N 106 - бито/вэй (up10tion), PG-13 (1/1)

Сончжун крупно вздрогнул и чуть не выпустил из рук лопаточку, когда Чанхён прижался к нему со спины. За окном бушевал ливень, громкий и плотный, и наверняка было холодно, но в тепле собственной кухни, рядом с вечно горячим Сончжуном и работающей плитой, шум сотрясающих деревья капель казался совсем далёким. - Давно не ел яичницу, - довольно сказал Чанхён и потёрся носом о голое плечо Сончжуна. В их с Кюджином квартире редко пахло чем-то действительно аппетитным, чаще - пивом и остывшей готовой едой из круглосуточного супермаркета, и тот факт, что Сончжун умел готовить даже простую яичницу, был для него приятно неожиданным. Ему-то до этого утра вполне закономерно казалось, что единственное, к чему у Сончжуна есть предрасположенности, - провокации и мозгоёбство. - Я тоже, - ответил Сончжун. От того, что он рассмеялся, его плечи завибрировали и слегка затряслись. - Так что я не уверен, что она получится съедобной. - Я знал, что всё не могло быть идеальным, - Чанхён провёл губами по самому большому укусу, вынуждая Сончжуна вздрогнуть и втянуть воздух сквозь зубы. - Но пахнет вкусно. - Тебе всё вкусно, - резонно заметил Сончжун. Он потянулся за солью и прошёлся задницей прямо по утреннему стояку Чанхёна, после чего замер и очень громко сглотнул. Его спина напряглась, а плечи слегка ссутулились. - Мне вкусно всё, что жареное, - поправил Чанхён. - А сегодня ночью, я слышал, как раз кого-то хорошо отжарили, - он поцеловал Сончжуна под ухом и провёл рукой по его животу, коснулся пальцами кромки боксеров и слегка погладил кожу под ней, собирая на фалангах мурашки. Сончжун положил свою руку поверх его и крепко её сжал. Чанхёну был знаком этот жест - полная капитуляция и немного просьбы. - Я бы даже сказал пережарили, - ответил Сончжун, но отстраняться не стал, покорно выгибая спину и потираясь о пах Чанхёна бёдрами. Яичница зашипела, напоминая о себе, и Чанхёну пришлось на секунду оторваться от Сончжуна, чтобы выключить плиту. Вернувшись к Сончжуну, он повернул его лицом к себе и окинул взглядом голый торс, усеянный засосами и укусами, длинные ноги с синяками от пальцев на бёдрах и покрасневшие щёки. - Ты снова заводишься, - довольно сказал Чанхён. Он старался выглядеть самоуверенным, но где-то глубоко внутри себя готов был сделать сальтуху от осознания того, что спустя пять или шесть ночных заходов Сончжун снова возбудился просто от его близости. - Заткнись, - прошипел Сончжун, краснея ещё сильнее, и толкнул Чанхёна к выходу из кухни, чудом не впечатывая спиной в косяк. Образ строптивой стервы возвращался, но Чанхён уже знал, как его усмирить.