Чего хотят продавщицы хлеба (2/2)
В подъезде никого не было, кроме нашего дворника – тети Даши или тети Маши, не помню. Она стояла у входа в подъезд ко мне спиной и напевала какую-то песню.
И что-то в этой мелодии показалось мне странным.Я прислушался повнимательней, но все равно ничего не понял.А потом, когда тетя Маша-Даша пару раз чихнула, меня словно током шарахнуло.
Эхо!
Ведь в нашем подъезде, если на первом этаже чихнуть, то на пятом слышно будет. А когда тетя Маша–Даша довольно громко напевала себе ?Ветер с моря дул?, эха не было. Вообще!– Доброе утро! – обратился я к пожилой женщине. Эхо отразило мои слова, и я убедился, что не ослышался, и оно никуда не делось.– Утро? День уже! – повернулась ко мне дворник, а вторая, невидимая, тетя Маша-Даша повторила.
– А это не вы сейчас тут пели, теть… Аш? – осторожно поинтересовался я.
– Да? – удивилась та. – Неужели я вслух начала подпевать? Господь-то слухом обделил, только про себя могу.
– Ясно. Хорошо, до свидания.Я буквально вылетел из подъезда.Ужас, что же происходит? И сегодня с моим разумом что-то неестественное.Вчера это были отдельные фразы урывками, а сегодня эта песня. И все это как будто происходит в моей голове!
Я быстро шел по улице, стараясь собраться с мыслями. И тут буквально из-за поворота на меня налетел какой-то парень в костюме.– Простите меня, – извинился он, а потом неожиданно шуршащим шепотом. – Сам бы смотрел, куда прешь, мудак.Я хотел тоже ему ответить, но вдруг понял, что при последних словах его рот не открывался! Да, эти слова прозвучали в воздухе, но это точно был он, его голос!
И он словно звучал у меня в голове…Черт.Когда я проходил мимо бабушки, продающей семечки, в голове снова зашуршало. Нет, теперь я был уверен - человек не может так говорить. И ухо не так воспринимает звуки живого голоса.– Опять домой пьяный приползет, скотина. А вот говорила я ей, выходи за Митеньку, хороший мальчик. А она – любовь, любовь. Вот и мучайся теперь с пивом и бабами.
Я в панике побежал оттуда к мусорным бакам. Возле них стояла женщина, которая вываливала помои из ведра.– Как же ему теперь сказать о результате теста? Как он отреагирует?Бросив пакет в ближайший бак, я развернулся и опрометью бросился к хлебному магазину.И когда я пробегал мимо группы людей, стоящих у газетного киоска…– Я выключила утюг?– Надо бы незаметно намекнуть ему про таблетки…– До зарплаты еще две недели…– Надо позвонить жене и…Это самый большой пиздец в моей жизни!Я спятил, я спятил, яспятиляспятил.Быстро миновав улицу, я запрыгнул в хлебный ларек. Внутри никого не было, кроме заспанной продавщицы.
– Можно ?Бокато?, пожалуйста, – выпалил я, кладя блестящие десятки на тарелочку.– Угу, – буркнула она. – Какой хорошенький, потискать бы.Я в ужасе уставился на нее, уже готовый бежать отсюда на край света.И как только она положила на прилавок мягкую буханку, я, быстро поблагодарив ее, схватил хлеб и сломя голову вылетел за дверь. Наверное, я даже забыл взять сдачу, но было уже не до нее.Я вбежал в свой двор, и хотел было перепрыгнуть через бордюр, но споткнулся об него и полетел на землю.Слава Богу, упал прямо в мягкую мокрую траву. Так и остался лежать, тяжело переводя дыхание.Черт, черт, черт. Чтонахтакоепроисходитсомной?
Я пойду в больницу. Правда, честно, я пойду в больницу, наплюю на все страхи и пойду. Только, пожалуйста, пусть все пройдет.Пожалуйста, пусть все пройдет и станет, как прежде…– Вставай. Простудишься, – раздался голос прямо надо мной.