1. (1/1)

Было ли у вас когда-нибудь такое ощущение, будто всё в вашей жизни неправильно? Что кровать в комнате стоит не там, где должна? Что вид из окна совсем не такой, какой вам бы хотелось? Что все, кто окружают вас?— лишь декорация, умело скрывающая реальных людей, способных помочь? Я живу с таким ощущением каждую минуту своей никчёмной жизни, не в состоянии избавиться от этого. Я будто упал в глубокую яму, но никто не спешит вытащить меня, а дождь из проблем всё льёт и льёт, и нет ему конца.—?Опаздываем,?— слышу стук в дверь и мамин недовольный голос.Её явно не устраивает то, что я всё ещё торчу в своей комнате, хотя давно должен быть внизу. Я не отвечаю, лишь продолжаю, не отрываясь, пялиться на парня, что смотрит на меня из зеркала. Мне он совсем не нравится, потому что безумно раздражает его худощавое телосложение, огромные мешки под глазами, вечно сжатые в тонкую линию губы и бледная, будто из фарфора, кожа. Иногда мне кажется, словно моё настоящее лицо украли, а на его место приклеили вот это, восковое, совсем безжизненное и безэмоциональное.—?Джастин, черт бы тебя побрал! —?в этот раз голос принадлежит отцу, а его стуки в дверь такие сильные, что мне кажется, будто та сейчас обязательно должна слететь с петель. —?Немедленно выходи!Я отрываю взгляд от ?скелета?, отражающегося в зеркале и, натянув на себя худи с капюшоном, иду к двери. Рука ложится на прохладную металлическую ручку, несильно нажимая на неё, отчего дверь с лёгкостью отворяется. Отец стоит напротив и смотрит на меня тем самым своим взглядом, какой бывает у него всегда, когда мужчина недоволен, либо в очередной раз его одолевает дикое желание выплюнуть мне в лицо сотню оскорблений. Давай, скажи мне, как сильно ты ненавидишь тот день, когда я родился. Но он, к моему большому удивлению, молчит. Лишь оценивает мой внешний вид и, не найдя ничего сверхъестественного, разворачиваются и идёт вниз, желая побыстрее расправиться с нашими общими делами.Сегодня среда, и у нас, как это обычно бывает в этот день недели, запланирована поездка к семейному психологу. Хочу сказать, что эти сеансы?— самая бесполезная трата времени и денег, потому что а) это нихрена не помогает и б) моя семья никогда не исправится, пока сама этого не захочет и никакой долбаный психолог со своими нудными разговорами тут не поможет. Лично я не собираюсь меняться, пока этого со своей жизнью не захочет делать вот этот идущий впереди меня человек.Я не завтракаю, потому что знаю, что это станет ещё одной причиной для косых взглядов. Игнорирую маму, которая жаждет обнять меня и пожелать доброго утра (очередные советы психолога по сближению семьи), и выхожу из дома, даже не удосужившись закрыть за собой входную дверь.В салоне автомобиля отвратительно пахнет клубникой и женскими духами. Чужими. Родители сидят впереди, и мама не прекращает рассказывать о ?милом йорке?, которого продаёт одна её знакомая. Отец игнорирует эти рассказы, и я полностью уверен, что его голова забита той, кому принадлежат эти приторные и щекочущие нос духи. Неужели мама и вправду не замечает его постоянных поздних возвращений домой, следов от чужих ногтей на спине, багровых засосов на шее, которые он неумело прячет под воротником выглаженной ею же рубашки? Или всё же замечает, но отчаянно пытается сохранить семью? Если это так, то она та ещё идиотка.В кабинете у Лесли (нашего психолога) по-прежнему светло, пахнет цитрусами, те же самые картины висят на стенах, а тиканье маятника Ньютона, кажется, не прекращается никогда (кого-то это и вправду может больше успокоить, нежели выбесить?). Блондинка в бежевой юбке-карандаш и полупрозрачной блузе сидит напротив, исподлобья наблюдая за каждым из нас, будто мы подопытные в её собственноручно созданном эксперименте, который почему-то всё время идёт неудачно, сколько бы попыток исправить не было сделано. Меня начинает тошнить от пребывания здесь уже буквально через пять минут. Тошнит от этого изучающего взгляда тёмных глаз, от звука ручки, скользящей по бумаге, тошнит от фальшивой улыбки матери, которая не перестаёт сжимать руку отца, пока тот сидит здесь только потому что не хочет очередного скандала, а не за тем, чтобы попытаться хоть что-то исправить. Да и есть ли смысл исправлять? Может, спасти меня было ошибкой?