I (1/1)

Я стараюсь никого не обижать и быть хорошимДаже за глаза человека не оскорблюДаже мнение чужое?уважаю, ?предположим.Только я никого?не люблю-Мерзавка! Копия своего поганца-отца! -пьяный голос врезается в уши, но он настолько приелся, что уже не вызывал никаких эмоций, кроме отвращения. Аккуратно крутит дешевую сигарету в руках, рассматривая её то ли от скуки, то ли чтобы отвлечь внимание от крика дряхлой алкоголички-матери. Семья Тищенко перебралась из Киева в Тулу совсем недавно, в надежде на выздоровление в одном из лучших наркологических диспансеров того времени. Они приехали и прожили "лучшей жизнью" в славном городе почти весь зимний сезон. Всё однако, к великому сожалению лопнуло, как радужный мыльный пузырь. Мечты разлетелись, а сумбур взаимоотношения родителей Али не только не выяснился, но стал еще отвратительнее. Во-первых, лечение в клинике не удалось, разве в самом микроскопическом виде и с унизительными натяжками. Оскорбленный Виктор Михайлович(глава семейства) бросился было всецело в "новые идеи", а если быть точнее, в новую семью, оставив раздосадованную Елену Абрамовну наедине со своими мыслями и бутылкой "столичной водки". Ежедневно на пороге истасканной однокомнатной квартиры появлялись всё новые мужские лица, приглашенные для душевных разговоров. Потом уже приходили и сами, без приглашения; один приводил другого. Иные являлись даже пьяные.Алие же, повезло меньше: девчонка пряталась в самых пыльных закромах небольшой комнатки, в обнимку со старенькой куклой, которая была единственным светлым напоминанием о лучших ее временах .Шли дни, года. Сначала Аля пошла в школу, где стала предметом насмешек богатеньких снобов, родители которых занимали высокий чин в местных кругах. Потом она научилась давать отпор. Вдарила Шмачкиной Кате по самой переносице, петушась и восхваляясь. Она отомстила, самым настоящим образом, и уходя из школы с гордо поднятой головой, обещала себе никогда не вернуться сюда. И она не вернулась.-Алька! А , Алька!-в дверном проеме светится Елена, с едким прищуром смотря на дочь.- Чего ж ты такая сука то.Не выдерживает. Кладет крошащуюся табачную трубочку за ухо, исподлобья смотря на пьяную тушу. Тищенко ненавидели друг друга всем сердцем: мать за то, что русоволосая была словно выкроена под своего отца: тот же курносый привздернутый нос, те же большущие голубые глаза, русые волосы и наглость, звенящая наглость. А дочь, шикала на мать за испорченное детство. -Я уйду.-Сегодня, значит-с, праздник!-смеется, злорадствует. Решено. Тищенко младшая больше никогда не переступит порог злополучной хрущевки, больше никогда не посмотрит в эти туманные от зависимости глаза. Старенький бежевый рюкзак ловко плюхается на прожженный диван, запах дешевизны открытого шкафа резко ударяет в нос, но сейчас было важно вовсе не это. Вещи одна за одной летят комками в рюкзак, забивая его до краев.-Ты погляди-ка!-бросает ей мать, пока девушка небрежно надевает протертые кеды. -Чао.Металлический лязг ключей о прогнивший деревянный пол заставляет женщину вздрогнуть, но она непоколебимо стоит на месте, нагло ухмыляясь, но ухмылка, скорее, напоминает кривую гримасу из фильмов ужасов. Она была уверена, что если не будет занозы Али-её жизнь непременно изменится. Наружностью Елена Абрамовна вполне соответствовала своим убеждениям: она была неуклюжа, худа, космата, с обвисшими, как у бульдога щеками, красными, впалыми глазами и с неприветливым, упорно потупленным и как бы чего-то опасающимся взглядом. Лестничные пролеты сменяются один за одним, быстро, словно неутихающий вихрь прыгает с этажа на этаж, оставаясь где-то позади вместе с горючей детской обидой. Скрипучая дверь с грохотом открывается от толчка ноги, вызывая уйму недовольств сидящих во дворе бабушек.