Ты одинокий (2/2)
Мне было три годика, когда меня отправили в садик. Нянька не смогла сдержать гримасы отвращения, беря на руки крохотного монстра с аккуратно постриженной головкой, на чьем лице можно было разглядеть лишь два рубина, удивленно взиравших на мир.Из меня быстро выбили детскую наивность. Дети из моей группы и нянечка. Поначалу я плакал, когда мальчишки отказывались играть со мной, дразнясь "бякой". Они охотнее раздавали тумаки и кусались, чем показывали свои игрушки. Нужно ли говорить, что нянька, тучная женщина пятидесяти лет, нисколько им не мешала?В тот день, когда я распрощался с ненавистным детсадом и перешел в школу, мне стало ясно, что пройденное мною тянуло разве что на чистилище.Ад еще ожидал меня.Тогда я еще не думал об этом, но сразу все понял, едва переступив порог своего класса. Мертвое молчание толпы моя детская, болезненно восприимчивая психика почувствовала сразу… Толпы, первой на протяжении моей недолгой жизни… Толпы, которой показали урода... Отличного от них... Похожего, но все же другого… Не такого как они… Но тишина сменилась детским смехом, искренним и заливистым и оттого еще более ранящим.
Смеялся мальчик -пушистые золотистые локоны, приторная улыбка, фиалковые глаза, смеявшиеся вместе с его ртом.
- Он выглядит как мой дедушка, у него седые волосы! - тонким голоском выдавил он и радостно захлопал в ладоши. – Дедушка! Дедушка!.. - подхватили остальные, и смех заполнил комнату. Но все же громче всех смеялся другой мальчик, высокого роста, с сизо-черными волосами и темной кожей. Он сразу осознал, что теперь главным пугалом буду я.Я не обманул его ожиданий.Если в детстве у вас был какой-то дефект или комплекс, например, вы картавили или заикались, то сможете отчасти понять, что приходится терпетьмне. В начальной школе я быстро понял, что избиения - это мелочи по сравнению с тем, что могут делать слова. И эти каждодневные уроки мне дарит огненно-рыжий демон, тот самый мальчик, что первый заметил мою белизну и давший свое добро на гнев и раздражение окружающих. Ненавижу его… Ненавижу его каждой клеточкой тела! Даже больше, чем белый цвет… Именно он сделал мои школьные годы настоящим адом. Со стороны может показаться, что этот милый мальчик с теплыми глазками-звездочками, взирающими на мир с большим любопытством, широкой приторной улыбкой и хрупким, беззащитным тельцем не может обидеть и мухи, не говоря уже о людях. Он настолько красив, что, увидев его впервые, я не мог закрыть рот от удивления. Неужели такие люди существуют!? Его прекрасные нежные черты идеально гармонируют друг с другом, а тонкий голосок заставлял слушать только его. Но не зря говорят, что внешность обманчива. Этот херувимчик с легкостью превращается в самого настоящего дьявола, мгновенно меняя свои добрые и невинные глазки на холодный взгляд самой ядовитой кобры, готовой вот-вот наброситься на свою будущую пищу. Он сын заместителя мэра нашего города, а по совместительству одного из влиятельнейших людей страны. Поэтому с детства он думает, что в этом мире ему позволено делать то, что он хочет….
Тэмин сразу стал грозой нашей школы, самым страшным и жестоким человеком. И сразу так сказать ?положил свой кулак? на меня. В первый же день в школе он посчитал меня самой идеальной жертвой, которая разбавляла бы его скучные деньки в школе… Надо же себя чем-нибудь развлечь… Поэтому не теряя времени, он прямо на уроке подошел ко мне и сильно ударил в грудь, отчего я повалился на пол, а потом уже продолжал бить меня ногами по животу и лицу.