—?Джастин,?— я перевожу взгляд с сцепленных рук родителей на Лесли, замечая, что сегодня на её губах красная помада,?— как твои дела?—?Нормально,?— пожимаю плечами и произношу это с таким безразличием, будто этот ответ давно заложен в моей голове.Нормально, нормально, нормально.У меня всегда всё нормально.—?Хорошо,?— психолог недовольна моим ответом, но доставать меня она не собирается. В этом плюс Лесли: она знает, когда нужно промолчать. —?А как ваши дела, мистер и миссис Бибер?Отец говорит о том, что у него всё прекрасно, а я вижу, как каждое из этих слов пропитано тонной лжи и лицемерия. Он принимается рассказывать о каком-то грёбанном прогрессе в наших взаимоотношениях, а мне хочется сигануть в окно, лишь бы не слышать эту фальшь. На кой чёрт ты врёшь? Но Лесли наоборот остаётся довольна его россказнями, потому что её накрашенные пухлые губы складываются в улыбку. Чёрт, только не говори, что этот ублюдок трахает тебя? Теперь я смотрю на психолога по-другому. Теперь меня тошнит от её присутствия настолько, что идея прыгнуть получает очередной плюс. Пелена перед глазами стирается, окрашивая когда-то светлый кабинет самыми грязными и мерзкими красками.До конца сеанса ещё полчаса, а уйти пораньше мне категорически запрещается, ведь тогда начнутся грёбаные проблемы с родителями, психологом и врачами в больнице, если Лесли не понравится эта выходка и она сдаст меня (а она это сделает, можно даже не сомневаться). Поэтому я продолжаю сидеть в кресле, постукивая указательным пальцем по мягкой обивке, потому что мои нервы на пределе. Голова раскалывается от постоянного недосыпа, глаза слезятся, а из-за спёртого воздуха мне сложно сделать нормальный и безболезненный вдох. Такое чувство, будто мир желает поскорее избавиться от меня, словно я очередной ненужный сорняк. Наверное, так и есть.Я подрываюсь с места сразу же, как только вижу, что стрелка на часах достигла отметки в десять часов. Родители прощаются с Лесли, мама просит у неё пару советов, а отец что-то тихо шепчет ей на ухо, когда мать отходит на пару шагов. Я вижу эту чёртову улыбку блондинки и её едва ощутимое касание к руке этого ублюдка, и это заставляет меня злиться и возненавидеть всё это дерьмо ещё больше. Не дожидаюсь родителей и пулей вылетаю из кабинета, чуть ли не врезаясь в какую-то девчонку, которая тут же высыпает на меня весь поток бранных слов из своего лексикона. Но и до этого мне нет дела, потому что мысли совсем не здесь.—?Джастин, садись в машину! —?я слышу голос мамы, когда уже спускаюсь вниз по ступеням и поворачиваю в сторону центра.—?Прогуляюсь пешком! —?сквозь сжатые зубы кричу я в ответ и, не желая оставаться рядом с этой конченой семейкой, иду в школу.Пускай у меня и не сделана домашка, пускай нет никакого желания видеть учителей и своих одноклассников, я всё равно чувствую себя там намного лучше, чем в собственном доме. Наверное, это потому, что там нет отца.