Родственные души (1/1)

Работа нахлынула на Дмитрия, накрывая его с головой. Весна стояла в самом разгаре и многие пациенты жаловались на депрессии и ухудшающееся самочувствие, весной и осенью психические заболевания всегда обостряются. Беликов много времени проводил с пациентами, стараясь выслушивать их и помогать им. Порой на него тоже накатывала непреодолимая усталость и тоска, но работа всегда помогала отвлечься.Гоша всё также крепко спал, Дмитрий продолжал приходить к нему пару раз в неделю буквально минут на двадцать, потому что чувствовал, что должен. Иногда у него не было сил говорить и он подолгу рассматривал спящего человека?— что же Беликов мог сделать для него?Психолог старался гнать мрачные мысли о смерти и неудаче, но они всегда маячили где-то фоном, потому что когда у тебя нет никаких гарантий, такие вещи всегда лезут в голову. Дмитрий думал о том, будет ли ему легко принять подобный исход? Возможно, что да, но так ли это на самом деле? Он привык к Гоше, он подружился с ним, и что же теперь?Когда человек смертельно болен, когда он на границе смерти, к этому проще привыкнуть, чем когда подобное происходит внезапно, но проще ведь не означает легче? Себя не обманешь, ему не будет легко, никогда, ему нынешнему и настоящему уже никогда не будет легко.Беликов дважды созванивался с Вовой, тот поговорил с некоторыми коллегами, но пока было безрезультатно. Болезнь не была слишком частой, да и Козырев был не единственным патологоанатомом на всю Москву. Тем более, открытие тайны в данном случае должно означать чью-то смерть. Дмитрий понимал это и ждал, потому что когда это затрагивает тебя и твоих близких, ты готов принести в жертву кого угодно?— любые жизни, потому что одна единственная ценнее для тебя чем все остальные.Роман продолжал работать на своём фронте, Дмитрий стал спокойнее к нему относиться, но взглянуть на парня беспристрастно с профессиональной точки зрения всё ещё не мог. Он понимал, что без молодого и талантливого врача ничего не получится, но вместе с тем не хотел об этом думать.Зуборев же был на удивление тактичен, наверное, он и сам отступил, когда понял, что муж его любимой женщины больше не станет пытаться причинить вред. Не то, чтобы Док действительно пытался, но ожидать можно было всего.Вечером субботы Беликову позвонила мать Гоши. Её голос звучал очень обеспокоенно, она просила Дмитрия поговорить с ним, может быть, провести сеанс. Это было тяжело для него, но он согласился. Она могла вспомнить что-то важное, что-то, что могло им помочь.Беликов пригласил Анну Геннадьевну к себе домой, это казалось ему более правильным решением. Женщина казалась посеревшей и усталой. Долгие бессонные ночи, полные ожидания и боли отразились на её лице, она немного постарела. Горе всегда отражается на таких лицах быстрой старостью.—?Мне часто теперь снится Гоша, и я много вспоминаю,?— честно сказала она, сцепившись пальцами в теплую чашку чая. Дмитрий постарался создать наиболее комфортные условия для матери своего пациента.—?Это нормально для подобных обстоятельств.—?Да, знаю, но… мне так страшно потерять его, доктор, если бы Вы знали.Беликов промолчал, он и правда не знал, но он мог это представить. Он тоже боялся подобного исхода, куда сильнее, чем сам мог сказать об этом.—?Вам не нужно думать об этом, Гоша в надёжных руках.—?Но разве я могу не думать, доктор? Да ведь и Вы сами выглядите весьма усталым и подавленным!—?Да. Для меня это тоже… сложно, и в десятой доле не так сложно, как Вам… и всё же.—?Я понимаю,?— прошептала Анна Геннадьевна.Они ненадолго замолчали. В груди Дмитрия поселилась тяжелая, острая тоска, тоска, смешанная со страхом и тихой болью.