- Урод, я испачкал из-за тебя свои новые кроссовки! Ты хоть знаешь, сколько они стоят!? – его обувь была замызгана моей кровью, но в душе я радовался – хотя бы так ты получишь от меня!А учительница, наблюдавшая за этой сценой, не знала как нас разнять, вернее отцепить Тэмина от меня. Когда же ей это удавалось, то после уроков она смазывала мои раны зеленкой и шепотом приговаривала, чтобы я молчал, и что я подрался с кем-то по дороге домой. И что ей проблемы не нужны. И я молчал… Мне было жалко эту женщину, которая еле зацепилась за эту работу…
И это был только первый класс. Но, думаю, говорить, что ничего не изменилось вплоть до десятого, бессмысленно. Более того с каждым годом он становился все беспощаднее и беспощаднее. С неимоверным экстазом он измывался надо мной, упивался моей беспомощностью и отчаянием, а вид моей крови ?подбрасывал? его чуть ли не до седьмого неба. Можно сказать, я стал своеобразным наркотиком для него… Когда я долго не приходил в школу после очередного избиения, он с радостью начинал словесно избивать меня, что было гораздо невыносимее. Мистер Виппи, Дед Мороз, урод, монстр - это далеко не полный список словарного запаса Тэмина, составленного специально для меня. Надо же, какая честь…Поначалу я думал, что дело во мне. Может, я веду себя слишком заметно, поэтому старался быть тенью, чтобы меня никто не замечал, в том числе и он, быть непримечательным для окружающих. Но в этом случае он подходил ко мне, и, начиная бить, приговаривал:- А ну ответь мне! Живо! Почему не реагируешь!!!??? Ну-ка, ударь меня! Мне не в прикол бить куклу!Когда же я отвечал ему, он бесился еще больше:- Что!? Ты, гнилая пудра, будешь еще мне сопротивляться!!!???
И тут он бил меня, пока его ноги не уставали. Ну или когда я вновь начинал пачкать его новые, белые, как снег, кроссовки.Но его одного я еще мог хоть как-то терпеть… А когда все свои грязные делишки он делал не он один, было ужаснее в миллионы раз. ?Пачкать руки?, как он говорит, это не его прерогатива. И действительно, руками он никогда меня не бил. В ход шли только ноги… В основном за него все делает его банда, куда входили три его ?шестерки?. Больше всего перед ним благоговеет тот самый высокий мальчик с черными волосами, который громче всех смеялся надо мной, впервые увидев меня. Ха, наверняка по приказу Тэмина! Он ведь даже забыл, что значит собственная жизнь, а живет жизнью Тэмина, дышит Тэмином, существует ради Тэмина. Он беспрекословно подчиняется ему, но ответного хорошего отношения он никогда не получал и не получит. Только когда смотрю на Минхо, мне кажется, что моя участь не так уж и плоха… Уж лучше мучиться морально и физически от действий Тэмина, чем бытьнесчастной марионеткой в руках этого чудовищного кукловода, который, не контролируя себя, играет с ним и творит свои жестокие делишки его руками…Но, видимо, кровожадной судьбе моих одноклассников не хватило, поэтому она заготовила для меня еще и учителей, которые относились ко мне с не меньшей неприязнью.
Помню на уроке физики, я не смог прочитать формулу с проектора. Учительница без сомнения в голосе отчеканила:- Такие, как ты не должны здесь находиться.
Другой учитель заставил меня встать и прочитать "Ромео и Джульетту" перед всем классом, а когда я поднес книгу близко к лицу, посоветовал мне купить очки получше. Хотя он прекрасно знал, что при моей болезни они не помогут.
А однажды дошло до того, что мой классный руководитель всем нагло наврал, сказав, что это я регулярно избиваю Тэмина, так как однажды, защищаясь, я поцарапал его локоть. Все остальные учителя возмутились такому ?ужасному? поступку и в наказание заставили меня месяц мыть полы в классе.