Школа уже давно стала для меня довольно посредственной и совсем не нужной вещью. Я считал, что здесь не учат ничему путному, кроме как унижениям. В нашей школе избиения и унижения слабых были обычной вещью, поэтому на этом даже не акцентировали внимание (тем более, если избивали детей из не совсем приличных семей). Здесь действовал чёртов закон джунглей, поэтому без клыков и когтей сюда нечего соваться, иначе ты с лёгкостью станешь очередной жертвой. Не скажу, что меня избивали и унижали здесь постоянно, но считали странным и чокнутым, поэтому не связывались. Почему же я приходил сюда, если ненавидел это место? Скорее всего для того, чтобы отдохнуть (хотя пребывание здесь вряд ли можно назвать отдыхом) от постоянной беготни мамы вокруг меня, будто, отвернись она хоть на секунду, я обязательно попытаюсь сделать с собой что-то, и недовольных взглядов отца. Второй ненавидел меня настолько сильно, что мне казалось, будто будь у него в тот день шанс оставить всё, как есть, он бы сделал это. Он бы ни за что не спас меня, если бы нашёл моё тело сам, без матери.Слегка влажные руки ложатся на мои глаза, тем самым погружая меня в сплошную тьму, где не видно этого серого мира с фальшивыми людьми. Была бы возможность, я бы ходил так всегда, дабы не лицезреть всего этого окружающего дерьма, в котором нам приходится плавать. Мне совсем не хочется класть свои ладони поверх женских рук, называть её имя (я без доли сомнения уверен, что это Майли, моя лучшая подруга) и прерывать этот момент темноты и полнейшего молчания. Но Майли надоедает игра ровно через двадцать секунд моего молчания. Она убирает свои руки, и мои глаза снова видят, а перед ними начинают скакать чёрные пятнышки, что заставляет меня зажмуриться.—?Ты всегда был нудным, Бибер,?— шатенка плюхается рядом со мной на лавочку, швыряя свою сумку на землю.Её голубые глаза тут же устремляются на моё лицо, и я уверен, что подруга ищет ответы на свои немые вопросы, которые она никогда не задаст, так как знает, что я ненавижу подобную херню. Какой смысл рассказывать о том, как всё дерьмово, если от этого дерьма меньше не станет?Через минуту Сайрус отворачивается, а я снова благодарен ей за то, что в неё не вселилась моя мама, которая бы каждую секунду интересовалась моим самочувствием и нет ли у меня желания убить себя. Есть. И оно не проходит никогда.На ней чёрное платье, на ногах тяжёлые ботинки на высокой подошве, а на глазах солнцезащитные очки, хотя солнце сегодня и не думает выходить из-за пасмурного неба. От девушки пахнет ванилью, вишнёвой жвачкой, которой она постоянно раздражающе хлопает, и сигаретами (наверняка снова курила в женском туалете); на её губах смазанная бордовая помада, а синий лак на ногтях давно потрескался. Майли никогда не заботится о своём внешнем виде, она ненавидит всех этих расфуфыренных красоток с идеальной укладкой.Мы дружим с Майли с пелёнок, именно с ней мы учились кататься на велосипеде, именно с ней мы сбивали в кровь коленки и локти, именно с ней впервые решили поцеловаться, потому что нам было интересно, каково это, именно с ней выпили свой первый алкоголь, именно с ней впервые выкурили косяк и попали в полицейский участок за то, что разрисовали дом бесящей нас старухи. Майли была со мной всегда. Была со мной в момент, когда я сломал руку, пока убегал от собак, в момент моего первого отравления алкоголем, из-за чего я всю вечеринку провёл в туалете, была со мной во время моего первого срыва, во время моей депрессии. Но в тот день Сайрус не было рядом. В тот день она даже не знала, что меня могло не стать. Поэтому сейчас она практически не вспоминает то время, живёт так, будто ничего не случилось, и я вижу, как сильно она старается быть более хорошим другом для меня, будто в том моём поступке есть её вина. Но ты не виновата, Майлз. Никогда не была виновата.—?Сегодня на математике Стивенсон подрался с Купером,?— проговаривает девушка спустя минут пять нашего молчания.