Пролог (1/1)

– Мама, – громкий стон в очередной раз вырвался с груди девушки девятнадцати лет. Маленькое тело ворочалось в постели, – мама, – вновь и вновь родное слово выскакивало с уст хрупкой Ферихи, – нет, нет. Папа, мама, – закричав, девушка резко вскочила, приняв сидячее положение. Она вспотела и громко дышала. В глазах выражался испуг, губы были слегка приоткрыты, а волосы взлохмачены. Буквально через минуту в ее комнате включился свет. Сонная Фериха слегка зажмурилась от внезапной яркости, заменяющую такую спокойную темноту. Женщина тридцати восьми лет прибежала к дочери, пытаясь избежать зевания. – Фериха? Что с тобой? – обеспокоенно спросила женщина, - тебе опять снился этот кошмар? – спросила Дениз. Ее глаза слипались. Словно подыгрывая, кудрявые пряди волосы, выпавшие на глаза, еще больше вызывали сон молодой женщины. Но состояние дочери ее беспокоило больше сна. Уже который год девушка часто вскакивает во сне, задыхаясь. Увы, психологи не могли ей помочь, потому что она отказывалась от их услуг. – Все в порядке, мам. Иди спать. Прости, что разбудила. – Доченька, разве за это нужно просить прощения? Прошу тебя, согласись завтра записаться к психологу. – Мамочка, ты устала. Знаешь, что это бесполезный разговор. Иди спать, прошу тебя. – Ах, доченька, – тяжело вздохнув, Дениз покинула комнату дочери. Фериха снова легла, надеясь в этот раз не встретиться с кошмаром, произошедшим давным-давно наяву. ***?Письмо в неизвестность. Когда мне было шесть лет, учительница начального класса задала нам нарисовать нашу любимую сказку. Я с детства плохо рисовала. Это удивительно. Мой отец - бывший архитектор, моя мать - модный дизайнер, сестра – дизайнер интерьера, а дедушка - ?художник души?, как он сам говорил. Ведь он был самоучкой. Я ненавидела рисование. Все дети только и делали, что обожали этот предмет, а мне никак нельзя было угодить. Учительница давно догадывалась, что все мои рисунки принадлежали дедушке, поэтому ставила на один бал ниже. Она знала, что сюжет картины принадлежал мне. Однажды я в очередной раз подошла к дедушке и попросила его помочь мне с домашним заданием. – Что на этот раз? – взглянул он на меня, приподняв очки, и слегка улыбнулся. Его длинные загорелые пальцы были сложены в замок, а сапфировые глаза по-прежнему выглядели молодыми в лице полном морщин. – Учительница задала нам нарисовать нашу любимую сказку, – проговорила я, несколько раз моргнув. С детства я хорошо развивалась в актерстве, однако моему дедушке уже были знакомы мои хитрости с невинным взглядом, просящем о помощи. – И какая твоя любимая сказка? – с интересом взглянул дедушка на меня, зная, что я всегда умудрялась его удивить сюжетом. – Не помню, где я ее читала, – слегка улыбнувшись, я пыталась полностью выглядеть невозмутимой, будто говорю самую настоящую правду в своей жизни, – где-то давно, поэтому. Но в этой сказке была пчелка. Она болела. У нее была высокая температура. Врач прописал ей постельный режим, а ей было так скучно лежать, что пчелка плакала в кровати. Чуть дальше стоял врач и строго приказывал маме пчелки не разрешать ей вставать. Дедушка на три минуты замер, посмотрев на меня огромными глазами сквозь очки, а после громко захохотал. Постепенно его смех перешел в кашель, сопровождающимся мокрым отхаркиванием. У меня в груди словно кошка начала точить когти. Я зажмурилась. Помню, что мне всегда тяжело было слышать его кашель. Его феска упала на дорогой турецкий ковер, доставшийся от прадедушки, а глаза прослезились. Я подняла головной убор и снова надела ему на голову. Спустя несколько минут, которые казались мне вечностью, кашель прекратился и мужчина восстановил дыхание. Протерев тыльной стороной ладони глаза, дедушка улыбнулся и погладил меня по голове. – И, как я понимаю, ты рассказала мне не сказку, а то, что я должен нарисовать, верно? – спросил он загадочным голосом, отчего я мило улыбнулась, и он ухмыльнулся. На следующий день меня похвалила учительница, естественно, подчеркнув за фантазию. Многие из моих одноклассников нарисовали обыкновенную народную сказку о дочери Султана и сыне Махараджи. В классе нас было пятнадцать