—?В детстве он был тихим ребёнком. Очень тихим, много рисовал, любил петь и читать. Гоша много и часто улыбался, он верил в хорошие и добрые вещи, но в школе… когда умер отец, он ещё пытался бороться, пытался быть рядом, пытался понять, а после к этому примешались проблемы с классом. Я многое не знаю, Дмитрий Андреевич, очень много…—?Вы говорили о травме?—?Да, это было ещё когда был жив отец, Гоша упал с качелей.—?И после этого ничего?—?Это было незадолго до смерти отца, сначала ничего не было, а если появилось потом, то я не заметила это.Что ж, подобное случалось сплошь и рядом, док не мог обвинять в этом мать пациента.—?Он был влюблён в школе?—?Я даже не знаю. Думаю, что да. Только вот он совсем не умел общаться с другими людьми, особенно с девочками, всегда был слишком стеснительным. Да и сейчас, наверное, так и не научился.Дмитрий кивнул. Гоша и правда совсем не умел разговаривать с женщинами, все его попытки всегда заканчивались провалом, а в последнее время он и вовсе перестал упоминать о подобных вещах.—?Скажите, доктор, это правда, что у моего сына цветочная болезнь?Беликов замер. Он не говорил этого, да и вряд ли это мог бы сказать Роман, тогда бы она точно знала, что это так, неужели она сама поняла? Это было плохо, не потому что Дмитрий был замешан в этом, а потому что это ещё сильнее заставит её страдать, и всё же, врач не имеет права на ложь.—?Я вижу по Вашему лицу,?— вздохнув, сказала она.—?Да, это так, однако, мы уже неплохо продвинулись вперёд, шанс есть.—?Я действительно хочу верить в это. В любом случае, я верю Вам. Вы его друг. Он никогда не говорил мне о враче, но о друге?— иногда было.—?Я не очень хороший врач,?— честно признался Беликов.—?Бросьте, доктор. Вы не смогли с ним ничего сделать не потому что сами ничего не умеете, а потому что ему нужен друг, а не психолог. Гоша приходит к вам как к другу, делится в своей манере тем, что с ним произошло, успокаивается и ощущает себя более счастливым. Он доверяет Вам, как доверяет другу. Даже нет, как самому себе.Дмитрий задумался, в этом был смысл. Гоша и правда почти не поддавался лечению, но он приходил на сеансы и казался более спокойным и умиротворенным потом. Может быть, в этом и была злая шутка всей ситуации? Штормов подумал, что нашёл не просто друга, а свою родственную душу?— человека, который его всегда поддержит и примет, поверил в это и первые лепестки сирени начали зацветать в его душе.Родственные души?— как много может значить это слово. Человек, с которым ты всё равно что наедине с собой, осколок одной звезды, вторая рука или крыло, опора и вера. Любовь такой силы, конечно же, может быть весьма разрушительной, весьма опасной. В такой любви было многое?— и дружеская поддержка, и нежность влюбленного, и родительская защита. Это была особая любовь и, конечно же, её неприятие било сильнее чем простое отвергание романтических чувств.Недостающий кусочек пазла с щелчком встал на место. Недостаточно любить человека, чтобы стать жертвой этой болезни, недостаточно просто им дорожить, его нужно потерять и терять из раза в раз, ожесточаясь и мучаясь от отчаянья. Цветочная болезнь не обязательно появится среди возлюбленных, брошенные и отринутые, пережившие смерть друга тоже могу стать её жертвой.Дмитрий вспомнил, что когда-то давно читал в ?Ланцете? о псевдоболезни, когда люди начинали неожиданно чахнуть после тяжелой утраты. Возможно, ханахаки была не столь необычной, как о ней принято думать? Однако это все ещё не раскрывает механизм её возникновения.