Первый шаг (1/2)

Забавно, как человеческое нутро чувствует выходные. В будни мы просыпаемся еле-еле, закидывая будильник и тех, кто посмел нас разбудить трёхэтажным матом. Но как мы понимаем, что уже суббота и просыпаемся ни свет, ни заря, лишь бы только не упустить время веселья? Обычно, из постели меня силком не вытащишь, но, помня, что сегодняшний день отличается от других, моё тело само по себе заставило начать наслаждаться этим днём пораньше. Вчера, выспавшись в машине и попутно засыпая уже у себя в комнате, я обдумывал, что скажу матери, чтобы благополучно переехать к Ри на три месяца. Дэ и Таби так и не узнали, что я попросил у этого засранца, только Ён Бе стоял рядом и видел, что это - не просто свидание.

Раб, он будет моим рабом, не такого я желал, но другого выбора как приковать его ко мне, не было. Выбор, вот деревья не могут выбирать, отрубая им головы, мы ждем пока отрастет новая, дабы обогатиться ещё одной тонной древесины, и преспокойно читать книжки, вытирая зад новой мягкой туалетной бумагой. Вот у них нет выбора. Просто они не могут перестать расти, лишь бы указать нам наше место, не могут не очищать наш воздух, чтобы мы ответили за жестокость над ними. Не могут и все. Но мы не деревья, я должен был найти выход. А может я просто пошёл легким путем, и потом пожалею, но, что сделано, того не воротишь, не так ли говорят мудрецы, посвятившие свои жизни духовному развитию? Я же просто устал любить на расстоянии, платоническая любовь не так прекрасна, пока вы не испытаете ее на своей шкуре.

Мама встретила меня удивленными глазами, отмечая моё раннее пробуждение и неспособность стереть с лица глупую улыбку влюбленного по уши парня. По уши в дерьме, по уши в любви, как же тонка грань между ненавистью и любовью, но, смешав эти два чувства, уже никогда не отмоешься, легче сгореть заживо.— Мам, я тут подумал, ты не хочешь навестить отца? Я уже билеты в Токио заказал. Ты, конечно, сама решай, но после твоих слов о скукоте и сериалах, захотелось сделать тебе что-то приятное, — боясь, что она что-то заподозрит, я отвернулся к холодильнику, чуть не ударившись об него головой. Ну вот, встал пораньше, уже сумел увернуться от очередного удара, красота.— Ух ты! Боже ты мой, неужто ты себе парня завёл, и я тебе мешаю? — в кое-то веки она догадалась, и почему я этому не рад. Ах да, он мне не парень, а рабов в семье не примут, зачем спрашивал, говорится.— Ну как хочешь, моё дело предложить. Ты же не думаешь, что я не могу просто уехать, без твоего разрешения, могу, ещё как могу, но предпочитаю для начала поговорить. Я просто не хочу видеть тебя в таком унынии. Тебе всего лишь сорок пять, просто съезди, развейся, поживи для себя, разве ты не этого хотела?— Если бы я хотела бросить тебя одного, ездила бы с отцом. Ты для меня не менее важен, чем он, нравится тебе или нет, — ну вот, теперь она будет играть жертву, и сделает меня монстром, а я ведь по-хорошему хотел.— Мам, давай не будем. Я уже взрослый, да и у меня есть повод, но тебе не о чем волноваться. Сколько ещё ты будешь жить моей жизнью, я же не упрекаю тебя, из-за того ,что все мои благие намерения ты принимаешь в штыки? Не надо быть все время такой серьезной. Я хочу переехать к другу, пока не знаю на сколько, хочешь остаться в этом доме одной? Да, пока я не уезжаю навсегда, но ты должна привыкать.— Ты любишь его? — как бы она не пыталась скрыть разочарование, ее дыхание, пытавшееся успокоить саму себя, выдавало все ее опасения быть ненужной собственному сыну.— Я люблю тебя, я люблю его, знаешь о человеческом сердце что-нибудь? Оно может совмещать различные чувства, но любовь накапливает годами. Ты всегда будешь первой, но это не значит, что мне хватит только тебя, как и тебе меня. Жизнь слишком коротка, чтобы разменивать ее на чуть-чуть. Если быть счастливым, то означает жить с любимым и изредка встречаться с вами, я готов смириться с правилами, но я не допущу, чтобы ты была одна, веришь мне? — старался говорить искренне, забыв все невысказанные обиды и выяснения того, кто больше виноват в наших холодных отношениях. Всё, что я мог - это уберечь ее от боли, которую она причиняла мне на протяжении двадцати лет. Слишком сильно я любил эту женщину, чтобы ставить ее на мое место. Не легче ли научить ее быть счастливой, ведь ее несчастье не принесет мне спокойствия.— Ну ладненько, поболтали, и хватит, во сколько там у меня рейс? — она подошла к двери, но не решалась повернуть ручку, вытирая понимающие слезы, делала вид, что просто поправила длинную челку. - Он позаботится о тебе?— Я позабочусь о нем, он не очень хорош в проявлении чувств, но, если что, ты первая узнаешь о моих проблемах, не беспокойся. Твой рейс в час, времени предостаточно. Я провожу тебя, и, мам, помни, я уже взрослый, и слишком люблю вас с отцом, чтобы вляпаться в какие-нибудь неприятности. — Она так и не повернулась, и, бросив, что все понимает, ушла собирать вещи.

