Глава 10 (1/2)
Тсуна медленно приходила в себя. Туман в сознании мало-помалу рассеивался, почему-то было жарко. Осмотревшись, она поймала себя на том, что это место ей знакомо, а прислушавшись, она услышала мерный гул моторов. Она… в самолете? Похоже на то. Причем в до боли знакомом самолете, пусть поначалу он и показался неузнаваемым с задрапированными иллюминаторами и…постелью?! Да, так и есть. Только сейчас Савада заметила, что лежит на довольно просторной кровати, застеленной простынями из нежно-персикового шелка. Видимо, пока её не было, в этом лайнере устроили капитальный ремонт, оказавшийся довольно….
?Мда, символично, ничего не скажешь, - подумала она, сев на постели, - И как я тут оказалась? Черт, ничего не помню… Так, давай по порядку. Я отвезла вещи в коттедж, потом вернулась и зашла в ?Chocolatte?. Заказала карамельные пирожные для Энмы, потом Дино предложил мне ванильный чизкейк, к нему я заказала кофе… Кофе… Кофе! Так вот откуда был этот странный привкус! Ну, Дино, держись! Когда я вернусь, то…?Тсуна не успела завершить мысль, потому что в салон вошел Джотто. Увидев его, Савада в мгновенье ока оказалась по ту сторону постели так, что та отделяла её от него.
- Выпусти меня или уходи, - холодно бросила она.
- Я не держу тебя, если у тебя есть крылья и ты можешь уйти с высоты в двенадцать тысяч метров, - спокойно ответил Джотто, делая шаг к постели.
- И что тебе нужно на сей раз? – с долей сарказма поинтересовалась Тсуна.
- Ты, - прозвучал короткий и прямой ответ, - Ты не выслушала меня тогда, и поэтому не оставила мне выбора. Ведь как еще я смог бы поговорить с тобой?
Савада промолчала, гордо вскинув подбородок. Напряженно замершая, она почему-то походила сейчас на дикую, испуганную, а потому готовую мгновенно броситься вскачь, норовистую лошадку. Взлохмаченные волосы, падающая на лоб челка, внимательный и цепкий взгляд, не выпускающий его из поля зрения…
- Кажется, я сказала, что нам не о чем разговаривать, - заметила она.
- Ты знаешь, что это не так, Тсуна. Скажи, почему ты ушла из ?Аркобалено? тогда? Почему…
- …сбежала? А ты что, думал, что я буду раздвигать перед тобою ноги по первому требованию, расплачиваясь за эту отстиранную, прошу заметить, чертову рубашку от Версаче? – ехидно спросила Тсуна.
- Вообще-то от Армани…, - вполголоса заметил Джотто. Язвительность тона Савады его не смутила. Она говорила о том, что он на верном пути.
- Да хоть от Дольче и Габбана! Я не нанималась отрабатывать натурой эти пятнадцать тысяч евро, что…
- На самом деле тринадцать….- Ты издеваешься?! – вспылила Тсуна, на миг оторопев при виде того, что Джотто еле сдерживает улыбку. Ну уж нет, если дело приняло такой оборот, то она последует совету Дино и выскажет ему все, расставив все точки раз и навсегда, - Ну да мне все равно. Ты хотел поговорить? Отлично! Тогда…
Слушая гневную тираду, Джотто начал незаметно обходить кровать, приближаясь к увлеченной своим монологом, в котором выплескивалось все, что накипело по отношению к нему за это время, Тсуне. Значит, он был прав. Она поняла все не так. Она сочла слова о новой встрече унизительным замечанием о силе уговора, в то время как он хотел сказать совершенно иное. На самом деле он желал новой встречи, собираясь показать ей, что все может быть по-другому. Показать ей всю её страсть, чтобы она узнала все её грани и все свои желания…
Все случившееся казалось даже не ошибкой, а каким-то недоразумением!
-…и поэтому нет ничего удивительного в том, что я даже видеть тебя не хочу! – подвела итог Тсуна, -А теперь, мне ин…, - Тсуна хотела сказать ?интересно, что ты можешь сказать на это?, но осеклась, увидев, что Джотто в нескольких шагах от неё. Но важным было не это. Важным было то, что в его взгляде она увидела и изумление, и понимание, и…желание.
Нет, все-таки почему ей так жарко? Нервным движением Савада автоматически расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.