Через пару дней Беликов добрался до больницы, он хотел поделиться с Зуборевым своими мыслями, как бы ему не хотелось, но Роман был куда более прозорлив, чем он сам. Молодой ученый вполне мог найти ответ на эту загадку или приблизиться к ответу.—?Значит, Вы полагаете, что те случаи?— были вовсе не псевдоболезнью? —?обобщил Роман, задумавшись. Во всем этом был некоторый смысл.—?Полагаю, что так. Это должно быть тяжелое и серьёзное потрясение, более глубокое, чем влюбленность, это должно быть горе или утрата, что-то такое, что действительно сложно преодолеть.—?Значит, одно из непременных условий возникновения болезни?— благодатная почва. Человек должен быть неустойчив, он длительное время должен находиться в депрессии… знаете что, а если вот эта отрава, эта болезнь, что если она создаётся гормонально?—?В каком смысле?—?Когда человек испытывает тоску или горе его гормональный фон сильно меняется, но что если в случае болезни, происходит что-то ещё? Если начинается вырабатываться какой-то токсин, который и создаёт эти иллюзии.—?Вы думаете это реально? —?удивился Дмитрий.—?Не менее реально, чем природа рака. Сами подумайте, сколько в нашем организме секретов. У нас есть что-то вроде жажды жизни?— когда мы теряем руку, организм изо всех сил пытается справиться с потерей крови и не дать нам умереть, а если теряем себя или дорогого человека? Неужели наша психика не попытается нас спасти?—?Безусловно, но…—?Подождите,?— перебил Роман. —?Она пытается, но не у всех. Что если у кого-то этот механизм ломается? Все люди могли бы заболеть этой болезнью, но не болеют, потому что есть некий протокол действий на такой случай, но если что-то ломается и он не действует?Беликов удивленно уставился на молодого ученого. Это звучало одновременно совершенно неправильно и нелогично и в тоже время было чем-то естественным.—?Это, конечно, всё теории,?— сам себя поправил Роман,?— но уж лучше, чем ничего, верно?—?Только вот как это нам поможет? —?тяжело вздохнув, спросил Дмитрий. —?У нас нет вечности, а держать его долго в медикаментозной коме не выйдет. Месяц-два, не больше. Чтобы разобраться с механизмом возникновения пройдут годы.—?Ну почему же? Мы можем попробоваться интенсивную терапию. Если мы восстановим нужный уровень эндорфинов… в конечном итоге… —?Роман закусил губу, было видно, что ему в голову пришла какая-то весьма неприятная мысль.—?Вы думаете о вмешательстве в мозг? —?спросил Беликов, словно что-то поняв. —?Если механизм защиты нарушен, он должен быть в мозгу, верно? И тогда традиционными методами лечения не обойтись.—?Мы действительно не можем исключать подобное,?— согласился Роман. —?Но возможностей проверить всё равно нет. Мы должны пробовать, доктор Беликов, пока у нас осталось время.—?Мы попробуем,?— согласился Дмитрий, часы висевшие на стене кабинета Зуборева слишком громко отчитывали время.Дмитрий согласился. Поговорив с Романом ещё немного, он вернулся к Гоше в палату, тот всё также спал не замечая ничего вокруг. Есть ли у него шанс? И что будет, если они просто не смогут ничего сделать? Думать об этом не хотелось, но Дмитрий думал, стоя у кровати пациента, невольно ощущая, как у него щиплет глаза.—?Постарайся тоже, Гоша,?— тихо произнёс Беликов, чувствуя, что ещё немного и у него всё-таки навернутся слёзы. —?Постарайся помочь нам, пожалуйста. Мы почти ничего не знаем, но ты не должен умирать, слышишь? У тебя ещё столько шансов изменить свою жизнь, ты ещё можешь прожить её, справиться с тем, что случилось и жить дальше, так, как ты хотел. Помоги нам.Показатели на приборах оставались неизменны, но Дмитрий верил, что Гоша сможет преодолеть это, иначе зачем он тогда вообще появился в его жизни?