POV Head. (1/1)

Я сидел на полу и молился Господу. Молился Господу, чтобы он помог мне завязать с наркотиками. С этим ужасным дурманом, который окутывал меня ежедневно в течение двух последних лет. Теперь это была моя единственная надежда на спасение, потому что я пробовал бросать эту дрянь не один раз. Я полностью осознал, что если буду продолжать употреблять метамфитамин, то скоро отправлюсь в могилу и, обратного пути не будет. Я не могу оставить Джинни, мою милую дочурку одну, без отца. Хотя, по сути, сейчас и делаю это. Я обдалбываюсь и отвожу ее в школу, оставляю с нянькой практически всегда. Она видит меня в ужасном состоянии, пусть и очень редко. Я должен покончить с этим. Обязательно.Мой знакомый дал почитать мне Библию. Он не принуждал меня уверовать в Христа, но прочитал мне несколько строк из этой многовековой книги, которые очень вдохновили меня.?Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко? (Евангелие от Матфея 11:28-30).Сначала я не придал им никакого значения, даже посчитал бредом, ответив ему, что утратил свою душу и мне ничего не поможет. Но этот парень сказал, что если я обрету Иисуса в своем сердце, то все в корне изменится и предложил сходить в церковь, объяснив это тем, что не обязательно быть глубоко верующим христианином, чтобы ходить в церковь. ОК, я согласился пойти с ним в церковь на воскресную службу. Предварительно употребив дозу наркотика, я отправился вместе со своим приятелем туда. Войдя внутрь здания, я ничего особого не почувствовал, но когда священник начал читать молитву, меня словно ударило током. Я почувствовал огромную волну умиротворения и тепла во всем моем существе. Однажды, когда я был тинэйджером, то тоже почувствовал это. Семья моего друга была верующей. Его мать как-то рассказала мне, что Бог любит нас всех и поможет любому в трудной ситуации, даже тому, кто не верит в него, достаточно помолиться. Перед сном я решил помолиться Господу и почувствовал то же самое. Волну тепла и любви, которая была так приятна. И вот теперь, я почувствовал это снова, когда стоял в церкви и слушал молитвы.Вечером я выгреб все свои наркотики, сделал дорожку мета и снюхал ее. Затем запрокинул голову и стал обращаться к Богу.?Господи, если ты и вправду существуешь, то помоги мне избавиться от наркотиков, прошу тебя?.Я повторял эти слова несколько раз, а затем стал говорить что-то в этом роде, точно не помню. И Бог действительно мне помог освободиться от наркотиков, пусть и не сразу. Я стал изучать пути, через которые можно общаться с Иисусом: различные молитвы, молитвы на специальном языке и прочее. Я отдал ему свою душу, потому что знаю, что он позаботится обо мне. Я стал слушать и выполнять все, что Господь мне скажет. Я ушел из Korn, я построил в Индии приют для детей, я сам начал писать музыку и тексты, которые буквально льются из меня потоком. Спасибо Богу за это.Как-то раз я сидел и молился Иисусу на специальном для молитв языке. Во время каждой молитвы я начинаю рыдать. Если вы плачете во время своей молитвы, значит Господь пришел к вам. Бог приходит к людям через их слезы. Так вот, когда я молился, то мне кто-то позвонил в дверь. Я закончил свою молитву и поднялся с колен, затем подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Манки. Его я точно никак не ожидал, так как он не одобрил мой уход из группы. Джим был в полном недоумении. А я ведь совсем забыл про свои слезы. Я быстро вытер свои мокрые дорожки от слез с щек и улыбнулся ему.—Привет, я тебя совсем не ждал здесь, — сказал я ему, продолжая улыбаться. Я действительно был рад ему, ведь он мой лучший друг с давних времен.—Здравствуй, Хэд, — теперь и Манки тоже улыбнулся, протянув ко мне руки, чтобы обнять меня.Я тоже стал обнимать его. Мы не виделись несколько месяцев с последнего тура группы. Я успел соскучиться по нему и он по мне, наверное, тоже. Знаете, между гитаристами всегда есть особая связь и отношения у них другие, в отличие от остальных участников группы. Вы играете на одинаковых инструментах, которые в большинстве случаев звучат одинаково. Вместе с музыкой, вы сливаетесь со своим партнером энергией, которая питает вас обоих. Непередаваемое чувство. Но если кто-то из вас лажает, то все идет насмарку.Я закрыл дверь и направился на кухню, чтобы заварить нам чай. Джим последовал за мной. Он сел на стол и подпер голову правой рукой. Я встал к нему спиной и стал наливать в чайник воду, чтобы вскипятить ее.—Ты действительно уходишь от нас? — послышалось мне сзади. Его тон голоса был неоднозначным. С одной стороны слышались нотки жалости, а с другой некой злости. Он, наверное, был обижен на меня.