Альбом и краски (1/1)

Она шла по следу преступника долгих два месяца. С тех пор, как узнала про убийства девушек на улицах Лондона. С того самого дня, когда увидела одну из них, истерзанную, в кровоподтёках и ссадинах, в луже собственной крови. Убивали молоденьких, зачастую сирот без каких-либо близких родственников, зарабатывающих на улице собственным телом. Полиция не рассматривала их как возможных жертв одного человека, во всяком случае не афишировала этого. Опасаясь, что газеты могут раздуть панику среди без того запуганных горожан, Скотленд-ярд замалчивал результаты расследования, затыкал рты свидетелям, запугивал тех, кто пытался докопаться до правды. Убийствам приписывали бытовой характер.Элиза Скарлет имела собственное мнение на этот счёт.***— Ты слышала про Нэнси? — спросила как-то невзначай за завтраком Айви. — Нэнси Барнс?Элиза надкусила хрустящий тост и вопросительно уставилась на неё. — Девчушка, что из одного предместья с нашей Китти. Говорят, её нашли сегодня утром возле прачечной у доков. С перерезанным горлом. Впечатлённо вскинув брови, Элиза сделала ещё один укус и аппетитно захрустела свежей корочкой белого хлеба. Торопливо доев завтрак и выпив чашку крепкого чаю с молоком, она достала из письменного стола толстую тетрадь, в которую наспех были вклеены вырезки из газет и исписанные аккуратным убористым почерком пожелтевшие листки с неровными краями — добытые в результате расследований сведения. Перелистнув тетрадь на чистую страницу, Элиза старательно вывела надпись: ?Нэнси Барнс?.Нэнси стала четвёртой по счёту убитой, о которой стало известно частному детективу. Шапочное знакомство горничной Китти с жертвой сдвинуло весьма запутанное дело с мёртвой точки. Элиза Скарлет, прихватив напарницу поневоле с собой, направилась на Гроув-стрит, потолкаться среди местных да порасспрашивать их про несчастную Нэнс. Все, даже самые крохотные, обрывки информации старательно записывались в толстую тетрадь. Выяснить удалось не много, но вполне достаточно. Накануне своей трагической гибели Нэнси, поссорившись с хозяйкой, у которой подрабатывала три дня в неделю, громко заявила, что скоро не будет нуждаться в деньгах. Хозяйка укоряла её за неряшливость и норовистость, а также за слухи о том, что свои вечера девушка коротает в компании с джентельменами за умеренную плату. — Это не ваше дело! — сообщила (со слов достопочтенной миссис Тейт — прачки) Нэнси в ответ хозяйке. — Я могу распоряжаться своим телом по собственному усмотрению! И в скорости мне не придётся считать жалкие гроши, что я получаю от вас и подобных вам! Я буду зарабатывать так много, что смогу позволить себе дом в Кэмден-Таун! — Ах, бедняжечка, — вздохнула миссис Тейт, — она так мечтала о собственном доме. С рождения ведь сирота... Добрая была, хоть строила из себя гордячку. Моему племяшке как-то подарила альбом и краски. Уж не знаю, где достала, хорошие такие, французские. И растроганная прачка утёрла набежавшую слезу краешком засаленного платка. Новость о том, что убитая рассчитывала в скорости получить некую прибыль, очень заинтересовала Элизу. Она решила вернуться к предыдущим жертвам и проверить, не было ли чего-то подобного в их случае. Вести расследование оказалось делом весьма накладным. Нередко приходилось соревноваться в щедрости с бульварными писаками, которые не скупились на вознаграждение очевидцам, если те расскажут им подробности о жизни несчастных девушек пожирнее да поскандальнее. Элизу же интересовала только правда. ***В минуту отчаяния она вновь, в который раз, подумала о Уильяме. Недёшево обходящиеся ей свидетели, словно сговорившись, сочиняли небылицы, одну фантастичнее другой. Стражам порядка они не посмели бы нести подобный бред, перед тёмными мундирами дрогнули бы и выложили всё, что знали, быстро и без всяких унизительных просьб. Инспектора Веллингтона не удостоили бы получасовым рассказом о душе убитой, которая не упокоилась и теперь будет приходить за каждым, кого знала при жизни, чтобы забрать на тот свет. Не столько финансовые расходы, сколько отсутствие нормальной информации сподвигло