квашонкин/мирзализаде, поцелуй в тайне (1/1)

курорты-курорты.леша набирает с собой самых дерьмовых футболок, у идрака же только такие и есть, даже выбирать не нужно. они пакуют спортивные сумки так, что те похожи на только вытащенные из печи, пузатые батоны хлеба. майки, шорты, плавки, шлепки, кеды и куча прочей очень нужной ерунды.утром самолет до сочей, потом нужно добраться до границы и оттуда уже на арендованной тачке до их отеля, домик в котором они сняли практически в последний момент. квашонкин чуть ли не скачет от довольства, несет привычную околесицу, пока дособирает документы и карты в поясную сумку. идрак пассивно наблюдает за ним с дивана, в одних трусах, уже готовый ко сну — проходит еще минут двадцать, прежде чем леха более-менее успокаивается и тоже ложится.вечером следующего дня оба они совершенно заебанные и еле доползают до двуспальной кровати на втором этаже их крошечного по площади домика. лежа лицом в подушку, леша слезно благодарит мирзализаде, что тот уломал его заехать в гипермаркет в сочи и заодно зайти в соседний с ним бургер кинг. к моменту, как они добрались до территории отеля, сил на то, чтобы искать и идти до кафе, просто-напросто уже не осталось.с утра идрак может лишь лениво наблюдать — опять из кровати — как квашонкин, натянув плавки, резво ускакивает наружу. сам идрак снова засыпает и просыпается обратно еще через час — леха уже вернулся, поболтав с управляющей, искупавшись, протерев замызганную лобовуху их временной тачки. неугомонный мужчина его чуть ли не стаскивает с постели, и парень послушно тоже надевает купальные шорты и следует за ним по пятам — галечный пляж буквально через дорогу.в прозрачной воде тут и там плавают мясистые белесые медузки. идрак кое-как заходит по бедра в то и дело накатывающие волны, прежде чем просто взять и нырнуть вперед. леха бултыхается где-то сбоку — они ведут себя осторожно, не светят тем, что вместе. так, выбираясь периодически на берег, чтоб погреться и обсохнуть, они оба проводят час или чуть больше — квашонкин привычно травит все из головы, а идрак улыбается, слушая и добивая чужие разгоны. думает себе, что отпуск получается совсем утопический какой-то.к вечеру они едут в пицунду, спускаются к старой набережной, которая за последние полвека, кажется, никак не поменялась — леха рассказывает, что у родителей в старых альбомах есть фотографии отсюда. сосновый бор вдоль берега местами закрывает дорогу от постепенно приближающегося к горизонту солнца, у фонтана почти вкруг стоят прилавки с вином, сыром и чурчхелой. продавщицы без умолку подзывают, рассказывают, угощают, и идрак с изумленной ухмылкой наблюдает, как леха берет им литровую бутылку и две связки.они доходят до конца мыса, и каким-то образом половина бутыли уже пуста. идрак почти не пил, кажется, — он чувствует себя нормально, жарко только. квашонкина же ведет: он тащит их за угол старого кинотеатра, оглядывается быстро и не очень внимательно, а потом, склонившись, крепко вжимается в него губами, промазывает, чуть отстраняется и пробует снова — на этот раз идрак помогает ему, ухватывая за загривок и притягивая к себе.леха на вкус — сладость домашнего вина, жара и улыбка, пахнет от него виноградом и спиртом, немного потом тоже, и идрак хочет целоваться с ним вот так... вечность, наверное. огромная квашонкиновская ладонь лежит у него на щеке, и это буквально ощущается как дом — больше, чем когда они были в москве.