А люди любятОни стоят с?букетами в метроКак будто ждали свидания целый годВагоны, отчеканивая по рельсам монотонную мелодию, уносятся в неизвестность. Где-то в углу изредка мигал тусклый фонарь, слабо освещающий тёплым светом кусочек перона. Вечером в Туле совсем тихо: периодами мелькают понурые лица, торопящихся домой офисных клерков, чрезвычайно озабоченных вопросами местных футбольных команд, которые никогда не выигрывают, и денег, которых в карманах у них не водится. А вот, в глубинке комнаты ожидания сидит, казалось бы, очередное пьяное тело, раскисшее от количества спирта и своеобразного ритма жизни. Да только, это не пьяница, а Алия Тищенко с тремя накопленными рублями и совершенным наведением дальнейшего пути. Несмотря на свой, казалось бы, молодой возраст, Тищенеко имела представление о том, как устроена планета и как складывается нынешняя жизнь. Когда деньги в доме совсем исчезали, а пьяная мать не то, чтобы не понимала происходящее, а вовсе позабыла о существовании дочери, и лишь коротенькими взываниями напоминала о своём бессмысленном существовании, проблема дальнейшего выживания градом взваливалась на плечи восьмилетнего ребенка.Отец, будучи слабовольным ослом, даже не открывал дочери дверь, которая, и не сделала ему чего-то плохого. Она просто есть, и именно это ему досаждало. Приходилось воровать, просить милостыню на местном рынке. Став постарше, Аля разгружала вагоны, однажды, ей даже удалось проработать пол года в помощницах у Надежды Рябининой, которой , к великому сожалению, пришлось сократить девушку из-за неурядиц с местным начальством. -Девушка, пройдемте за мной.-подходит к ней представитель милиции. Вид у него был неопрятным: свисающая на лоб фуражка, белокур, с широкими плечами, толстыми губами, с очень густыми, нависшими белобрысыми бровями , с нахмуренным лбом и пышными усами. Лет ему было за сорок пять. Одет был чисто, да так, что от лакированных черных туфель можно ослепиться.-Зачем?-сухо бросает ему девушка, потерев замерзшие плечи.-Негоже бездомным на вокзале ошиваться, да мирных граждан пугать. Пройдемте, пройдемте!-он хватает русоволосую под локоть, грубо дернув на себя, от чего между людьми нависло неприятно натяжение, ощущаемое лишь Тищенко.-Отпустите меня! Никуда я не пойду!-она отдергивается, но мужчина буквально вдавливает толстые пальцы в ее кожу, толкнув за дверь, как самую настоящую бродячую шавку. -Эй!-раздается басовитый голос где-то за спиной, от чего товарищ-милиционер вздрагивает и как-то моментально осунулся, побледнел, будто бы костлявая шепчет ему на ушко. -А..Александр...-Я знаю, как меня зовут. Девчонку отпусти, она со мной.- он ослабляет хватку, усаживаюсь в свою тарахтящую волгу. Поправив на плече рюкзак, Аля оборачивается к спасителю, щурясь от яркого света фар мотоцикла.На железном коне восседает бритоголовый парень: высокий, в зеленом потасканном кителе, контурными, словно режущими скулами и как-то по свойски улыбается, будто бы Аля была ему давней подругой. Либо бандит, либо очумелый байкер, другого не дано. -Спасибо не говорю.-хмыкает девушка, крутя в руках чёрненький кожаный кошелек, как бы ненароком выкраденный из кармана в момент потупленного милиционера. -А я и не прошу, куда собралась?-А ты мне что, мамочка? -Как тебя зовут хоть, беженка?-Алька.-бросает в воздух, убегающая девчонка. Русые волосы небрежно развиваются на ветру, то взмывая вверх, то плавно опускаясь на плечи. Аля бежит в пустую неизвестность, новую, совершенно абсурдную для обычного обывателя жизнь, но ее абсолютно не пугает та самая "неизвестность", напротив, горящее любопытство вперемешку с максимализмом плещет через край.-Алька значит...-опускает голову вниз Волков, рассматривая лежащую на земле сигарету, потерянную Тищенко.