Элизу прогуляться до полицейского участка, в котором, не покладая сигару в пепельницу, нёс службу друг детства. Однако на этот раз её постигло жесточайшее разочарование. Мисс Скарлет даже на порог не пустили, ссылаясь на личное распоряжение инспектора, которого, конечно же, не оказалось на месте. Элиза смекнула, что тот наверняка занимается расследованием убийства Нэнси Барнс и сейчас укатил к докам. Не теряя времени даром, детектив вновь поспешила на Гроув-стрит. Постовые торчали на каждом углу бедняцкого квартала. Элиза как могла отворачивалась, натянув кокетливую фетровую шляпку почти до бровей, однако ж её без труда узнали. Противнейший констебль Ханичёрч, вечно донимавший Элизу двусмысленными намёками, едва завидев её, скривил губы в презрительной усмешке. — Хэй, мисс частный сыщик! — крикнул он на всю улицу, и Элизе пришлось прибавить шагу. — Я правильно к вам обращаюсь? Куда же вы?— Научи своих людей уважительно разговаривать с леди, Уильям! — вместо приветствия выпалила она, врываясь в помещение прачечной. — Сэр, я пытался остановить эту мисс, — оправдывался молоденький служитель правопорядка, в смущении боясь задеть хотя бы кончик её одеяния, — но она как ураган, даже слушать не стала. Инспектор Веллингтон выглядел так, словно кутил ночь напролёт в закрытом клубе любителей блондинок и бренди, в общем, — как обычно. Топорщившаяся в разные стороны борода и синева под глазами дополнялись глубокой вертикальной морщиной на лбу и уставшим взглядом. — Ничего страшного, Эйдан. Можешь идти.Постовой спешно щёлкнул каблуками и удалился. — Элиза, — Веллингтон почесал подбородок, не глядя ей в глаза. — Сказал бы, что рад видеть, но это будет неправдой. — Что это я? — театрально вздохнула Элиза. — Чему может научить своих подопечных такой хам как ты.Фрэнк Дженкинс, стоявший за спиной своего босса, закатил глаза. — Пойду перекурю, — доложил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышел.— Что тебе нужно? — без предисловий поинтересовался инспектор. — Вряд ли ты пришла сюда, чтобы справиться о моём самочувствии.— Я и так прекрасно вижу твоё самочувствие! — запальчиво ответила мисс Скарлет. — А твой же констебль Ханичёрч переступает все возможные рамки приличия! — Так удобно, не правда ли? — хмыкнул Веллингтон. — Когда тебе это выгодно, ты леди, во всех же остальных случаях — равноправный с мужчинами частный детектив Лондона. Хорошо придумано. Одобряю.— То, что я детектив, не даёт ему права кричать мне в след ?Хэй!?, и не отменяет того факта, что я всё ещё являюсь женщиной! Инспектор сжал губы, его лицо посуровело, а подбородок выехал вперёд, что не сулило ничего хорошего. Никому. — Ближе к делу, — недовольно произнёс он. — Чего ты хочешь?— Я хочу ознакомиться с делами девушек, убитых в Лондоне за последние два месяца. Смех инспектора Веллингтона громким эхом отразился от покрытых плесенью кафельных стен прачечной и растворился под потолком. — Элиза, — сказал он с почти нежной улыбкой, — я и на пушечный выстрел не подпущу тебя к этому делу. — Почему? — искренне удивилась она. — Почему? Давай подумаем вместе, ты же так любишь работать в команде. Хм, — с самым серьёзным видом Веллингтон нахмурился ещё сильнее и принялся ?думать?. Элизе только и оставалось наблюдать за этим представлением с каменным лицом. — Кто-то жестокий и безжалостный убивает девушек-сирот... Почему же тебе нельзя в него лезть? А? Что скажешь?В ответ она одарила его уничижающим взглядом. И за то, что не к месту напомнил о её сиротстве, и за то, что поставил её на одну ступень с жертвами, занимавшимися недостойным заработком на жизнь. — Ты прекрасно знаешь, что за девушек убивают на улицах, Уильям, — спокойно произнесла она.— Не думай, что если попадёшься на глаза убийце, он станет разбирать, к какому сословию ты принадлежишь и чем зарабатываешь на жизнь! Я не могу так рисковать, — и быстро добавил. — В память о Генри, конечно же.— Конечно же, — скривилась Элиза. — Но...— Дюк, там прачка вернулась с рынка, привести? — внезапно вернувшийся Фрэнк Дженкинс, как обычно бесцеремонно, влез в их беседу.