9. dawn (1/1)

В этот раз приступ случается прямо на улице: Хиджун обнаруживает себя сидящим на сырой траве у заброшенного здания в паре кварталов от дома с окровавленными руками, перепачканными засохшей грязью, и обломанными ногтями. Окружающий мир плывёт вместе с затуманенным сознанием. Справившись с головокружением, он поднимает голову и вскрикивает – бурые подтёки его крови образуют на облезлой серой стене пугающе реалистичный рисунок из тех, что он до сих пор продолжает видеть в ночных кошмарах. О поскорее отворачивается, хотя должен, по идее, тщательно запомнить каждую чёрточку, чтобы суметь нарисовать потом. Бессмысленно, изображение уже сидит в его памяти, живое и нестираемое. Он кое-как вытирает руки о штаны, чтобы одеревеневшими пальцами набрать номер Чжинхона, оставляя на экране грязные разводы. Ким не отвечает, и Хиджун опрометью несётся к себе, насколько позволяет убитый не самым здоровым образом жизни организм, в надежде найти там донсэна. Он страшно боится не успеть.Стоит переступить порог квартиры, осколки паззла, что он так долго не мог собрать, складываются в единую картину. Леденящий душу ужас прокатывается по венам, но бежать некуда. Хиджун давит в себе желание выблевать все внутренности, мелкими шагами приближаясь к собственному рабочему столу. Металлические штыри, на которых при прошлых хозяевах держались книжные полки, обмотаны узлами веревок. Другие их концы привязаны к безжизненно повисшему в неестественно ломаной позе над полом телу – целая паутина из веревок, создающая иллюзию того, что человек просто застыл и сейчас поднимет голову. Если бы не рваные разрезы на обнажённой груди и животе, Хонсоба можно было бы принять за марионетку в человеческий рост. Почти одушевлённую, только что кукольные ресницы не дрожат и губы безмолвно сжаты.Поскользнувшись на луже крови, расползающейся вокруг мертвого тела, Хиджун бессильно оседает на пол. Наверное, он должен позвонить в полицию для начала? Передвигаясь ползком, мужчина начинает в спешке собирать наброски, разбросанные по всей комнате. Потом понимает, что не знает, как можно их уничтожить, и листы снова разлетаются по комнате. Вздрагивая при каждом шорохе, Хиджун спускается вниз, чтобы вернуться с полной канистрой бензина. Он едва ли отдаёт себе отчет в том, что делает, но оставить всё, как есть, не может. Несколько лет его непосильной работы вспыхивают ярким пламенем в лучах выползшего под закат солнца, освещая труп с оскаленным в жутком подобии улыбки ртом.***Гудки машин возвращают Чжинхона к реальности. Он идет, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на шарахающихся по сторонам прохожих. Он даже не знает, куда направляется и сколько прошатался по городу вот так, без определённой цели. В кармане нет ни гроша, сигареты промокли, а телефон он утопил в луже, видимо, в той же самой, где пришёл в себя после того, как вышел из автобуса. От одежды нещадно воняет, и Ким недоумевает, откуда могло взяться столько крови, чтобы пропитать вещи насквозь. Даже из открывшейся на голове раны не могло натечь целое ведро, чисто теоретически. Он срывается на бег, заметив смутно знакомую улицу, и почти сразу заходится в приступе кашля. Лёгкие нещадно дерёт, как будто он наглотался воды, а не пробежался пару десятков метров. Чжинхон мельком думает, что скорее всего, теперь он сляжет с бронхитом, а еще, ему стоит бросить курить, наверное. Их с Чонуком квартира здесь, кажется, ближе всего – туда он и поворачивает, полагая, что братские чувства всё же сильнее ревности, ведь он тут весь промерзший и вообще помирает.Он уже не надеется доползти до подъезда, когда его подхватывают под мышками и аж приподнимают над землей. Чжинхон возмущенно мычит и тычет Джухёну локтем под ребра.– Какое счастье, что ты нашелся, – Хон разворачивает его себе лицом и сжимает в медвежьи крепких объятиях.– Хён, пусти, – слабо отбрыкивается Ким, прижимаясь, впрочем, поближе к такому теплому Джухёну.– Знал бы ты, какую панику развел Чонук, когда мать твоего приятеля позвонила сказать, что он пропал после того, как сбежал с тобой с занятий, – усмехается старший, растрёпывая волосы донсэна своей большой ладонью.– Э? – не очень интеллигентно переспрашивает Чжинхон, – Хонсоб пропал? Когда?– Вечером прошлого дня, кажется, – Джухён пожимает плечами, – мало ли что, в таком возрасте и я из дома сбегал, а тут ещё и мамаша – следователь. Чжинхон-и? – он в недоумении смотрит на резко отшатнувшегося от него Кима.Младший сползает на асфальт, закрывая руками скривившееся лицо. Джухён склоняется над ним в испуге и замирает, разглядев, наконец, грязь и подтёки запекшейся крови.– Пойдём домой, – говорит он мягко и неожиданно спокойно, – Чонук всё ещё волнуется.