Глава 11. "Встретились слепой с безногим" (1/1)
Вот уже битый час Учитель смотрел на сидящего перед ним мужчину, который пытался унять дрожь в руках, вцепившись в кружку с давно остывшим чаем. Отец Хель принес дурные вести, это однозначно, но что ему было нужно от него, Дивного? Это понять Юрий сейчас был не в силах.- Алексей, Вы знаете, что я очень переживаю за Ольгу, для меня волчата не просто чьи-то дети, я думаю, Вы это понимаете, но все же, чем я могу Вам помочь?- Юр, помоги!... Не знаю, чем, просто помоги. Я не знаю, что делать. Она сначала вроде бы ничего, смеялась, улыбалась… А сейчас молчит. Совсем. Я не знаю, что делать, я запутался. Слабак, я даже не знаю, как собственной дочери помочь!.. – закрыв лицо руками, мужчина беззвучно рыдал. Юрий понимал, каково должно быть ему, раз он, отец, поехал к нему… Непонятно кому. И совершенно не знал, как можно помочь этим двоим, рыжеволосой жизнерадостной малышке, на чью долю за столь короткий срок выпало столько испытаний, и ее отцу, не находящему себе места от беспокойства за дочь.- Лех, - церемонии давно стоило отбросить, сердца на «Вы» не говорят, и Дивный это прекрасно понимал, - ну как я могу тебе помочь? У меня даже детей нет…Алексей впервые за вечер усмехнулся:- Это у меня одна-единственная дочь, а у тебя сыновей немало. Ты думаешь, мне Олька ничего не рассказывала? Да и то я предпочитал не видеть ничего, не замечать… Я ничего не смог сделать, когда урод этот с ней такое сотворил, на психологов все спихнул, да даже когда понял, что к психологу она не ходит, предпочел не замечать ничего. А сейчас… А если она не заговорит никогда? Да я ее домой забирать из клиники боюсь! У нее знаешь какая истерика была, когда кто-то из медсестер ей зеркало дал?... А я ведь запретил им!... Но тогда еще ничего было. Тогда она говорила. Да и мысли у нее тогда чисто девчачьи были, я тогда еще думал, что обойдется все, раз о таком думает…- О чем думала-то?- А, она всетвердила, что ее Вик такой не должен был видеть… Надо же. В двенадцать лет – и влюбилась. Ребенок же еще совсем!.. Еще и в парня на пять лет старше. Ну, хотя он парнишка ничего такой. Он тогда домой к нам пришел, а я как раз переодеться перед работой забежал… Мы с ним поговорили. Серьезный парень, взрослый, рассудительный. Ну, это же возраст, наверное, такой, да, когда девочки во взрослых и умных влюбляются?...Дивный улыбнулся. То, как Алексей переменил тему, отвлекшись от беспокойства о дочери размышлениями о детских влюбленностях, его несколько умилило. И тоска вновь сжала его сердце своими холодными лапами. Мужчина сказал верно, сыновей-то у него может было и немало… И переживает он за них не меньше, а порой и больше родных родителей. Но одно дело воспринимать их как собственных детей и волноваться за них, а совсем другое – быть отцом настоящим и переживать, имея на то полное право…И права этого моралисту Юрию остро не хватало.Мужчины долго беседовали, сидя за столом на тесной кухне деревенского дома. Отец по крови, совершенно не умеющий быть отцом и отец по духу, воспитавший столько мальчишек… И ни одного своего. И этого-то опыта им не хватало обоим, ведь нужно было срочно понять, как спасти одну конкретную девчушку, которую оба по-своему любили, которой дорожили… И так, то и дело сбиваясь на совершенно вроде бы посторонние темы, мужчины расстались под утро почти братьями, придя наконец к решению, которое показалось обоим оптимальным. Оба надеялись, что это может помочь, но точно знать этого не мог никто кроме Создателя.Через несколько дней Алексей должен был забрать дочку из больницы и увезти ее в Слободу. Насовсем. Ну, или почти насовсем, пока той не полегчает, или пока она сама не захочет уехать. Туда, где ее ждали только светлые воспоминания, где ее любят, ждут, где о ней наверняка смогут позаботиться. Тем более, что девочка она была неглупая, и под чутким руководством Учителя сможет осваивать программу и самостоятельно, без учителей школьных. А Дивный постарается сделать так, чтобы прошлое как можно скорее освободило малышку от своего тяжкого бремени, дабы Хель успела еще хоть немного побыть ребенком, желательно – вовсе без прошлого. Это взрослый без прошлого – не человек, ребенок же без оного является как раз самым, что ни на есть, нормальным ребенком.