— Веди, — грозно пророкотал Веллингтон. — И проводи мисс Скарлет... пожалуйста.Элиза вспыхнула. — Нет, Уильям! Я ещё не закончила, и, потом...— Если сейчас же не удалишься по собственной воле, я задержу тебя за препятствование полицейскому расследованию! Выбирай. Пробормотав что-то про отвратительный характер, грубость, невоспитанность и тошнотворный запах перегара, исходящий от господина инспектора, Элиза подхватила юбки и стремительно покинула прачечную. — Нахал! Кем он себя возомнил? — возмущалась она, направляясь в сторону доков. Здесь везде царила нищета и разруха. Во дворах позеленевших от сырости деревянных хибар сушилось бельё, дымились от зловония помойные ямы, а в шаге от них играли чумазые ребятишки. Элиза зашла за угол одного из домов, не боясь запачкать подол бархатного платья, присела, опираясь на стену, и раскрыла свой саквояж, чтобы достать тетрадь. Берни Лоу, Роуз Коллинз, Эмили Маккензи, Нэнси Барнс — имена, вдавленные в бумагу жёстким пером, словно укоряли оставшихся в живых за бездействие и равнодушие. Элиза вздохнула и, захлопнув тетрадь, закрыла глаза. — Вы рисуете? От неожиданности она вздрогнула, хотя голосок был совсем детским. Рядом стоял мальчик лет десяти и с любопытством разглядывал леди, привалившуюся к стене дома. — Нет, — ответила Элиза. — Пишете?— Можно и так сказать.— Я люблю, когда люди рисуют или пишут. Это значит, что они добрые.Мальчик ковырял носком не самых новых ботинок кирпичную крошку у фундамента дома. — Вот как? — решила поддержать разговор Элиза. — А ты рисуешь?— Да, — кивнул мальчик. — У меня есть альбом и даже краски. Настоящие. Альбом, краски... Странное чувство дежавю накрыло Элизу, словно совсем недавно эти художественные принадлежности уже обсуждались ею. Но где? С кем?— Погоди, — внезапное воспоминание пронзило её. — Ты племянник миссис Тейт?Мальчик настороженно поглядел на Элизу и сделал осторожный шажок назад. — Я... Я знакома с твоей тётей, — она постаралась говорить спокойно и расслабленно. — Правда? — недоверчиво спросил мальчик — Да. Совсем недавно мы беседовали с ней, обсуждали... кое-что. — Нэнси? Элиза похолодела. Она не могла поверить в такой подарок от судьбы. Этот внезапно встреченный ею мальчик знал убитую. Он мог бы рассказать много интересного, а главное, полезного. Не станет же, в самом деле, ребёнок нести мистическую чушь про переселение душ, вымогая при этом побольше денег за информацию? — Ты был знаком с ней? — осторожно поинтересовалась Элиза. — Она была моим другом. — И любила рисовать? — детектив старалась разговорить мальчика, втереться в доверие и расположить к себе. — Нет, — он покачал головой. — Иногда Нэнс пела мне песенки, а ещё ей нравилось ходить на танцы в трактир к старому Фергюсону, но рисовать она не умела. Зато была без ума от моих рисунков, говорила, что однажды я стану великим художником. — Должно быть, ты действительно талантлив, — улыбнулась Элиза. — В разговоре твоя тётя упоминала о подаренных красках, значит, Нэнси верила в тебя. — Она была очень хорошей. — Мне жаль, — она протянула руку и провела по плечу мальчика, выражая сочувствие его утрате. Он не плакал, его глаза оставались сухи, но на лице отражалась такая глубокая скорбь, что сердце Элизы сжалось.— Терренс? Чем это ты там занимаешься? — на крыльце дома напротив появилась тучная женщина в испещрённом грязными пятнами переднике. — Ну-ка марш к дому, тётка тебя, должно быть, обыскалась!— Вовсе нет, миссис Хиггинс, — мальчик хмуро поглядел на женщину. — Она разрешила мне погулять, пока из прачечной не уйдут полисмены. — Бедолага Нэнси, — миссис Хиггинс подняла глаза к небу, — да упокоит Господь её грешную душу, — и скрылась в доме. — Мне действительно пора, — мальчик доверительно посмотрел на Элизу. — Вы ещё придёте к тёте Оливии? — Приду, обязательно приду, — кивнула она и протянула ребёнку руку. — Меня зовут Элиза. — Терренс Хаттон, — он с самым серьёзным видом ответил на рукопожатие. Они тепло распрощались. Элиза радовалась новому знакомству как ребёнок, она была убеждена, что с помощью Терренса ей удастся узнать больше о Нэнси Барнс.