Но мой первый день в десятом классе был не настолько плох, каким я его себе представлял. Я ожидал те каждодневные измывательства, что я терпел прежние восемь лет. В тот день я вернулся из школы со вспыхнувшей в сердце надеждой. Наконец-то начнется моя новая жизнь!Я смогу вздохнуть полной грудью! Но все мои надежды мгновенно рухнули, какпесочная крепость… Моя радость была недолгой… Может быть, другие дети были настолько шокированы моим появлением иотвыкли от меня, что сначала даже не нашлись, что сказать, но потом они наверстывали упущенное с новой силой и с большим энтузиазмом. Я могу совершенно точно сказать, что годы обучения в старших классах были самыми ужасными в моей жизни. Меня словно заточили в мире невежества, и при любых попытках сбежать я натыкался на одну из кирпичных стен. В конце концов, я понял, что все мои попытки безнадежны. Это была моя жизнь, и мне надо было принять ее такой, какая она есть. С первой минуты, как я подъехал к воротам школы, и до конца последнего дня обучения пять лет спустя, я сталкивался с ненавистью и унижением.
Но при этом учеба всегда давалась мне легко. Не прикладывая значительных усилий, я получал отличные оценки по большинству предметов и, будучи лишенный обычных детский забав, - лазанья по деревьям и беготне по двору с приятелями, - увлекся книгами. Они стали моей подлинной страстью, стали моим маленьким миром… Уж если мой реальный мир настолько беспощадный, то я мог найти себе особый мир, где все счастливы, и где нашлось бы место и для меня. Хотя бы там я мог себе найти ту родственную душу, которая отражала бы мой внутренний мир, который никто не видит… Никто не замечает, что под моей мертвенно бледной маской скрывается несчастная ранимая душа, которая кричит и умоляет о помощи, которая хочет вырваться наружу из плена смертельных цепей, сковавших меня.Я переходил из класса в класс, сдавал тесты, менялись предметы, учителя, экзамены. Одно оставалось прежним. Я всегда оставался один. Из-за моей неспособности играть с мячом в командных играх меня всегда выбирали последним, и даже сейчас воспоминания об этом причиняют боль. Я вспоминаю, как стоял совсем один, словно бракованный плюшевый медвежонок, которого никто не хочет покупать, и учитель кричал:
- Кто возьмет Кибома в команду?Это эхом отдаётся в моей голове даже сейчас и заставляет плакать. Даже мои ?друзья? открыто говорили мне, что их команда проиграет, если я буду играть за них. Ну как друзья… Друзьями для меня были уже те, кто не издевался надо мной… Даже этого мне было достаточно… Это те самые ?друзья?, которые крали моего плюшевого слоника, заканчивали свой обед раньше меня и убегали на другой конец школьного двора, зная, что я не могу их увидеть.Мне оставалось только бродить по огромному школьному двору в поисках других друзей. Я всегда играл один! Но тем не менее, многие даже пытались подружиться со мной. Однако жалость с оттенком брезгливого снисхождения в их глазах бесила меня, заставляла меня огрызаться. Мне не нужна была их жалость и сочувствие, я хотел, что бы меня принимали таким, какой я есть. Как равного, а не делали мне одолжения. И они уходили, натолкнувшись на глухую стену отчуждения.
Годы в ненавистной мне школе тянулись очень медленно, но я никому не говорил и не показывал, насколько несчастен. Я не хотел, чтобы Тэмин и его шайка видели, насколько они успешны в своих издевательствах надо мной… Я жалуюсь исключительно себе самому, иначе я бы просто сошел с ума…Я стал немногословным, сутулым, несчастным человеком, отвечая кому-нибудь только из страха быть высмеянным. Во мне нет ни капли самоуверенности, я ненавижу себя и даже не могу смотреть на людей. Мне казалось, что мои странные волосы и жуткие глаза не заслуживают того, чтобы их видели "идеальные" существа. Я вырос замкнутым, забитым и эмоционально разбитым человеком, старательно выращивая, словно садовник, свою сладкую месть для всех тех, кто был моим мучителем все мое незавидное детство. Поэтому мои эмоции, неважно, радость это или горе,отброшены и спрятаны в глубине, где-то в потайном месте. Это место, где моя болезнь стала своего рода старенькой коробочкой, в которую так не хотелось соваться, потому что не ясно, что я там найду и как это меня затронет…