолютно бесстрашной и властной фигурой, способной на многое, если не на все. И лишь основной и единственной подлинной персоне, Брайану, удавалось гармонично сочетать в себе две эти крайности, не переходить за рамки дозволенного в обоих своих проявлениях.Он был не в силах вымолвить ни слова, с его приоткрытых губ сорвался тихий вздох. Теперь, без защиты темных очков, он чувствовал себя еще более жалким и уязвимым перед необычайной проницательностью ее взгляда, вновь попался в смертельный капкан. И он прекрасно осознавал, что если железные клешни сомкнутся на его сердце еще раз, живым ему из этой ловушки не выбраться.—?Могу и я узнать имя прекрасной незнакомки, полюбившей мою музыку за неплохое копирование Дэвида Боуи? —?он поерзал на стуле, пообещав себе более не смотреть на девушку в упор. Но как только на ее лице отразилась озорная улыбка, обет был незамедлительно нарушен, и он почувствовал себя подавленным, будто в свежей, еще не успевшей затянуться ране поковырялись хорошо заточенным ножом, и она заныла еще сильнее.—?Бриджит,?— она приподняла свой стакан. Он, с трудом овладев подрагивающей рукой, сделал то же самое. —?А копирование могло бы быть гораздо лучше, твой вид запомнился мне больше, чем песни.—?В последующих альбомах я старался делать больший упор на музыку,?— тихий звон бокалов, она сделала небольшой глоток, его же виски оставался нетронутым.—?Наверное, именно поэтому я больше ничего о тебе не слышала.Бриджит смотрела на него с лукавой усмешкой, ощущая, как по телу разливается приятное тепло от выпитого алкоголя и душевного умиротворения. Мэрилин смотрел на нее завороженно, с застывшей на лице полуулыбкой, ощущая лязг металла где-то в районе сердца.