Я закусываю внутреннюю сторону щеки и легонько киваю, давая понять, что услышал её. Не скажу, что эта новость хоть как-то удивила меня, учитывая то, что драки у нас происходят ежечасно. Но вот то, что избили Купера, который давно напрашивается на то, чтобы получить в морду, меня забавляет и даже радует. Надеюсь, на эту ситуацию забьют так же, как и на другие, потому что будет жаль Стивенсона, если у него начнутся проблемы с администрацией школы и родителями. Его отец, по-моему, полицейский, поэтому не думаю, что он будет рад такому вот выпаду своего сына. Закон и порядок, все дела.Майли достаёт из кармана свой телефон, на который несколько секунд назад пришло пару сообщений. Её губы тут же складываются в улыбку, когда она прочитывает оба. Не то, чтобы мне уж слишком интересно, но развеселить Сайрус настолько сложно, что иногда волей-неволей проскакивает ощущение, будто девушка из бетона сделана. Она поднимает на меня взгляд своих голубых глаз и долго молчит, словно размышляя над тем, достоин ли я владеть этой информацией. Но темноволосая всё же произносит то, что заставляет меня напрочь забыть об отце, о котором я думал всё это время:—?Сегодня ночью мы идём на гонки!***Увидеть заинтересованного в чём-то Джастина Бибера, изо рта которого без конца вылетают вопросы, вещь практически невозможная. Казалось, я давно потерял интерес хоть к чему-то в этой жизни. Всё было таким серым, обыденным, отчего мне даже не хотелось связывать себя с этим. Но гонки! Это было что-то новое, неизведанное и загадочное. Не то, чтобы я был отсталым и не знал, что такое гонки на мотоциклах ночью, но присутствовать на них мне никогда не приходилось. И тут мне было интересно всё, начиная от того, как Майлз прознала о том, что в нашем городе проводятся такие мероприятия, и заканчивая тем, каким образом у нас появилась возможность присутствовать там. Но Сайрус упорно игнорировала мои вопросы, делая вид, что ей совсем не до глупых разговоров со мной. Сначала она прикрывалась тем, что ей нужно подтянуть английский, поэтому весь урок просидела с таким видом, будто действительно внимает каждое слово учителя, в столовой она молча ела свой салат, опять же игнорируя меня, ну, а потом нам дали тест по биологии, с которым у меня не было никакого шанса соревноваться. Каждый человек, впервые встречающий Майли, думает, что она та ещё оторва, но никто не знает, что она заботится о своих оценках, посещает факультативы по астрономии и любит песни Бритни Спирс. Иногда мне хочется так же выдавать себя за того, кем не являюсь, но я слишком туп и прост для этого. Поэтому люди видят во мне просто-напросто ходячую проблему, общаться с которой у них нет никакого желания.Майлз сдаётся только после последнего урока, когда вы выходим из здания школы, и я интересуюсь, не хочет ли она пойти в кафе. Не то, чтобы я жаждал таскаться по таким местам, но это намного лучше, чем идти домой и лицезреть лицо своего отца, которого я, наверное, ненавижу больше, чем он меня. Девушка печатает что-то в своём телефоне, а потом поднимает на меня свои глаза, закусывая губу:—?Я познакомилась с одним парнем вчера,?— начинает девушка, а я понимаю, что теперь узнаю всё, чем интересовался на протяжении дня. —?Он сказал, что часто посещает гонки и пригласил меня туда.—?Тебя? —?переспрашиваю я, желая убедиться, что она не оговорилась.Шатенка кивает.—?Но тогда каким боком здесь я?—?Джей,?— она подходит на шаг ближе, кладя свою руку на моё плечо,?— мы же всегда с тобой вместе куда-то ходим. Не могла же я поступить, как самая последняя предательница и не позвать тебя на такое крутое мероприятие,?— её губы складываются в улыбку, а я улыбаюсь вместе с ней.—?Спасибо, Майлз,?— проговариваю я и заключаю подругу в крепкие объятия, на которые она с охотой отвечает. —?В кафе?—?Нет, извини, мне нужно помочь папе.Я киваю и вызываюсь проводить её домой.