1. (1/1)
Опять она погружается в раздумья. В это небытие раздумий. Сколько можно над этим думать? Думать ночи напролет, думать, читая книгу, думать, играя за пианино, сколько можно? Видеть его во сне и плакать, каждый раз, она устала. За все, что она для него сделала, взамен получила лишь жалкие, едва контролируемые слезы, которые она не могла держать, уж очень сильно они просились на волю. Он так неслышно щипает ей сердце… Мерлин, это так мучительно, если бы ты только знал как это мучительно! Она ненавидит его, просит, чтоб он отстал от нее, чтоб отпустил живой из этих кандалов. Она просит о пощаде.Ели напротив ее дома совсем погрустнели. Под натиском снега их ветви опустились, да так низко.…А ведь она ничем от них не отличалась. Такая же. Всего лишь грустное измученное дерево. Да-да. Именно. Она считает тебя бандитом. Ты, именно ты украл у нее все чувства, забрал ее любовь к себе и держишь уже на протяжении долгих месяцев. И тебе совершенно плевать, хорошо ей от этого или плохо. Ты изверг, но она все так же преданно тебя любит, так же как Джульетта любила Ромео, или как в ее любимом ?Титанике?, она тебя все еще любит.
А теперь представь, как она тебя боготворит.… А у нее все больше складывается чувство, что тебе плевать. Тебе хорошо, но тебе плевать хорошо тебе или плохо, ты любишь, но тебе плевать, любишь ты или не любишь, ты разговариваешь, но тебе опять-таки плевать! Она устала. Она не хочет больше бороться, хочет разлюбить тебя, очень хочет, но не может. Ты для нее как героин, как сквиб в магическом мире. Постоянно в этом нуждаешься! И что в итоге? Героин нуждается в человеке? Нет. Магический мир нуждается в сквибах? Нет! Это точно так же. Ты – всего лишь ее доза, и если она тебя разлюбит, у нее начнется ломка, опять захочется влюбиться так же крепко, но не получиться! Доза. Вот кто ты. Ты для нее дорогая доза, к которой она привыкла. Доза, в которой нуждается, которую очень сильно любит! Но она продолжает верить, что боль стихнет, потихонечку, но все пройдет…Мерлин, как же ей сейчас плохо. Все не радо, все блекло, все банально. Она считает себя такой тошной. Сейчас опять до шести будет валяться вся в раздумьях, а потом опять будет ходить как муха в говне. И вообще удивительно, откуда унее только вдохновение берется писать. Писать письма, которые она уже который месяц собирает, собирает себе под подушку.Ей так хочется плакать, а эти проклятые слезы не идут. Она точно никогда не думала, что будет просить о том, чтобы слезы подступили к глазам, но сейчас правда такое состояние, когда хочется выплакаться. Что-то давит на солнечное сплетение. А ведь ей, наверное, просто нужно выговориться. Матери? У нее сейчас своих проблем полно, она в последнее время так мучается, не удивительно. Отец разбился в авиакатастрофе.
Скорее всего, завтра она попробует поднять ей хоть немного настроение. Может тогда, когда хоть матери будет чуть лучше, она тоже сможет оправиться? Может тогда, увидев в родных глазах, всегда привычный блеск, она, наконец, сможет выплакаться?
Но ее проблема заключается в другом. В нем и только в нем. Ломка усиливается. До конца еще не известно сколько. Жестоко ты с ней поступаешь. Очень жестоко. Вопрос: за что? Она, что, такая плохая? Такая последняя дрянь, стерва и сука? Ей так хочется излить кому-нибудь душу, так хочется выговориться по полной, по максимуму, достучаться до других, чтоб ее поняли! Почему же все вокруг такие черствые? Почему не пытаются понять ее?! Почему даже не пробуют это сделать?! Не уже ли не видно, что ей так плохо?! Почему они не замечают ее? Почему, почему никто не спросит: "У тебя точно ничего не случилось? Ничего не хочешь рассказать? Может тебе хочется выговориться?" Но никто не скажет, никто не спросит. Всем плевать.
О тебе,она будет еще долго думать. У нее все ночи в распоряжении. И именно это, она собирается сделать прямо сейчас. Смотря на звездное небо, которое так правдоподно отражалось у нее в глазах, таких теплых, но в тоже время таких отрешенных…- Гермиона,- раздался снизу голос матери, послышались шаги, и женщина, с темными волосами, собранными заколкой, заглянула в комнату дочери. – Все не можешь перестать думать? – Аккуратно спросила она, словно понимала, какого это, когда твой любимый далеко, хотя не так уж и далеко, на войне. Войне, которую все ждали уже давно. Войне, к которой все готовились. Войне, которая ошеломила, привела в ступор.