***Олег и Дивный, как настоящие учитель с учеником, могли молчать очень долго, и молчание их совершенно не угнетало. Тем более, что зимой в деревне говорить-то особо и не хочется, когда за окном вьюга, а в деревянном доме так тепло, и уютно потрескивают поленья в печи, а у плиты крутится рыжеволосая девчушка. Наконец выключив огонь под кастрюлей, Хель улыбнулась уголком губ мужчинам и, накинув пуховик и запрыгнув в валенки, вышла из дома. Ей еще надо было в доме у бабы Нюры прибраться, да к Анне Сергеевне заскочить перед сном, с малышней повозиться, позволив их маме хоть немного отдохнуть от своего непоседливого семейства. Даже зимой, когда волчата на учебе, дел в Слободе хватало.- Представляешь, что принцесса наша удумала? Что обузой для меня является! Решила закормить меня до смерти, видимо. Действительно, у меня же зимой столько дел, столько дел, вот прямо не могу выделить час в день на то, чтобы с учебой ей помочь, ага. Для меня ж стая всегда такой обузой была, такой обузой… - обиженно фыркнув в кружку, Дивный лукаво посмотрел на Олега. Пусть завидует волчонок, ему-то борщи и собственные дети не варят, не то, что чужие. Хотя чужими Юрий никогда никого не считал… Дети – это ведь дети. Дети чужими не бывают.Олег, впрочем, на провокацию своего воспитателя не поддался:- Как она? Вся в заботах, хлопотах, улыбнулась вон… Ей действительно лучше или она так на людях старается держаться?Юрий пожал плечами:- А не знаю, если честно. Вроде бы лучше… Она же не говорила совсем, когда ее отец привез. Сейчас хоть по делу говорит…
- А я не сомневался, что постепенно она на поправку пойдет. Это же Слобода, она лечит…Дивный фыркнул:- Не Слобода ее лечит, а хлопоты, отсутствие напоминаний о том, что произошло и… Ожидание. Ей ведь есть кого ждать, пусть и несерьезная первая любовь, но сильная ведь.- Ты про Вика?.. Долго же ей придется ждать. Ему вроде как там нравится. Да хотя какому нормальному восемнадцатилетнему парню в Америке не понравится? Новые знакомства, новые впечатления. В семье он хорошей живет, опять же, учеба… По России правда скучает, тебе привет передает, про Хель спрашивал… Ну, я сказал ему, что все хорошо, нечего парню переживаний добавлять. Он пусть и сам накосячил, но все же многовато у парнишки для неполных двадцати лет дерьма в жизни было. А все из-за рыцарства этого… Хоть и правильно это, но все равно жалко мальчишку.- Жалко. А как вообще он там, адаптировался?Олег усмехнулся:- Судя по рассказам Ваньки, ооой как адаптировался, всем бы нам так адаптироваться… Он же летал недавно туда по делам, так Вик его с девчонкой своей познакомил. Красивая, говорит, девочка. Тоже русская, только родилась уже там, а не учиться приехала. Маргарита. Ванька смеется – нашел фанат Булгакова девицу себе по душе.
- Вот и славно, а то я… - Юрий не успел договорить, заметив вернувшуюся за чем-то и стоящую сейчас на пороге Олю.- У Вика все хорошо, да? – голос девочки так редко звучал в последнее время, что показался каким-то чужеродным, неуместным в этом доме. Оттого, наверное, мужчины и вздрогнули, услышав его.- Ну, да, хорошо… - Олег нервно облизал пересохшие губы. Можно сколько угодно потешаться над первой любовью, но недооценивать ее нельзя. Кто сказал, что в тринадцать лет любовь не может причинить боль едва ли не большую, чем в двадцать?.. А о том, что Хель неровно дышит к Вику, вся Слобода узнала еще летом, едва ли не раньше самой девочки.
- У него девушка, да? Красивая?- Ну, вроде бы, ничего такая…- Ясно. Не дождался, - девочка улыбнулась чуть заметно дрожащими губами и, извинившись и вежливо попрощавшись, на этот раз вслух, вновь вышла из дома.- Надо же. Заговорила, - слова Учителя можно было бы расценить как насмешку, если бы тон, которым он их произнес, не был бы настолько задумчивым.- Нда… Нехорошо получилось.Мужчины переглянулись. Случайно задев чувства девочки, сейчас они ощущали себя едва ли не инквизиторами, обвинившими в колдовстве маленького ребенка.