—Да, я все сказал на полном серьезе, — ответил я ему. Я действительно был непреклонен в своем решении.—Но почему? — Манки был возмущен.—Потому что Иисус сказал мне сделать это. Он знает, что для меня это будет лучше, — я до сих пор стоял к другу спиной, потому что не хотел смотреть на него. Даже боялся. Боялся увидеть его лицо, полное досады и непонимания.—Ты рехнулся? Какой-то старик с небес будет управлять твоей жизнью? Это твоя жизнь и ты должен сам решать, что тебе делать, а не слушать голоса в твоей голове, — тон его голоса до сих пор был с долей грубости.—Я сам решил отдать свою жизнь Богу, — честно говоря, мне уже поднадоело оправдываться перед всеми, — поэтому я не изменю своего мнения и буду слушать все то, что говорит мне Иисус и делать это.Наступило неловкое молчание. Наконец-то он замолчал. Пусть я и стал верить, но до сих пор не справился с тем, что не контролирую свои эмоции, и это плохо. К тому времени вода в чайнике уже была нагрета до температуры кипения, и я заварил чай в заварочном чайнике, немного подождал, разлил чай в чашки и поставил их на стол.—Будешь что-нибудь из сладкого? — спросил я, чтобы завязать разговор.—Нет, спасибо, — Джим отхлебнул чай из чашки, а затем спросил меня. — Мы ведь будем общаться дальше?—Да, конечно. Если ты хочешь этого, то я не против. Если только Господь тоже будет согласен на это, — я улыбнулся, после чего сел за стол и тоже стал пить терпкий черный чай без сахара.—Ты даже спрашиваешь у него, когда тебе поссать надо, можно или нет? — старый добрый Манки, всегда найдет, как подколоть.—Ну, нет, мог бы и не говорить этого, — хоть я и понимал, что он шутит, но мне было неприятно это слышать.—Ладно, прости. Ты же знаешь, что я шучу, — Манки улыбнулся мне, и я улыбнулся ему в ответ.Снова наступило неловкое молчание, которое нарушал я, сербая свой чай. Затем тишину разбавил Джеймс.—Ты же знаешь, что я очень тяжко буду переживать твой уход, — его голос стал довольно грустным. — Поначалу я даже не поверил и подумал, что ты нас всех разыгрываешь. Но потом я прослушал твою запись на радио… у меня не было слов. Как? Зачем? Почему? Я задавал себе все эти вопросы, чтобы понять тебя. Я стал бояться того, что наша группа распадется, а я не хочу, чтобы это случилось, ведь мы через многое прошли, пусть и наши взаимоотношения с остальными парнями натянуты. Мы ведь с тобой как братья.—Да, как братья, — я снова улыбнулся, — но это так. Я должен завязать с наркотиками. Ты сам знаешь, в каком ужасном состоянии я был. Сейчас мне намного легче. Смотреть на мир трезво… это великолепно. Я так давно этого не чувствовал, понимаешь? — Манки кивнул мне в ответ. — Я смогу проводить все время со своей дочерью, ты не представляешь, как она была рада этому. —Угу, — Джеймс явно поник, услышав мой ответ.—Давай я хоть обниму тебя, — обратился я к нему, чтобы хоть как-нибудь подбодрить его.Я встал из-за стола и подошел к нему, он встал тоже. После чего я заключил его в крепкие объятия. Манки был холодным. Настолько холодным, что по моей коже пошли мурашки.—Ты такой холодный, — сказал я ему, посмотрев на него.—Я знаю, — он поднял голову и стал смотреть мне в глаза.Его карие глаза были безжизненны. В них отсутствовал тот блеск, который был всегда. Ведь Джеймс достаточно жизнерадостный и оптимистичный человек, который всегда идет к своей цели, несмотря на невзгоды. Не то, что я. Смуглая кожа его была бледнее, чем обычно. Такого желтоватого оттенка, будто бы он болеет чем-то.К моему удивлению, его лицо стало приближаться к моему. Он начал целовать меня. Я не знал, что мне делать, но отпускать Джеймса мне не хотелось, поэтому я стал отвечать на его поцелуй. Наши губы слились воедино. Это было странное чувство — целоваться с мужчиной. Я положил свою руки ниже — на его талию. Наш поцелуй стал более страстным, так как Манки стал целоваться с языком. В этом я тоже ответил ему. Его язык скользил по моему небу, что стало возбуждать меня. Но я не должен был этого делать. Я не должен заниматься развратом. Господь накажет меня за это.Спустя несколько минут Джеймс отстранился от меня. Выражение его лица говорило о том, что мой друг очень растерян.—Я думаю, мне лучше уйти, — сказал он мне и быстро ушел из моего дома, я даже остановить его не успел.Что означал этот поцелуй? Что Манки был все это время влюблен в меня, а теперь решил признаться в этом, потому что боится того, что я больше не буду общаться с ним? Ничего не понимаю.Я направился в свою спальню просить прощения у Бога за то, что я сейчас сделал, при этом продолжая раздумывать о случившемся.