Помочь папе. И сейчас меня разъедает такая зависть, потому что у Майли, в отличие от меня, есть настоящий отец, который любит её, который просит у неё помощи и проводит с ней время, когда это позволяет его плотный рабочий график. Мистер Сайрус делает всё, чтобы быть отличным отцом, чтобы его дочь никогда не чувствовала себя одинокой или незащищённой, поэтому у неё никогда не возникает тёмных мыслей, поэтому Майлз бы никогда не сделала то, что однажды сделал я. В этом мы и отличаемся. Майли счастлива и радуется каждому прожитому дню, а я желаю, чтобы всё поскорее закончилось, потому что уже ничто не способно порадовать меня.Домой идти нет никого желания, но и гулять в одиночестве по такому надоедливому городу я не хочу, поэтому всё же сворачиваю на свою улицу. Сейчас около четырёх, поэтому не мудрено, что мама уже вернулась и готовит ужин, дабы порадовать любимого мужа, который, как это обычно бывает в последние полгода, вернётся лишь ночью и сразу ляжет спать, а утром снова свалит на работу. Иногда меня одолевает желание, чтобы он больше никогда не переступал порог этого дома, чтобы его сбила машина, разодрали собаки, убили хулиганы в подворотне. Мне плевать.—?Уже вернулся? —?мама появляется в коридоре сразу же, как только входная дверь хлопает, оповещая о моём приходе. —?Как в школе? Как Майли?—?Нормально.Я не настроен на разговор, поэтому сразу же иду к лестнице, желая поскорее оказаться в своей комнате. Мама не настаивает и с лёгкостью позволяет мне пойти наверх, а сама идёт обратно на кухню, скорее всего, чтобы продолжить готовку. Я запираю дверь на щеколду и прямо в одежде падаю на не заправленную кровать, накрывая лицо подушкой, тем самым перекрыв доступ к кислороду. Вдохнуть никак не получается, воздух начинает заканчиваться, но я продолжаю со всей силы вдавливать в себя подушку, надеясь задохнуться. Но мой мозг сдаётся прежде, чем я отключусь, и заставляет меня ослабить хватку. Подушка падает на пол, а я делаю глубокий и громкий вдох, жалея, что таким вот образом убить себя не получится никак.Ещё через полчаса моего полнейшего бездействия в дверь негромко стучат, и мама предупреждает о том, что ей срочно нужно отвезти какие-то документы в офис. Я притворяюсь спящим, но как только слышу хлопок входной двери, то подрываюсь с кровати и выхожу из комнаты. У меня есть минимум пару часов, которые я могу провести в полнейшем одиночестве и так, как мне хочется, прежде, чем вернётся горе-отец (если вернётся). На кухне вкусно пахнет приготовленной мамой лазаньей, но я не трогаю её, потому что знаю, что вечером обязательно получу за то, что не дождался ужина. Поэтому я выгребаю из холодильника всё то, что могу унести в двух руках, и иду в гостиную к телеку.Я решаю пересмотреть ?Сияние?, съедаю все пирожные, явно купленные для отца (он не заслужил), и выпиваю весь запас Спрайта, какой только хранится у нас дома. Говорят, что сладкое поднимает настроение, так как мозг вырабатывает эндорфины (гормоны счастья), вот только моё всё ещё почему-то находится на дне. Не знаю, с чем это связано. То ли не с самым удачным фильмом для таких целей, то ли из-за того, что я всё ещё думаю о Лесли и моём отце. Я не понимаю, откуда в мою голову врезалась мысль о том, что они спят, но теперь я не могу избавиться от этого, как бы не старался отвлечься. Казалось, этот человек хочет испортить всё, к чему я имею хоть какое-то отношение. Даже моего грёбаного психолога.Майли звонит мне после девяти вечера, когда я, уже вымотанный ожиданиями и ?семейным? ужином (отец всё же вернулся домой вовремя), практически отключился, лёжа в своей кровати. Я подрываюсь сразу же, как только вижу имя подруги на дисплее телефона, а после слышу её весёлый голос на том конце провода. Кажется, время, проведённое с отцом, пошло ей на пользу. Она что-то долго рассказывает мне в трубку, а я слышу, как девушка куда-то идёт и быстро дышит.—?Выходи, я у твоего дома,?— проговаривает Сайрус, а я, не поверив, выглядываю в окно.