Глава 10. Если бы (1/1)

Серп луны прорезал путь на ладони -

Знать бы мне только слово,Мое сердечко,Облачная овечка,Как услыхала б золотые копытца,Звала б тебя, сестрица.Между ветвей орлиных,Между рогов терновыхАлые свечки.Знать бы мне только имя,Тайное словоЧерной моей овечки.

Мельница ?Овечка?.Маленькая красногрудая птица примостилась на мне. Небольшая, невесомая, она стояла на моей груди, перетаптываясь с лапки на лапку, и не сводила с меня чёрные пуговки любопытных глаз,а я тем временем проваливалась в землю от тяжести. Еётёмно-алые перья отливали серебром и золотом в свете догорающего солнца, а потом, когда она, оттолкнувшись, всё же взлетела, одно из огненно-красных перьев сорвалось с крыльев и стало падать-падать-падать…Как только оно коснулась меня, я почувствовала себя невесомой.И воспарила.Вверх.А потом я проснулась. И первое, что поняла–это было то, что перестала различать сны от реальности. Это немудрёный процесс – знать, где твоё настоящее тело, а где – его астральная проекция, этому научены многие обычные маги, не говоря уж о богах. Ведь сны – это новые возможности, новые путешествия, безопасные и в то же время – неимоверно полезные, это зоркий третий глаз, всевидящее и всезнающее око, и я давно свыклась с нераздельной частью моей жизни, которая происходила во снах, а это значит одновременно в прошлом, несбывшемся и будущем. Но теперь, спасительная преграда, отделявшая для меня тот мир и этот, неведомым образом была разрушена, и теперь в своих ночных мирах я так же беззащитна, как и здесь, в дневных. От мысли о беззащитности повеяло холодом. Я вздрогнула и поплотнее укуталась в одеяло. Холод сковывал моё тело, но это было не так страшно, как то, что страх сковывал мой разум. Менее всего на свете я хотела бы оказаться беззащитной перед лицом смерти.

Рассвет разгорался так же медленно и томительно, как во сне – закат. Холодные яркие цвета превратили мир в невообразимую картину. Странно, пару дней назад царила удушливая жара, но стоило нам уехать из города, как начались заморозки. Знакомые серебряные и золотые краски освещали спящие лица моих друзей. Каждому из них во сне приходилось встречаться с разными вещами: кому-то – со своими страхами, кому-то – с искушениями. Сиф беспокойно металась во сне, Хогун яростно сжимал кулаки, Тор хмурился и кусал губы, будто стоял перед каким-то непреодолимым выбором, а Локи…да, почему-то мои мысли остановились на нём. Не в первый раз. С содроганием сердца, будто в тумане я поддалась чуть вперёд, силясь рассмотреть за его горизонтом, что снится моему принцу.

Я увидела золотые волосы. Шёлковое платье. Белое, как снег. А потом девушка превратилась в птицу и улетела...Мысль о крыльях вызвала неприятные ассоциации со своим собственным сном. Задумавшись, я потеряла нить Локи, бережно наматываемую, отчего его сон покинул меня, а сама я полетела вниз, наземь.И упала на красное перо.

Перо птицы из моего сна-яви. Намёк и предупреждение. Теперь я была в этом уверена. Что-то сломало мою внутреннюю преграду, и мне надо быть во сто крат осторожнее. Ведь это перо из своих сновидений вытащила именно я.

— Сигюн, — тихий хриплый голос, обращённый ко мне, заставил меня вздрогнуть, но вовсе не от неожиданности. — Сигюн, нам пора?Локи, верно, проснулся от моего вмешательства в его грёзы. Нет сомнений, что ему снилось нечто приятное. Быть может, девушка… Знакомая и любимая. И вовсе не стоит тешить себя мыслями о несбыточном и невероятном.— Да, — я кивнула, стараясь не отвлекаться от сбора своей котомки. — Разбуди остальных.— Как прикажите, миледи, — тихий смешок заставил меня вспыхнуть.Я попыталась вспомнить того, кто в последний раз заставлял меня краснеть, чувствовать себя легко и неловко одновременно, а также перебирать в уме все возможные последствия каждого поступка, но…но с Лайансом это было как-то не так. Я скучала по нему. Каждую минуту, проведённую в неведение о его судьбе, я боялась и предвкушала одновременно.Собрались мы довольно быстро. Первое секундное оцепенение от сна и боги уже вновь трясутся в галопе на своих великолепных асгардских конях. Мой Доджеванг, набравшийся сил в последнее полнолуние, на удивление спокойно воспринял мои помыкания его гордой, бунтарской персоной.

