Глава 19 или Назови меня по имени (почти три года спустя) (1/1)
Сижу на подоконнике, курю… подо мной спящий студ городок, в голове туман – отмечали окончание семестра. Да уж, студенческая жизнь поглотила меня полностью, а точнее я позволила ей меня поглотить. Лекции, арт-классы, выезды на природу, в галереи, ну и, конечно же, вечеринки! Яркая круговерть дней и ночей. Но после всего этого неизбежно приходит тишина и пустота комнаты, одиночество, что гложет без конца и мысли… только о нем и о нем! Я устала от этой зависимости моего сердца – она пострашнее всех других. Воспоминания накрывают с головой. Я ненавижу эти часы до рассвета, я ненавижу рассвет, потому что он, сука, приходит каждый раз так поздно! Как раз к тому времени, когда я себя измучила до основания, секунда в секунду, не раньше. Почему ночи такие длинные? За что? Почему мне вечно снится этот проклятый город ангелов, этот долбанный Дэниел Локвуд, эта сраная музыка и та ночь, что случилась по глупости? Теперь я совсем иначе смотрю на все это: надо было уходить молча, не ставить точку таким красивым, но отчаянно тупым жестом! Надо было тихонечко собрать манатки и свалить! Не было бы так паршиво! Потому что прошло уже три года, а слезы не высохли. Я пинаю себя, я заставляю себя подниматься утром, пить кофе, умываться, я заставляю себя дышать! Твои руки – я чувствую их каждое утро перед пробуждением – они обнимают меня, прижимают крепко, твои губы целуют мои волосы,… а потом я просыпаюсь и понимаю: рядом с тобой мне не быть! Рядом с тобой! Я взрослая девочка: плачу только дома, глубокой ночью и в подушку. Живу вчерашним днем, там, где мы вдвоем, где ты называешь меня по имени, где улыбаешься мне, где ветер треплет волосы и мы мчим на твоем сумасшедшем байке навстречу бездне зеленогои синего… Живу ушедшим светом софитов, уплывшими волнами рока, испарившейся теплотой твоего голоса… Но живу! Никто и не в курсе – вот какая я! Самая веселая девушка на потоке! Вечеринка – я! Поход в кино – я! Прогулка в парке – я! А что там на самом деле никому ведь дела нет!
Это пятая сигарета: вдыхаю глубоко, выпускаю дым, отдаюсь воспоминаниям со всей душой. Еще ни разу не поддавалась им с такой открытостью. А сейчас уже все равно: пусть накрывают с головой, пусть уносят – это все, что осталось во мне живого. Я будто начала замерзать, в тот же момент, когда самолет поднялся в небо,… а теперь вот хочу отогреться, больше жизни хочу!
С того ужасного 18-годня рождения, когда Локвуд мало того что опоздал, да еще и приперся пьяный в дымину и с засосом прошло пару недель. Я все ждала, что это несносный тип приедет и хотя бы извинится. Я не могла понять, почему так круто обошлась с ним. Ну, засос! Ну и что? Эта странная ревность глушила все остальное, было обидно и ужасно больно. Хотелось чего-нибудь такого выкинуть, чтоб он понял – я уже не маленькая девочка, я достойна внимания. Сейчас я понимаю – выглядела тогда ужасно глупо, с этой своей детской привязанностью, но ничего не могла с собой поделать. Каждый телефонный звонок выводил из равновесия, меня трясло при одном упоминании Дэна. Мама смотрела на менякак на помешанную, но не влезала. У нее были довольно расплывчатые понятия о том, как оказывать помощь влюбленным девочкам, поэтому она хранила молчание, а я,со свойственной мне фантазией понапридумывала себе черт знает чего по поводу Дэна и поклялась на порог его не пустить. Конечно же, обещания я не сдержала,и как только он появился у нас дома,я растаяла. Тем более что он приехал на байке, а я безумно хотела, чтоб он меня прокатил. Ради этого я подулась ровно десять минут, но потом лучезарно улыбнулась и даже чмокнула Локвуда в щеку. Боже, какой идиотизм! Он тогда засмущался, как девица на выданье, но когда я начала восхищаться его железным конем, сразу пришел в тонус. В его глазах загорелись бесенята,и появилось это выражение, которое и сегодня приходит мне в моих снах: снисходительно-покровительственное, с толикой превосходства,когда с радостью чувствуешь себя маленькой девочкой, при большом, высоком, уверенном в себе мужчине.
Естественно мы поехали кататься. У меня тогда как будто крылья за спиной выросли! Мы мчались навстречу солнцу, мы пытались настигнуть его, свободные, как птицы. Я верещала, как сумасшедшая, когда Дэн начал набирать скорость и окрестности замелькали по бокам, как разноцветный ковер. Развела руки в стороны, хотела почувствовать ветер, поймать его и не отпускать. Ногами я обхватила бедра Дэна и эта случайная близость свела с ума… я растворилась в нем, в солнечном дне, в ветре, в сумасшедшей скорости, я срослась с этим. Но чудо закончилось. Так же внезапно, как и началось,… спускался вечер, и Дэн отвез меня домой. Я всеми силами пыталась задержать его на крыльце:я улыбалась как безумная, повисла на его руке, я приблизила губы к его губам, ждала. Но он только улыбнулся отрешенно, чмокнул в лоб и попросил передать привет Сэм, сбежал со ступенек и растворился вместе со своим байком в темноте.