Темноволосая действительно стоит недалеко от моего дома и, заметив меня, тут же машет рукой и сбрасывает вызов. Я принимаюсь метаться по комнате, пытаясь найти одежду, ведь уже успел переодеться в домашнее перед ужином, дабы не вызывать очередного конфликта со стороны родителей. Натягиваю на себя первые попавшиеся джинсы, хватаю со стула какую-то обычную чёрную футболку и толстовку с капюшоном. Не думаю, что кому-то будет важен мой внешний вид, когда там собрались посмотреть совсем на другие вещи. Выходить через дверь не решаюсь, поэтому открываю окно и вылезаю через него, стараясь быть максимально тихим и аккуратным.Майли сразу обнимает меня, говоря, что уже успела соскучиться за те часы, что мы не виделись, а я не отвечаю ей взаимностью. Я не умею выражать свои чувства, но подруга уже давно привыкла к такому, поэтому совсем не дуется. Лишь берёт меня под руку и ведёт в противоположную от центра часть города.Мы достигаем место назначения буквально через полчаса неспешного шага, и я удивляюсь тому, что ни разу не был здесь, хотя прожил в этом чёртовом городе уже семнадцать лет. Здесь темно и кроме ровной дороги нет ничего, но через ещё пару десятков шагов я уже начинаю слышать голоса и громкий смех. В нос ударяет запах бензина, сигарет, пива и смеси духов каждого из присутствующих здесь. Начинает болеть голова, но я решаюсь не заострять на этом внимание, потому что желание посмотреть на гонку куда больше какой-то идиотской головной боли.И тут я вижу их.Шесть мотоциклистов выстроились в три ряда по два человека в одном. На каждом надет шлем, поэтому их лиц разглядеть мне не удаётся, да и вряд ли я знаю хоть кого-то здесь. Наверняка, тут собрались ребята постарше меня как минимум лет на пять, а общего с такими людьми у меня никогда не было и не будет?— я совсем не интересный.Майли не отходит от меня ни на секунду, хотя я вижу, что она очень дёрганная и отвлечённая от всего происходящего, потому что постоянно ищет кого-то. Мне не хочется приструнить её, но и говорить о том, что она может идти, если ей нужно, тоже не решаюсь?— не хочу оставаться в одиночку. Да, может показаться странным, ведь кажется, что я люблю бывать один, но только не в незнакомых компаниях. С кем-то я чувствую себя не таким лузером (да, и такое возможно).—?Чёрт, ну и где же он? —?девушка становится на носочки, заглядывая через моё плечо, а мне почему-то хочется засмеяться.—?Кого ты ищешь? —?не выдерживаю я, когда Майли не прекращает скакать на месте, пытаясь в такой темноте разглядеть нужного ей человека.—?Ченнинга. Ну, того парня, который пригласил меня сюда,?— объясняет девушка, когда видит, что я вздёргиваю вверх бровь, не понимая, о ком идёт речь.—?О-о-о,?— только и могу выдавить из себя.—?Он обещал, что мы встретимся здесь.—?Окей, как он выглядит? —?теперь уже я начинаю оборачиваться, пытаясь отыскать такого загадочного Ченнинга.—?Я не знаю.—?Что? —?я издаю смешок и заглядываю в глаза подруги, ожидая, что сейчас девушка засмеётся и скажет, что она пошутила. Но Майли не говорит этого, лишь закусывает губу, а после отмахивается, будто я ничего не смыслю. —?Ты решилась на встречу с парнем, которого даже в глаза не видела? А если он урод или ему пятьдесят? —?складываю руки на груди.—?Он не урод и ему точно не пятьдесят,?— бубнит подруга, отвернувшись. Обиделась?Эта ситуация забавляет меня, я даже на какое-то время забываю причину, по которой вообще пришёл сюда. Но это продолжается ровно до того момента, пока какой-то темнокожий парень не включает громкоговоритель и не начинает приветствовать всех собравшихся. Я тут же переключаюсь с загадочного Ченнинга на этого парня и беру Майли за руку, придвигая её поближе к себе. Пусть не думает, что я позволю ей дуться по каким-то пустякам. Девушка прижимается ко мне, обнимая меня за талию, а я кладу свой подбородок на её макушку. Нам часто говорят о том, что мы милая парочка, потому что, наверное, со стороны это выглядит именно так. Но тогда почему же мы не вместе? Всё просто: я люблю Майлз, но не влюблён в неё. Она для меня, как сестра, я для неё?