Я не знал, правильно ли поступаю, но только так не причинил бы ей боли и смог бы уехать к малышу. Уверен, что позабочусь о нем,он нуждается во мне, даже больше, чем мать. Я научился этому у нее, неважно, какие чувства вы выражаете каждый день, неважно, как громко вы кричите. Наедине с самим собой, вы пожалеете о сказанных словах, но даже это не остановит вас в следующий раз. Разумный, именно так я себя позиционирую, но стоит оказаться поблизости с человеком, на которого мне не наплевать, как вся моя разумность смывается к дьяволу, выкидывая белый флаг тупости и желание, чтобы этот человек запомнил меня надолго.

Помощь маме не потребовалась, она так часто ездила к отцу, что некоторые вещи так и оставались не распакованными.Добравшись до аэропорта, уже жалел, что избавляюсь от столь дорогого человека, но, как и во всём, что я делаю, дороги назад уже не было.

— Джи, ты ведь будешь хорошо питаться, и ложись не позднее двенадцати, не делай больше тату, а то скоро мама родная не узнает, да, да, я о себе, — я даже чуть не прослезился, обычно дети раздражаются, видя, что к ним относятся как к малышам. Но я об этом мечтал, может, поэтому я хочу заботиться о сволочи, ведь ко мне всегда относились как к взрослому.

— Да, да, по крайней мере, пока ты не вернешься. Повеселись там, передай отцу, что он - говнюк, но я его люблю. Будь осторожней, не ешь морепродукты, у тебя на них аллергия, не занимайся шитьем с одним только светильником, глаза испортишь, и мам, не смотри сериалы, жизнь гораздо интереснее. — Неловкое объятие, неловкое пока, неловкое "я позвоню".И вот я один, мне удобно, и свобода распыляется в воздухе, я дышу полной грудью, но воспоминания о той неловкости, не дают надышаться. Смотрю на улетающий самолет, молюсь о том, чтобы она добралась без проблем, хотя она не видит, машу рукой. Только что я сделал ещё один шаг, болезненный шаг навстречу к тебе, Ри, не будь гадом, помоги выполнить данное матери обещание, позволь мне позаботиться о тебе.

Сажусь в такси, говорю адрес малыша, благо, за четыре года знаю его наизусть. Достаю мобильник, хочу отослать свою неловкость в смс, уж слишком сильно она мешает думать, перечитываю что написал, чувствую себя дураком, но становиться легче. Всего лишь проявление чувств, а так успокаивает: ?Я буду по тебе скучать?. Какой же я милашка, вот бы Ри оценил.

Подъезжаю к его дому, чувствую, как мурашки радостно занимаются гимнастикой, героически поднимая такой тяжелый вес, как мои волосы на руках. Смотрю на двухэтажный дом, всё ещё сохранивший свое величие за долгие годы существования. Вроде ничего обычного, но даже серые оттенки и большое количество железа напоминало мне о хозяине. Дома вокруг были светлые и отчего-то нагоняли скуку, в отличие от дома малыша, манящего своей таинственностью. Когда я услышал шаги, мне сталонемного не по себе, я не боялся призраков, простоне любил делить комнату ещё с кем-то. Ну да, я боялся призраков, черт, и почему так долго, и как он может тут жить? Хотя, дьяволу место в аду, только вот, что я тут забыл, гораздо интереснее. Наконец дверь открыта, неуверенно заглядываю внутрь, вздрагиваю от исходящего холода, походу я прав, это ад, постойте-ка, разве в аду холодно? Ну, вы наверняка там не были, впрочем, как и я, так что лучше поскорее найти сволочь и согреться в его объятьях. Кстати, а где он? Кто открыл дверь? Разве тут нет горничной, с его-то деньгами? Начинаю паниковать, плохо это, не к добру, боюсь сорваться, как в прошлый раз, истеричка во мне ещё жива, только дремлет. Слышу скрип, блин, хочу к маме, какой из меня рыцарь, этот дьявол меня в могилу затащил, только в размерах просчитался, хотя, откуда я знаю какие у дьявола апартаменты.