человек. Восемь из них взяли сцену, где девушка лежит в гробу, а на груди у нее письмо, желтая веревка и кинжал. Пять взяли сцену, где Султан встречается с Дервишем. Омер, мой одноклассник, выбрал сказку о дровосеке. Я же про пчелку. Тогда учительница с интересом спросила меня:– Откуда твоя сказка, Фериха? Я никогда раньше ее не читала. – Учитель, – тоненьким голосом обратилась я к учительнице, – однажды в детстве, – мои слова заставили ее улыбнуться. Конечно, ребенок говорит о детстве, разве это не забавно выглядит? Я говорила так, будто прожила целую сотню лет, – я встретила на прогулке странника, он рассказал мне эту самую сказку. Она мне настолько понравилась, что я решила ею поделиться, – на самом деле, я видела это во сне. – Что же, Фериха. Так выйди к доске и расскажи нам об этой загадочной пчелке. Я любила рассказывать, придумывать и всегда была рада, когда учительница предоставляла мне такую возможность. Кивнув, я вышла к доске. В двенадцать лет я решила перечитать книгу Антуана–де-Сента Экзюпери ?Маленький принц?. Только тогда я поняла смысл данной книги. Мы так спешим расти. Дети всегда кричат о том, что уже давно взрослые. И только по-настоящему повзрослев, мы понимаем, что такое слово ?взрослый?. Словарь дает нам значение этого слова - ?зрелый человек?. Зрелость исходит от накоплений, от опыта. Опыт стирает невинность. Я считаю, что невинность является синонимом слова ?ребенок?. Именно тогда я избавилась от всех кошмаров. Я стерла ту часть жизни, как возраст стирает безвинность. Но в пятнадцать лет кошмары вновь вернулись в мою жизнь, благодаря сыну ?богатенького папочки?. Его звали Джем. Джем Гиджер. Наглый, подлый мальчишка, любящий разыгрывать людей. Конечно, он изменился. Уже совсем не такой. Взрослость исправила его в хорошую сторону. Но мне тяжело простить того подростка, который вернул все эти кошмары в мою жизнь. Мне очень стыдно перед мамой. Я уже давно все решила. Нужно на все смотреть просто. Дениз Йылмаз и Омер Йылмаз - мои родители, а Ягмур Йылмаз, хотя, теперь уже Пашак - моя сестра. Я никогда не смогу забыть людей, которые дали мне имя, моих биологических родителей, но моя семья – семья Йылмаз. Они мне дали вторую жизнь. Однажды мне мама сказала: ?У тебя большое сердце, Фериха. В ней для всех хватит место?. Моей семье было нелегко. Они жили в маленьком городе под названием Кайсери. Несмотря на то, что жили они бедно, и у них была дочка, моя ровесница Ягмур, молодые Дениз и Омер взяли меня к себе после случившейся трагедии. Когда мне было четырнадцать, мы переехали в Стамбул. Оглядываясь назад, я могу все это вспомнить, но многое с тех пор изменилось: маленький дом сменился дворцом, где легко можно потеряться, одежды, которые шила мама на старой машинке сменились дорогими одеждами из ее модного дома. Отец - бедный архитектор занялся бизнесом и теперь является не последним человеком в этой сфере. Для него я стала единственной дочкой, после того как моя сестра сбежала с парнем, который теперь является ее мужем и у них чудесный малыш. Дедушки больше нет. Он рядом с бабушкой. Я окончила школу в Англии и своим трудом поступила в самый престижный университет в Стамбуле на маркетинг и рекламу. Мне кажется, что я живу удачной жизнью. Словно перед моими ногами с трех лет раскрылся ковер ?Удача?. Колдунья, которая недавно встретилась у меня на пути, сказала мне почти такую же странность, какую я сейчас сказала про ковер. Не отрывая свой взгляд с моих глаз, она произнесла фразу, которую я до сих пор не могу выбросить с головы. ?Ты единственная, Фериха. На твоем пути вечно существуют две дороги. У тебя всегда будет выбор?. Не знаю, что для меня уготовила судьба. Моя душа в предвкушении чего-то. Я не верю ей. Меня больше волнует то, что творится у меня в душе. А она явно интригует меня. Мне уже не шесть, не двенадцать и даже не четырнадцать. Мне девятнадцать и скоро у меня свадьба?. ***Сидя на подоконнике, юная Фериха пыталась занять себя чем-то, потому что сон давно уже покинул ее тело. Сложив несколько раз исписанный лист, девушка достала спичку с коробка и зажгла бумагу. Через минуту письмо уже летело в неизвестность.