— как брат, и в наших взаимоотношениях нет того, кто чувствует что-то другое. Наши чувства никогда не перерастут в любовь, потому что мы слишком многое знаем друг о друге, чтобы влюбиться.Моё сердце замирает, как только я слышу заведённые двигатели мотоциклов и вижу, как руки одного парня, стоящего в самом последнем ряду, практически в десяти шагах от меня, крепко сжимают руль. Чёрт, мне хочется верещать, как грёбаная девчонка и запрыгнуть на этот чёртов мотоцикл, но я лишь посильнее прижимаю к себе Майли и продолжаю сверлить взглядом незнакомого парня. Кажется, я нашёл того, за кого болею на этом заезде.Буквально через двадцать секунд звучит выстрел, и шум газующих и срывающихся с места мотоциклов такой сильный, что мне хочется заткнуть уши. Но он всё равно не сравнится с женским визгом, который разносится с разных сторон. Девушки пищат, выкрикивают незнакомые для меня имена, орут какие-то кричалки, но это совсем не раздражает. Наоборот, я улыбаюсь и хочу кричать вместе с ними.—?Майли? —?я поворачиваю голову вправо, когда слышу незнакомый мужской голос и чувствую, как руки подруги больше не покоятся на моей талии. —?Ченнинг,?— представляется парень, потому что Майлз не спешит отвечать ему, явно не понимая, кто это такой.Вам когда-нибудь приходилось встречать греческого бога во плоти, который своей красотой может с лёгкостью ослепить вас? Вот этот Ченнинг был таким экземпляром. Серьёзно, будь я девчонкой, то он был бы моим предметом влажных фантазий. Настолько красивым был этот парень. Господи, да я сейчас завидую Майлз ещё больше.—?Разрешишь украсть её у тебя? —?обращается парень ко мне, а я лишь киваю, потому что понимаю, что внятного ничего не смогу сказать ему.Майли обнимает меня, просит извинить и обязательно позвонить, как только я буду дома, а я прошу её не глупить и в шутку спрашиваю у неё ли перцовый баллончик и электрошокер. Она смеётся, убеждается, что всё в порядке ещё раз и лишь только тогда уходит со своим принцем куда-то вглубь толпы, оставляя меня наедине с самим собой. И знаете, в момент, когда Майлз пропала из виду, лузер внутри меня начал просыпаться.Но это продолжается совсем недолго, потому что я вспоминаю, что гонка уже началась, что мир вокруг меня продолжает существовать и всем, в общем-то, пофиг на моё одиночество. Мотоциклисты финишируют спустя пять минут, после начала гонки, а мне хочется закричать, когда я вижу, кто приехал первым. Во мне бушует адреналин, а ноги почему-то сами начинают идти к победителю. Мне хотелось кинуться на шею к этому парню, кричать поздравления и показать, что он безумно впечатлил всех, включая меня. Но буквально через пару шагов я застыл на месте, не в силах не то, чтобы пошевелиться, даже моргнуть. Его светлые кудрявые волосы и прямой профиль тут же притянули мой взгляд, как только он снял с себя шлем. Это зрелище было таким завораживающим, что сейчас грёбаный Ченнинг казался тем ещё уродом на его фоне, а моё сердце билось так сильно, что казалось вот-вот выпрыгнет из груди. Толпа ринулась к его мотоциклу, все начали хлопать парня по плечам, девушки вешались ему на шею, дарили поцелуи в щёки и вспотевший лоб, пока он улыбался и постоянно рассыпался в благодарностях. А потом случилось то, что заставило меня начать переживать и чувствовать себя странно ещё сильнее: взгляд его глаз упал на меня, а губы растянулись в широкой и совсем непонятной для меня улыбке, когда он внимательно изучил моё лицо.—?Ну, мне пора,?— всё ещё не отрывая взгляда от моего лица, проговорил светловолосый и, заведя мотор, унесся прочь, оставив меня стоять на одном месте и чувствовать, как сильно пылают щёки.