Всё было кристально чистым, никакой паутины, не было даже намёка на пыль. Гостиная выполнена в тёплых тонах, но теплее от этого не становилось. Огромная стеклянная люстра создавала ощущение низких потолков, но я не мог не оценить их высоту, с моим-то ростом. Мебели мало, можно сказать, что она как у всех, только вот отличительная гравировка и стойкий запах красного дерева. А дьявол - стильная штучка, я вам скажу, кожаные диваны чего стоят. Немного ветхого завета, немного нового, прям обидно, что он живет тут совершенно один. Больше не позволю ему жить в таком холоде, мой раб не должен знать одиночества, а иначе, какой из меня хозяин? Рассматриваю фотографии на полках, простые рамки, до жути простые, как будто они просто часть интерьера. Повсюду фотки сволочи, нет и намека на улыбку, так, позирование на камеру. Глаза так же пусты, руки скрещены в попытках держать оборону. Сколько же стен он выстроил у себя в голове, хватит ли мне три месяца, дабы достучаться до него настоящего? Понравится ли мне простой Ри, без тайн и загадок. Не покажется ли он мне, как эти рамки, простым и неинтересным?— Бу…Мамочки! Да пошёл ты на хрен! Ублюдок, я ведь чуть копыта от страха не отбросил! Ри был одет, то есть, раздет, и в одном полотенце, осталось только протянуть руку и врезать ему за мой испуг по лишней материи.

— Ты где был? Какого хрена пугаешь?— За полотенцем ходил, ты же не хочешь, чтобы я простудился и не смог выполнять свои обязанности? —многозначительно протянул он.Обязанности… ммм, значит то, что у него сухие волосы это нормально? Что тут творится, черт возьми? Не смотри вниз, не смотри… ТОЛЬКО НЕ СМОТРИ ВНИЗ… чёрт, беги, Ри, походу ты доигрался, я готов тебя скушать, беги твою ж мать, кому говорят… ой, по ходу я это про себя, несостыковочка, извиняй.— Почему волосы сухие?— Знаешь такое чудо техники, как фен?Ещё и глазками стреляет, а я ведь всю выдержку истратил, ща, как возьму и сорвусь, за чтобы взяться… ммм… вам тоже кажется, что за полотенце? Мне хотелось прижать его к себе и показать все те чувства, что во мне бушевали все эти четыре года, но он, похоже, понял значение моего взгляда и потащил за руку за собой.

Он провёл нас в просторную комнату, от которой веяло стариной и утонченностью. В принципе, если бы я не знал, что нахожусь в двадцать первом веке, то смог бы поверить, что попал в мультик ?Красавица и Чудовище? и только что мне подарили личную библиотеку Бэль. А что вы думали, я - Красавица, знакомьтесь, так сказать.

Здесь отсутствовала какая-либо техника и механизмы, но вместо этого можно было заметить множество стеллажей с книгами, а посередине этого чуда находилась круглая,большая кровать, которая привлекла меня в первую очередь.

В спальне стоял полумрак, свет не мог пробиться через массивные черные шторы, уступая тьме, свою меланхолию. Отодвинув тяжелую ткань, я впустил немного света, и увидел то волшебство из цветов , что они скрывали. Я немного залюбовался яркими красками в саду, но малыш быстро вернул меня в чувство, обняв меня за плечи, и неспешно разворачивая к себе.

Немного теряюсь, так как совершенно не знаю, с чего мне начать, что говорить, что делать и вообще как начинать это всё первым. Но тут мне снова помог Ри, медленно наклоняясь к моему лицу и прикасаясь своими губами к моим.

