Глава 4 (1/2)

Годспустя,

Рим, Италия

Прошел год. Короткий и бесконечно долгий. А еще наполненный рутиной, обыденностью и тоской.

Поначалу у Джотто получилось забыть. На порыве, на злости, у него получилось. Месяца на три. А потом… Потом как-то само собой, незаметно выяснилось, что все это было самообманом. Что на самом деле он ничего не забыл.

А как иначе объяснить то, что всеми его пассиями были шатенки с золотисто-рыжим отливом в волосах и янтарно-карими глазами? И почему, в постели, забывшись, на пике наслаждения он зовет их Тсуна?

И почему в каждой, хоть отдаленно чем-то похожей на неё стюардессе, он видит её?

Он не забыл. Не смог забыть затуманенных желанием потемневших глаз, разметавшихся золотисто-каштановых волос, и сладкий вкус припухших губ. Тепло и запах шелковистой кожи, точеное, выгибающееся ему навстречу тело, обнимающие его руки… Она была словно наваждением. Она приходила к нему в снах, он видел её на месте своих любовниц, он не просто не забыл. Он даже не забывал её с самого начала.

По осознании этого Джотто потерял покой. Заглушенное злостью, чувство потери принялось точить его с новой силой. Это было самая неприятная и, прямо скажем, паскудная потеря – та, в которой виноват ты сам. Но почему? Почему его так тянет к ней, словно магнитом? Что-то было в ней, что заставило его посмотреть на многое по-другому, многое осознать и понять. Возможно это что-то, чего ему интуитивно не хватало? Ему, боссу влиятельной мафиозной семьи, всего добившегося самому? Видимо, это было так. Ему не хватало некоего внутреннего света, душевного тепла. Света и тепла, источником которых для него могла стать она.

Потеряв, не успев обрести, он осознал, что она нужна ему. Ему хотелось, чтобы она была с ним. Хотелось быть с ней, видеть её, чувствовать её, слышать её голос, смех…

Джотто Вонгола понял, что влюбился. Но где теперь искать её, чтобы просить о прощении? Даже больше – молить о нем, наплевав на гордость? Но примет ли она его? Захочет ли выслушать? Захочет ли вообще видеть его? Простит ли? Ведь Реборн сказал, что она столь же горда, непостижима и непредсказуема, как небо. Что ж, тогда он найдет это небо, его небо, и сделает все, чтобы она сменила гнев на милость.

Вскоре Алауди – незаменимый человек босса семьи Вонгола, если ему нужно было кого-то найти, отвечающий внутри семьи за внешнюю и внутреннюю безопасность, отправился на поиски исчезнувшей стюардессы.

Токио, Япония

Аэропорт Нарита гудел, словно большое осиное гнездо. Кто-то кого встречал, кто-то ждал, кто-то только приехал и сейчас стоял в очереди у стоек регистрации. Обычная жизнь крупного аэропорта.

Тсуна еще раз проверила количество пассажиров по списку и кивнула контролеру, давая понять, что все в порядке и все сходится, после чего с облегчением вздохнула. Первая часть её работы сделана. Теперь осталось проверить, как дела у остальных. Все же быть старшей стюардессой порой довольно хлопотно, к тому же это большая ответственность. Впрочем, чего-чего, а этого Тсуна больше не боялась.

Савада Тсунаёши изменилась. Кардинально. В лучшую сторону. Когда она вернулась, немногие из одноклассников узнали её. Особенно когда она поступила. Даже родители поначалу были шокированы переменами в дочери, однако списали все на то, что она стала взрослой.

Вернувшись домой, в тихий и спокойный Намимори, Тсуна первым делом купила в трех разных аптеках тесты на беременность, чтобы убедиться в том, что этот человек не оставил ни единого следа в её жизни. К облегчению Тсуны так и было.

Потом была неделя безвылазного корпения над учебниками и успешное поступление в университет. Но, проучившись год, Савада поняла, что…задыхается. Что ей тесно в этой системе рамок, ?забивающей выступающий гвоздь?, и связанной с ?пожизненным наймом?, где все распланировано до мелочей. Что все это душит её, эта закрытость, даже изолированность, вынужденность сдерживать порой так и рвущиеся идеи. Ведь за год пребывания в Италии она привыкла к совершенному иному. Промучившись с раздумьями год, Тсунаёши решила, что получить высшее образование можно не только у себя на родине. В Европе полно разных университетов, нужно лишь выбрать тот, где есть необходимый ей факультет и её специальность. Поискав по Интернету, она нашла университет в Бордо, во Франции, и написала туда письмо, в котором интересовалась этим и возможностью перевода, а получив утвердительный ответ, отправила просьбу разрешить ей таковой. После чего отправилась к декану своего факультета, поставив его перед фактом, что она решила перевестись в Европу. Декан лишь спросил, отдает ли она себе отчет в том, что больше не сможет вернуться, ведь в Японии специалисты с зарубежным образованием не приветствуются. Тсуна прекрасно осознавала это, равно как и то, что на родину она вернулась зря. Пробыв здесь столько времени, она поняла, что ей здесь нет места. Этот мир теперь был ей чужим. ?Нельзя дважды войти в одну и ту же реку?, - решила она, так что ей оставался только путь вперед.

Так Тсуна оказалась в университете в Бордо, у профессора Рокудо Мукуро. А тот, заметив спустя какое-то время старательность и ответственность новой студентки, тот сделал ей довольно необычное предложение.

Flashback

- Скажите, Тсунаёши, кем вы работали ранее? – спросил однажды Мукуро у неё.

- Стюардессой, - ответила та, насторожившись, - Но в связи с поступлением была вынуждена оставить работу.

- Жаль, - заметил Мукуро, - Ведь это довольно интересная профессия. Она помогла бы вам изучать ваши навыки на практике и применять их в деле. А вы не хотели бы вернуться?

- Нет, - ответила Тсуна, и, пресекая дальнейшие вопросы, добавила, - На то есть свои причины.

Мукуро дураком не был, так что продолжать расспросы не стал, а предложил ей необычную форму обучения – стать его помощницей, которую Савада, подумав, с радостью приняла, ухватившись за возможность снова путешествовать, что позволило вернуться к работе фотографа.

End of Flashback

Казалось бы, черная полоса завершена, а Никчемная Тсуна наконец-то упокоилась с миром, но…

Порой ночами Тсуна не могла уснуть. Что-то не давало ей покоя, что-то смутное и неясное, от чего все внутри сжималось, а от рвущихся наружу слез перехватывало дыхание. Тогда Савада поднималась, одевалась, и шла на кухню, где за чашкой крепкого черного кофе погружалась в работу или учебу. Или, выпив кофе, устраивала генеральную уборку или большую стирку. Порой все это занимало её до утра, и, вновь выпив кофе, умывшись ледяной водой, она шла по своим делам. Это казалось безумием, но иначе она не могла. Даже убить это ?что-то? она не могла, хотя честно пыталась.

Потому что это было чувство.

Чувство, которое, как она подозревала, разбудил в ней тот, кого она тщетно пыталась забыть.

Забыть… Забыть золотистые волосы, медового цвета глаза, чуть солоноватые губы, нежно целующие её, мягкий шепот и чуткость прикосновений…

Забыть… Забыть чувство использованности, отвращения к себе, грязи, запоздалый ужас и осознание ?Что я наделала?!? и плату, словно проститутке.

Забыть… Забыть нежного и безжалостного, жестокого и трепетного, чуткого и бесстрастного, обжигающего…