- Интересно, что я хочу сказать? – продолжил Джотто, делая шаг к ней, - Тогда, уходя, и говоря о новой встрече, я собирался сказать, что все может быть иначе. И не просто сказать, а…, - но тут он оборвал себя, - Но об этом чуть позже, а сейчас, - он оказался почти вплотную к ней, и, глядя ей в глаза, сказал, - Я хочу попросить прощения. За все. За то, что был так поспешен, за то, что выбрал неверные слова и нанес тебе столь глубокую обиду, - мужчина поднес её ладонь к губам и коснулся её мягким поцелуем, - Прости меня, Тсуна.
Тсуна слушала его, веря и не веря. Значит,…Реборн был прав? А она пошла на поводу у гордости тогда, когда он пришел к ней? Но не обман ли все это? Сомнения и гордость, разум и чувства… Все смешалось, запуталось в извечной борьбе, с которой невозможно бороться.А от того, что он так близко, сердце бьется часто-часто, горяча кровь, отчего становится все жарче.
- Ведь я действительно хотел показать тебе, что все может и должно быть иначе, - шепот коснулся щеки, а стягивающая волосы резинка оказалась стянутой, освобождая их действительно ставшее длиннее и пышнее велоколепие, - Хотел увидеть тебя в моих объятиях, услышать, как ты кричишь от наслаждения, видеть его в твоих глазах…
Завороженная этим обжигающим, шелково-вкрадчивым голосом, Тсуна не заметила, как рубашка соскользнула с плеча.
- Это…это нечестно, - ответила она, пытаясь вырваться из этого карамельно-тягучего оцепенения, вызванного этим голосом, прикосновениями, близостью…, - Ты снова соблазняешь меня, не оставляя выбора. Опоил, украл… И я снова в ловушке, - но она не стала говорить, что она в ловушке имени себя. Что не только он держит её, но и её собственные чувства.- Наверно потому, что мне суждено ловить ту, кого я люблю, - улыбнулся Джотто.
На миг Саваде показалось, что она ослышалась, но…
- Я люблю тебя. Мне понадобилось потерять тебя, чтобы понять это. То, что я влюбился в небо. Неуловимое, непредсказуемое и гордое небо. И которое считает, что я соблазняю его, когда я вижу по его взгляду его жар и что все желания – взаимны.
От всего происходящего и сказанного голова шла кругом, а от жары рассудок мутился. Жар…Жарко… Нет, её определенно чем-то опоили, но… Почему на душе так радостно? Почему с губ так и рвется ответное признание? И почему её... как магнитом тянет к нему?
?Ну уж нет, - подумала Тсуна, - Сначала я хочу получить все ответы. Если желание – жар, то пусть все горит!?
И с этой мыслью она привлекла напряженно ждущего ответа Джотто к себе, целуя его – решительно, властно и обжигающе.
?Видимо, это и есть твой ответ, - подумал он, обнимая её, отвечая на поцелуй, - Что ж, тогда в этой истории можно ставить точку и начинать новую. Но уже нашу?.
Джотто целовал её нежно, мягко, неторопливо, разжигая пламя, увлекая в него за собой.
- Не спеши, - мягко, между поцелуями, - Не нужно спешить...
Но это была не спешка. Отвечая на поцелуи, позволяя стянуть с себя рубашку, торопливо расстегивая пуговицы на его рубашке, она просто позволяла вести себя наконец-то получившей свободу страсти…
Как они оказались на постели уже не было важным…
Цепочка поцелуев на плече – вниз, к тонким и беззащитно-хрупким ключицам. На миг отстранившись, он смотрит на неё горящим, полным восхищения взглядом – тогда он не смог в полной мере увидеть всю её, и теперь был поражен той мягкостью почти раскрывшейся красоты, что предстала перед ним.
Прикосновение губ к груди, оставляющее свой рисунок – невольно погрузить пальцы в золотистые пряди.
Ладонь осторожно коснулась внутренней стороны бедра, скользнув вверх, заставив напряженно замереть, но лишь на миг. Прихотливый узор на животе – провести кончиками по самому краю, прежде чем погрузиться в шелковистый жар, поймав поцелуем сорвавшийся вскрик.
Золотисто-каштановые волосы разметались по персиковому шелку подушки, когда Тсуна запрокинула голову, подставляя под поцелуи шею, выгибаясь навстречу ласке. Она отвечала на поцелуи, обнимала его, привлекая еще ближе, чувствуя, что этого мало. Мало.
И, зная это, Джотто желает дать гораздо больше.
Горячие губы вновь скользнули по животу, ниже и… Оплели ожерельем прикосновений внутреннюю поверхность бедра.
- Дж…Джотто…, - неловкость, смущение, удивление и…желание – все смешалось в чуть хриплом голосе и потемневшем взгляде.