Девушка у окна, медленно повернула свою голову в сторону матери, в глазах которой читалось отчаяние и тревога за любимую девочку. Девушка так и ничего не ответила, лишь повернулась к окну и опять вошла в транс раздумий. В голове никак не могла уложиться мысль о том, что он, вот буквально месяцем раннее, был в ее комнате, сидел на ее кровати, никак не могло уложиться и то, что внутри нее бьется теперь еще одно сердце, сердце, которое он ей подарил. На глаза навернулись слезы, но те сразу же высохли, словно не хотели, чтоб девушка освободилась от боли. Словно они думали, что если позволят ей плакать, то она забудет, забудет все. Забудет все страхи и боль, которая поглощала с каждым днем ее все больше, которая тянула ее на дно все быстрее, просто не давая ей шанса попробовать вылезти. Она просто боялась.… Еще раз, повернув голову, девушка обратила внимание на то, что матери в комнате больше нет, она даже не заметила, как ушел ей близкий человек…
***
С каждым днем, она ненавидела этот мир все больше и больше, зарывалась в своей памяти и ворошила прошлое. Ворошила все, что было можно, все, до чего только могла добраться.… В этот день, ее мать не выдержала. Гермиона сидела на кухне и пыталась запихнуть вилку с макаронами себе в рот, но в горло кусок не лез, все застревало в глотке, образуя ком, не дававший говорить. Она чувствовала, что это неправильно. Неправильно, что они там, пытаются одержать победу, используют последние шансы, а она тут, сидит по приказу Драко, не пустившего ее дальше, было достаточно того, что она помогла Поттеру и Уизли во всем.- Гермиона, прекрати, - начала Джен неуверенно, но в тот же момент взяла себя в руки, - прекрати терзать себя!- Мам, оставь, - покачала головой Гермиона, давая понять, что все это бессмысленно. Бессмысленно так же, как и пребывание ее в этом месте.- Нет, доченька, не оставлю! Я не могу смотреть на тебя, когда тыв таком состоянии, хватит вязнуть в этом болоте, попробуй вылезти, самой не получается, попроси помощи, и в данной ситуации я протягиваю тебе руку! –Чуть повысила голос мать, и с надеждой взглянула на дочь, которая была ужасно бледна и худа.
- Мам, все в порядке, спасибо, - сказала девушка и, положив белоснежную салфетку на стол, направилась к выходу из кухни. Ей явно не нравились эти откровенные разговоры, но она понимала, что ей нужно выговориться, она понимала что мать беспокоиться, но в то же время ей было все равно на себя… пока он там, она не сможет спать спокойно, есть спокойно, жить спокойно…
- Посмотри, до чего он тебя довел?! – Сказала мать и встала со своего места, показывая рукой на девушку. Гермиона понимала, что она не восхитительна, заметила в себе изменения, похудела, от чего лицо осунулось, а нос стал большим и острым, волосы кое-как собраны в узел на голове… не ахти.- Я просто волнуюсь! Если бы папа был на войне, ты бы тоже волновалась, мам! – Крикнула, оборачиваясь Гермиона. Джен стояла за столом и смотрела на нее, сдвинув брови, точь, в точь как дочка.- Он, кричал, когда ты сказала ему! Он вылетел из дома, как только узнал! Знаешь, он просто трус! Будь он мужчиной, не сбежал бы! – Крикнула мать.- Не смей его так называть! Он сейчас там, на войне, спасает свой мир! А может, он уже мертв, только я не знаю об этом ровным счетом ничего! Мне остается только надеяться, на то, что я его еще хоть раз смогу увидеть, заглянуть в его глаза! Я мечтаю об этом, понимаешь? – Говорила срывающимся от волнения голосом Гермиона. Она смотрела на мать и ее глаза, стали наполняться слезами.- Гермиона, он тот еще мерзавец, пойми! И если ты хочешь этого ребенка, тогда я помогу тебе в этом, но я не хочу чтоб он имел такой же поганый характер, как и его папаша!
- Он не мерзавец! Драко не такой! Ты его совершенно не знаешь! – Сорвалась Гермиона.- И не горю желанием узнать его! Не ты ли каждый раз жаловалась, что он тебя оскорбляет, не ты ли, не давала ему спуску, я сейчас не узнаю тебя! Ты не та за кого ты себя выдаешь! – Мать не осталась в долгу.Гермиона лишь закрыла глаза, шумно выдохнула и направилась на верх, где ее как всегда ждало окно, с таким темным небом, что казалось, что вся планета в черном тумане, а в нем, отражаются яркие, яркие точки, которые с каждым разом пропадали, но та, которая ей была нужна, пока еще горела, согревая хоть чуть, чуть душу.