Претерпев обыденные возмущения Вольштагга по поводу завтрака на ходу, мы всё же направились дальше. Дальше и дальше. Пока не кончится дорога этого мира и не начнётсяследующая. А Межмирье неумолимо становилась всё ближе. А мы – слабее. Камень питал наши силы: подтачивал изнутри, оставляя видимость благополучия снаружи, и от этой двойственности становилось как-то особенно тошно на душе.Эта гнетущая, унылая, тоскливая обстановка могла бы длиться ещё очень долго, если бы не…— Сигюн, — затравленный голос Сиф, с нотками ужаса, заставил меня не просто вынырнуть из своих невесёлых мыслей, но и с тревогой оглядеть понурую фигурку подруги, закутанную в обычные походные одежды этого мира. Без своих стальных доспехов Сиф казалась мне чересчур ранимой. — Сигюн, — вновь повторила воительница со слезами на глазах, — кажется, я умираю.В общем-то лиха беда начало. Нашу кавалькаду спешно пришлось остановить, а несчастную – подвергнуть тщательному осмотру. А после – надавать самых размашистых пощёчин нашим мужчинам, за неурочный гогот, нупоистине в неподходящее время! Камень, захвативший наш настолько, порушил не только мою ?сонную? преграду. Сиф умудрилась впервые в жизни узнать на своём собственном печальном опыте,что такое грипп. И что поделать? Я не припомнила ни одного заклинания, которое было бы рассчитано на специфический божественный организм, и мне пришлось, под дружный хохот наших друзей и гневную перебранку Сиф, собирать лекарственные травы, настаивать их и укреплять заговорами.

Впрочем, смеялись наши парни зря. На следующее утро постыдная человеческая болезнь, иммунитет к которой есть даже у гномов, что уж говорить о близких к нам по природе альвов и эльфов, захватила большую часть нашего лагеря.