Когда я вошла в дом, меня трясло так заметно, что мама даже встрепенулась. Помню, она тогда налила по бокалу мартини, разбавив его апельсиновым соком (себе меньше, мне больше), усадила меня за стол. Мы сидели, пили, молчали,смотрели друг на друга. Все было понятно без слов, и Сэм только улыбалась, наблюдая замоимистраданиями. Наконец нарушила тишину.- Любишь его?- С чего ты взяла?- Твои глаза выдают тебя с головой.- Люблю. Не могу сказать ему… не могу, мама!
- Всему свое время, Энжи… сможешь, рано или поздно. Если это любовь…Это, наверно, был самый задушевный мой разговор с ней за всю мою жизнь. И как же она оказалась права…
Сердце разрывалось на части, а встречи стали пыткой, но ради каждой из них, казалось, отдала бы все на свете.И появилось то чувство, когда не можешь отпустить, дышать, как следует, не можешь без него, когда каждый день без него только делаешь вид, что живешь, когда его появление событие дня, его улыбка – радуга после серенького дождя, а голос – волшебная музыка, которую слушать бы вечно.
Вспоминаю и понимаю – ничего за эти годы не изменилось, только стало глубже и еще в тысячу раз нужнее. Знаю – стоит ему прийти, взять меня за руку и краски оживут, и я буду снова счастлива, пойму, кто я есть на самом деле.
Тушу сигарету и иду спать, потому что завтра еще один день. Только касаюсь головой подушки, и тоска захватывает с новой силой. Почему он не рядом, почему все так бездарно? Опять возвращаться в свою скорлупу, опять покрываться льдом. А как он там? Счастлив? Один или нет? Письма от Элис лежат не распакованные – ни одно из них я так и не прочитала, потому что не хотела больше сталкиваться с ним, даже с его именем. Я дала слово, я вычеркнула его, я пошла дальше. Тоска, какая же тоска… И опять по кругу все, как будто в калейдоскопе: все дни, все вечера и ночи, ссоры, перемирия и снова ссоры. Устала уже. Не хочу помнить ничего. Да, я поступила низко и подло, но ведь он же поверил! Он ведь ничего не понял, он забыл о том, что я говорила до этого, и поверил маленькой, запуганной, сбитой с толку девочке! Он же пустил в свою постель, а потом свалил всю вину на меня, дурочку маленькую! Он же поверил, снова пошел по пути наименьшего сопротивления и просто принял ту версию, которая была наиболее простой для понимания: поматросила и бросила! Так пусть и живет дальше безмятежно с этим! Ни разу ведь не приехал, ни разу не написал! Чего я здесь рефлексирую-то? Эта мысль молнией разрезала глухую ночь. Вот оно! Вот! И сразу почувствовала мороз по коже, и сердце забилось болезненно, стало холоднее. И где-то на задворках подсознания поняла: вряд личто-то выведет из этого льда и холода. Не знаю, что должно случиться, чтоб этот холод, эта ледяная корка, что только что затянула окончательно сердце, треснула. Не знаю…
***Первый утренний звонок - от Юджина, моего сокурсника. Он часто звонит по утрам и это вызывают у меня улыбку. Сегодня слабую, потому что надежда на звонок от Локвуда все таки не покидает. А Юджин… милый мальчик – целеустремленный, не лишенный романтизма и хорошего авантюризма. Мы слушаем одинаковую музыку, читаем одни и те же книги… однажды у нас был нефиговый диспут по поводу «Собаки на сене»: мои глаза горели праведным огнем – я пыталась доказать, что любви нет, а он наоборот. После чего он неожиданно поцеловал меня взасос. После этого, глупо конечно, но мы стали ближе. Больше он ко мне не приставал, но намерений доказать, что любовь есть, не оставлял. Он звонил мне по ночам, и мы разговаривали до утра, он говорил, что ему просто нравится мой голос и на этом все. И вот после этой ужасной ночи его звонок немного вывел меня из транса. А что? А вдруг? Почему бы и нет? С Дэном мне не быть, это точно, а Юджин милый, внимательный и вообще. Что «вообще» я конкретно не понимаю пока, но там дальше видно будет.
- Давай погуляем? – надежда в его голосе заставляет сказать «да» и никак иначе.
- Конечно, с радостью! – я чувствую его улыбку, от уха до уха.- Тогда в девять в сквере! Ок?- Да, Юджин.
Это предложение меня оживляет. Да будь что будет! Сколько можно? Хватит уже, Энж! Вы никогда не будете вместе, а три года вести себя, словно соломенная вдова, глупо. Он ведь ни разу не написал, не позвонил. Его нет рядом, а есть Юджин – добрый, нежный, правильный, такой близкий,… но сердце болит не по нему, не от его вида перехватывает дыхание, не от его голоса сердце пускается в пляс. Да ну и что с того?Еще один звонок, теперь от Элис. В очередной раз не отвечаю, нажимаю на сброс. С меня довольно, Элис не поможет, не в ее силах!Я приняла душ, проглотила завтрак, наскоро приготовленный. На часах была половина девятого – пора выходить, ненавижу опаздывать. Пусть даже на импровизированное первое свидание.
Юджин был уже на месте. Увидев меня смущенно улыбнулся и пошел навстречу. Почему с ним так просто, а с тем, другим, сложно? Сердце не выдержит, оно разобьется, если вчера еще не разбилось в дребезги.
-Энжи, привет! Я так рад. Куда пойдем? – его голос полон энтузиазма. Это невыносимо, но улыбайся Энж, черт тебя дери!- О, я даже не знаю, - смущаюсь тоже, - Доброе утро, к слову!- А? Ой, ну да! И тебе! Может кофе?- Отличная идея!Мы направляемся в студ кафешку держась за руки и улыбаясь, как ненормальные. Вот так, Локвуд! Вот так! Потому что я долбаная реалистка...