Это любовь? (1/1)
Девушка стояла рядом с матерью около дороги в парке. Ветер развевал её рыжеватые волосы, атласные ленты на бежевом платье плавно покачивались. Она так хотела вырваться, убежать далеко-далеко туда, где не существует титулов и придворных, где куча фрейлин и обязанностей не давят, где не надевают маску безразличия и непреклонности, а повсюду витает этот сладкий аромат?— аромат свободы. Но холодный пристальный взгляд кристальных глаз императрицы непрерывно следил за каждым движением цесаревны. Наконец притормозила низенькая неприметная зелёная карета, из которой осторожно вышла хрупкая и довольно невзрачная девушка, Анна Петровна Романова, дочь великого князя Петра Фёдоровича и родная сестра Татьяны. Ей было 12 лет, но её вид был настолько болезненным и вялым, что она выглядела намного старше самой Татьяны.— Государыня императрица Екатерина Великая.— Попрошу называть меня Екатерина Вторая.— Извините подданную вашу, Анну Петровну. —?Девочка стала креститься.Екатерина неловко перебирала в руках свой голубой ордин. Все дети были настолько запуганы и безжизненны, что у императрицы сжималось сердце. Быть может, то нежное и высокое чувство вдруг посетило её?— Анна Петровна, пройдитесь по саду со своей сестрой Татьяной, думаю, это придаст вам сил. —?Обе девушки поклонились и свернули.Татьяна с жалостью смотрела на сестру. Ей казалось, что та вот-вот упадёт замертво.— Анна Петровна, мы сестры, вы же знали?— Татьяна Петровна, я каждый день молилась о всех вас.— К черту! Почему у меня складывается ощущение, что я разговариваю с хилой старушкой из лачужки, а не со своей младшей сестрой? —?Девушка остановилась и впилась взглядом в призрачные, болезненные глаза Анны. Они были настолько прозрачны и полны неведомой скорби, что было не разобрать их цвет. Их словно никогда не посещала радость, трепетная волна предвкушения. Лишь сухие слезы настигали их, веки стали тяжёлыми и красными.— Отчего же вы такая печальная, Анна?Девочка стояла неподвижно, лишь нервно?теребя в руках кончик белого банта, затянутого на тонкой талии.— У тебя порезы на руках. Тебе очень грустно, правда? —?Негромким, срывающимся голоском промолвила младшая цесаревна. Татьяна замолчала. Она взяла в руки огненную прядку волос и долго гладила её, наблюдая, как звонко и бодро плескается вода в фонтане.— Я думаю, мне стоит пойти, Татьяна.— Таня.— Т-Таня.Татьяна кивнула и отвернулась, закрыв лицо руками. Под звук удаляющихся каблучков она заплакала, приподнимая подолы свисающего платья. Её жизнь была похожа на какую-то короткую невзрачную песенку, то и дело обрывающуюся и продолжавшуюся вновь, перетягивая длинные ноты и выбирая слабые аккорды.Вдруг кто-то подошёл к ней. Шаги были настолько тихими и неуверенными, что девушка вскрикнула.— Разрешите извинить, Татьяна Петровна.Она обернулась. Около фонтана стоял высокий светлый парень, держащий в руках бумагу цвета слоновой кости. Девушка приободрилась и тут же собралась.— Я не видела вас здесь раньше.— Я прибыл сюда недавно, из некоего государства Греция.— О, это же можно сказать родина сего фонтана. —?Кончиком бледного пальца Татьяна указала на Еву.— Верно, ваше Высочество.— Вы, быть может, бывали в амфитеатре?— Никогда не доводилось, но мой отец неоднократно посещал данное учреждение. —?Парень ухмыльнулся.Татьяна маленькими шагами подошла к собеседнику и взяла его под руку.— Давайте прогуляемся, раз уж мы повстречались с вами. Вы интереснейшая личность, как я погляжу.— Приму за честь.Парень с девушкой медленно брели по зеленой аллее, всматриваясь в величественные купола дворца.— Как мне вас величать, господин?— Можно просто Александрио. Моё настоящее имя Аполлондрос.— Вы?— подарок Аполлона? —?Засмеялась Таня.Юноша смутился.— Мой отец до конца не верил, что у него родился сын.Татьяна потрепала его по плечу.— Вы знаете греческий?— Ναι, την Ιεραρχ?α σα?! (Да, Ваше Высочество!)— Π?σο ωρα?ο να γνωρ?ζει? ?τι δεν ε?σαι μ?νο?. (Так приятно осознавать, что ты не одинок.)— Откуда же вы обучились этому языку?— О, я знаю много языков, Александрио! Я вообще очень даже скромная и смышленная девица. Вылитая Лизетте, да не удавшаяся Фикетте! —?Татьяна подпрыгнула и засмеялась.Александрио с любопытством на неё уставился.— Кто же вас так назвал?— Не поверите, но Екатерина Алексеевна!— Императрица Екатерина Вторая?— Ох, она ещё та выдумщица на прозвища. Хоть сама их просто ненавидит!— Наверное здорово быть дочерью императрицы?..Татьяна даже остановилась.— Нет, Александрио. Быть дочерью императрицы?— это не носить нарядные платья и есть превосходные блюда. Это ужасная пытка. Просыпаешься и понимаешь, что не сможешь радостно встать и пойти кормить кур, пасти стадо, выращивать овощи. Ты затягиваешь корсет, надеваешь украшения, диадемы, парики. А так хочется быть как все! Не соблюдать эти царские традиции, встречи с высокими лицами, пышные балы.— Разве вы не любите танцевать?— Я... Не умею. — Смущённо призналась Татьяна. Самый катастрофический для её матери недостаток был именно в этом.— Ох, этому совсем нетрудно научиться! Если хотите, я могу преподать вам пару уроков. —?Александрио присел и протянул руку цесаревне.Татьяна улыбнулась и взяла его за руку. Её тело задрожало, она вспыхнула, словно её сердце забилось вновь, жизнь ярким румянцем заиграла на бархатных щеках.— Хорошо, tilt! Καθ?κατε! Ευκολ?τερη, eυκολ?τερη!Под конец руки Татьяны и Александрио сплелись, а лица были настолько близки, что дыхание смешалось, а на губах тонко заиграла трепетная улыбка.— Вы очень грациозны, Татьяна Петровна.— Не могу не сказать о вас того же, —?Татьяна хитро улыбнулась, —?что же, мне пора, Аполлондрос. —?Она стремительно скрылась в тени деревьев.