Гнетущие шмыганья Вольштагга, раздражённая борьба с собственным организмом Хогуна, печальные полувздохи-полувсхлипы Фандрала и мрачные перерыкивания осипших Тора и Сиф донельзя веселили Локи и опечаливали меня – единственных, на кого воздействие вируса не распространялось. Болезнь, часто напоминала я себе, может не иметь осложнений у организма, готовому к сопротивлению, но может привести к смерти у человека неприспособленного к борьбе. Не то, чтобы я верила в это всерьёз, но и из мыслей навязчивый шёпот пока прогнать никак не получалось.К обеду положение в нашем маленьком войске заметно улучшилось. Тор и Сиф получили свой голос обратно и радостно возобновили свои препирания совершенно несокрушимыедаже жесточайшим насморком. Лучшим лекарствомдля Вольштагга оказалась еда (никто не имел ни единого сомнения), а Хогун всё чаще на вынужденных привалах тренировался с мечом и булавой, а в такие минуты ему было не страшно ничего. Лекарство Фандрала – с каштановыми кудрями располагалось за много фьордов отсюда, так что его состояние внушало мне наибольшее опасение.И Локи, не выдержав болезненной в прямом смысле обстановки, увязался за мной следом в лес. Травы, выискиваемые под кустами собирались медленно. Благодаря внезапному, нетипичному для этого климата похолоданию, корни и стебли высыхали, а неопылённые цветы гибли десятками. И всё же это была моя последняя возможность пополнить запасы перед тем, как вновь окунуться в неизведанное.— Да, Локи, болиголова должно быть две унции на порцию. Возьми десять корешков… — диктовала я, вычёркивая пункты из заранее подготовленного списка. — Ты нашёл мяту? Нет, она гнилая. Выкинь. У меня уже есть земляника и ромашка, не трать их попусту…Возможно, у нас, конечно, был шанс закончить работу быстрее, если бы…— У тебя поразительно хорошее настроение в последние дни, — проворчала я, отслеживая, насколько Локи аккуратно отделает стебель от корешка. Его поразительно счастливые улыбки впервые выводили меня из себя, чего я, безусловно, стыдилась, но никак не могла сдержать зловредного порыва найти хоть малейший изъян. Увы, Локи был мастером дела – любого, как я погляжу. — Это наводит на определённые мысли…— О том, что я наслал болезнь на своих сотоварищей? — Локи рассмеялся ещё веселее.— Зачем, интересно? Чтобы выслушивать их стоны, всхлипы-хлюпы и тому подобные выделения по двадцатьраз на дню? О, Всеотец, Сигюн, как ты узнала, что именно этого мне так не хватало? О, не усложняй — я просто рад был покинуть этот проклятый город.Моя уверенность заметно съёжилась.— Откуда мне знать… Может быть, ты опять поссорился с братом, захотел отомстить, — начала строить я предположения, уходя вперёд, и не обращая внимания на попытки Локи вклиниться в мой монолог.— А может быть, тебе вновь чем-то навредила Сиф, ведь именно она заболела первой, а остальное — неловкие последствия твоей ?широкой? души. И вполне возможно, не стоит упускать вариант твоего вечного соперничества в обаятельности с Фандралом, в смелости – с Хогуном и…И дальше договорить я не успела, и поначалу подумала, что ?хвала Всеотцу? — обвинять худосочного Локи в обжорстве было бы истинным издевательством над сутью природы, но в тот момент Локи резко схватил меня, притянул к себе и земля ушла из-под ног.Мы упали.И катились-катились вниз, сметая за собой всё – травы, листья, пожухлую траву, спотыкались о корни деревьев, шишки, кочки, камни и… так продолжалось до тех пор, пока мы не остановились и я вконец не почувствовала себя ужаснее и быть не может. Ведомая глупой завистью к хорошему настроению, не просто нагрубила своему принцу, но и заставила его смести половину грязных листьев и оцарапаться о половину острых кочек, предназначавшимся глупой-глупой мне.И, наверное, именно поэтому я не сделала ни единой попытки встать, съежившись под весом Локи, упавшего на меня, но так и не разомкнувшего объятий, и смотрела в его запредельно изумрудные глаза.— Отлично, — усмехнулся он. — Теперь придётся начинать собирать всё заново, возвращаться под вечер и объяснять нашим друзьям, почему мы выглядим, как… как Хель знает кто!— Ну, ты вовсе не так помят и измазан, как я, — нервно хихикнула я, сдувая прилипший лист со скулы. А потом продолжила, предельно серьёзно, но Локи, кажется, этого даже не понял. — Наверное, валькирия-хранительница тебе помогла.— Угу, — хмыкнул он, — помогла броситься и свалиться вместе с тобой с обрыва. Обожаю их чисто валькирьевское чувство юмора.— Гляди! Златовласая Брюнхильд услышит и придёт за тобой! — я погрозила ему пальцем.И только потом осознала: я лежу на холодной земле, вся в грязи, обнимая мужчину. Мужчину, сердце которого уже занято златовласой белокрылой незнакомкой. Мысли о волосах тут же напомнили мне свои собственные слова, кольнувшие больно где-то под рёбрами, задевшие меня больше, чем его. Я попыталась встать, но не смогла. Как во сне, как та хрупкая на первый взгляд птица, тяжёлая на самом деле, Локи лежал на моей груди, не собираясь отпускать. И тем временем он провёл пальцем по моему виску, очищая от грязи и накручивая на пальцы прядь моих волос.— Боюсь, нам сегодня…Он не дал мне договорить. Нагнулся, сметая все стоявшие преграды на его пути – надуманные и реальные,и легко коснулся своими губами моих. Какофония из звуков и образов в моей голове, устроившая настоящий бардак в моих мыслях до этого теперь превратилась в настоящий хаос. На секунду оторвавшись от меня, Локи снова скользнул пальцами по виску и, не давая мне возможности отвернуться, вновь приблизился ко мне. Нежно поцеловал в сомкнутые губы, потом – в уголки, и, когда дождался моего капитулирующего вздоха-стона, чуть-чуть надавил языком на зубы. Внезапно он отстранился, прерывая свои ласковые мучения, поднялся на локтях, будто бы давая мне выбор… Будто бы он у меня был… Познавший сладость, горечь отринет. И в первый раз я почувствовала насколько это блаженно – чувствоваться себя счастливой вопреки. Наслаждаться моментом, целуясь на холодной земле, обнимая Локи за шею и проходя всеми своими пальцами по его гладким волосам, ероша их, сгребая их в охапку и руководя его движением. А его руки, его язык, его губы тем временем творили самые невообразимые, самые чудесные вещи на свете, заставляя выгибаться навстречу зову сердца.А потом я проснулась.

Локи склонился надо мной – обеспокоенный и, что самое главное,чистый, без следовав падения на одежде и протянул мне свою ладонь, помогая подняться.Больше всего на свете в этот момент я желала, чтобы боль, пронзившая моё тело, была бы ещё сильнее, в наказание за то, что совершила не я – но мои помыслы. Это больше никогда не повториться. Я должна была уяснить это, пока не стало слишком поздно.

— Ну, что? — спросил принц, протягивая мне мою корзинку с лекарственными травами. — Обратно?Моих оставшихся сил хватило на судорожный кивок.