Знаете такое ощущение, когдавсю ночь вы не можешь уснуть от того, что хочется чего-то сладкого. Вы ёрзаете в кровати, так как ленитесь поднять свою тушку и доползти до холодильника. Но именно пройдя через вашу апатию и лень, этот кусочек шоколада, тающий во рту и заставляющий вас стонать, стоит этого долгого ожидания его попробовать. Поцелуй был нежным, но в то же время напористым, казалось, он требовал от меня каких-то действий.

Руки сами потянулись обнять его, прижать к себе, не останавливаться. Наши языки сплетались, словно в немыслимом танце, а я сгорал адским пламенем в объятьях этого дьявола. Что-то внутри меня зажглось. Сердце… колотится бешено, выбивая ритм.Через некоторое время нам просто стало не хватать воздуха и мы, немного пошатываясь, отпрянули друг от друга. Но сволочь не собирался останавливаться. Подойдя ко мне, он провел губами по подбородку, затем закусил мочку уха, прошелся языком по кадыку, венам на шее…медленно спускаясь мокрой дорожкой поцелуев, всё ниже и ниже, заставляя меня ещё крепче сжать его плечи, чтобы удержаться на ватных ногах.

Ри отпрянул, и я увидел перед собой довольную улыбку. Сам я не мог даже пальцем пошевелить, не то чтобы перейти от мыслей к действиям. Всё тело ослабло, и не хотело подчиняться никому кроме уверенных рук совратителя, забирающихся мне под майку. Шок прошёл, теперь я кажется оклемался. Эта тварюга порвала мою любимую майку от balmain. Чёрт бы его побрал! Не balmain, а сволочь, что продолжает меня лапать как ни в чём не бывало. Будем играть жестко, да? Ну хорошо.

Мне не понадобилось много сил, чтоб завалить его на кровать, иэто кажется застало его врасплох. Полотенце раскрылось, еле прикрывая заветный кусочек его плоти, но Ри даже не пошевельнулся – притих, как тигр в засаде, поджидающий свою жертву. Я тебе покажу кто из нас жертва, мальчик мой. Впиваюсь в его губы, жадно исследую контуры нёба, пройдясь по зубам, борясь с ним за право доминирования. Ему нравится моя напористость. Надолго меня не хватило, я просто не мог себе представить, что делать дальше, когда изначально готовился, что окажусь пассивом. Ослабив свою хватку, я дал нам обоим отдышатся, давая ему понять, что следующий ход я уступаю ему.— Ты чего? — спросил он у меня. — Что-то не так?

Ну и что мне ему сказать? Ты больше похож на актива, значит ответственность за мой зад, будет лежать на твоих плечах, или на чём то по ниже? Блин, какого фига я вообще об этом думаю?!— Да нет… ничего. А ты… красивый.

Ну вот, со своим слегка расшатанным состоянием я сморозил малую глупость. Сколько можно-то?Он засмеялся. Явно веселится наблюдая за мной, сексуальная сволочь. Но одного просмотра было как-то мало, хотелось чего-то большего. И вот он уже сверху ,сжимает меня в своих руках и снимает остатки моей бедной майки.Не хотелось выглядеть полным бревном, оставаясь в сторонке, тем более, что для себя я уже давно всё решил.

Срываю с него тупую махровую ткань, и бесстыдно любуюсь его телом. Его глазки довольно сверкают и завлекают меня все дальше и дальше в пучину греха и разврата. Я часто видел в фильмах полуголых богов, но чтобы лицезреть голого дьявола, нужно продать не только душу, но и иметь стальную выдержку, чтобы не наброситься на него. Но моя долбанная роль пассива, которую я сам выбрал, умоляла его сделать тоже самое, но уже со мной.— Ну… — жду от него определенных действий.

И что вы думаете он сделал? Я весь горячий, с перебитым дыханием, лежу под ним и жду пока меня будут насиловать, а эта сволочь ложится на спину, играя со мной в ролевые игры: кто, кому, куда сунет.— Ну и чего ты тормозишь? — он закинул руки за голову, и выглядел так, как будто нежился на солнышке, а не лежал в постели с парнем, который готов не только его скушать, но и отчаянно пытался контролировать свое желание, дабы не причинить ему боль.

— Разве не я должен быть пассивом?

— А что? У тебя там, что-то не работает. Сам не можешь? — его голос уже не кажется нежным, он выдавал, что не только я сейчас находился на грани, но и он. — Разве не раб должен подчиняться хозяину. Ну должен ты хоть в чём-то быть выше меня…Ри усмехается, заставляя чувствовать себя последним придурком, кем я и являлся, так как снова торможу, не сумев совладать с эмоциями.