Солнце и лед.(6) (1/2)

…Артемис вздрогнул и проснулся, сам не зная, отчего. Впрочем, уже через мгновение слабое колебание воздуха поведало ему обо всем. В комнате стало на пару градусов прохладнее и едва ощутимо запахло снегом. Кот недовольно дернул ухом и понимающе вздохнул про себя.Ну, разумеется. И кто бы это еще мог быть?..Опять, значит…Не шевелясь, он чуть-чуть приоткрыл глаз – ровно настолько, чтобы видеть происходящее.

Над его спящей хозяйкой склонилась знакомая светловолосая фигура – бесшумно, как тень. Осторожная рука провела по рассыпавшимся золотым волосам, бережно, едва касаясь, пригладила спутанную прядь. Замерла в нескольких миллиметрах от щеки…И отстранилась.Белый кот снова мысленно вздохнул.И вот третью ночь уже так! Придет, стоит и смотрит, смотрит… И как смотрит-то!.. Как на блюдце со сливками, которое тронуть нельзя – но ОЧЕНЬ хочется.И молчит. Только до волос дотронется иногда – и все. А Мина потом просыпается чуть свет и бродит по комнате, как потерявшийся котенок…Третий вздох у Артемиса уже грозил перерасти из мысленного в настоящий.Ну вот зачем, скажите, зачем эти двое так друг друга мучают?!..

…Иногда люди все-таки бывают такими странными……Она прекрасна. Она все так же прекрасна – так, что больно дышать. Как и в ту, первую ночь в дворцовом саду Терры…И ведь сколько всего было потом! Война, пепел, кровь, смерть, тьма и забвение – и время, мстительное время! – а эта золотая красота пережила все и вновь расцвела. Теплая, солнечная. Живая…Кунсайт склонился над головой спящей, впитывая шелест ее дыхания, едва уловимый аромат кожи. Мина лежала, беспокойно разметавшись на постели. Волосы рассыпались вокруг ее головы облаком бледного огня, а брови были страдальчески сведены.Опять ей что-то снится. Что-то тревожное…Он осторожно провел рукой над лицом девушки, не касаясь ее, стирая тени кошмара из ее мыслей. Она глубоко вздохнула и медленно расслабилась.

Лорд льда еще несколько минут внимательно вглядывался в ее черты. Они были спокойны, и он позволил себе улыбнуться.Хотя бы во сне он может защитить ее…Медвяный запах ее волос, ровный ритм дыхания убаюкивали. Она всегда умела успокоить его и стереть тревоги. Каждый раз, когда он приезжал к ней после своих военных заданий…

…Золотая Венера по праву слыла одной из красивейших планет Системы. Хотя девять десятых суши занимали степи, а крупные города можно было пересчитать по пальцам одной руки, она вовсе не казалась однообразной.Здесь властвовал ветер. Часами, днями, веками он пел свои протяжные песни – то радостные, то скорбные. Дни здесь были горячими и пахнущими полынью, а ночи… Ночи казались ожившими снами.Степные травы в свете звезд казались невесомо-призрачными, как облака. Возникало ощущение, что весь мир плывет в искрящемся мареве цвета жемчуга…Здесь был покой. И ветер. И ничего, кроме покоя и ветра.И это было прекрасно.…Высокие травы тихо поют вокруг. Его голова лежит на ее коленях, и тонкие пальчики перебирают и разглаживают густые серебряные пряди волос. Легко-легко проводят по лицу, снимая напряжение.– Ты опять устал, мой воин. Неужели на Земле никогда не наступит покой?– Не знаю, Золотая… – он касается губами ее пальцев. – Знаю одно: это мой дом. И буду сражаться за него… любой ценой.– Ты любишь Землю, – тихо говорит она.– Да, люблю, – он закрывает глаза. – И холодное море, и лед, и северный ветер. Это моя родина.– Я тоже люблю степь… – Она вздыхает. – Люблю, как она поет по ночам. Это… как колыбельная. Как сказка – каждый раз новая… А ты? – неожиданно спрашивает она. – Какие у тебя были сказки?Наверное, он напрягается чуть больше, чем следует, потому что она замирает и осторожно кладет ладошку ему на грудь.– Кун?..– Моей сказкой была война, Золотая. – Он накрывает ее руку своей, чтобы успокоить. – Свист стрел. Звон мечей. Крики боя… Я… не помню других колыбельных.Она тихо, прерывисто вздыхает. На его щеку падает теплая капля.Она плачет? Плачет… из-за него?..– Не жалей меня, Золотая. – Он осторожно касается ее ресниц. – Те раны давно зажили.– Но они еще болят, – тихо говорит она. – Я… чувствую твою боль. И мне больно тоже…– Не надо… – он стирает влагу с ее щеки. – Не плачь…Губы под его пальцами вздрагивают и пытаются улыбнуться.– Неужели в твоей жизни не было ни одной сказки, мой воин? Ни одного чуда?Он тихо смеется.– Теперь есть. Ты.Она склоняет к нему голову. Длинные волосы золотым шатром укрывают их от мира……А вокруг медленно сгущается вечер. Облака на горизонтеналиваются теплым розовым светом, аромат цветущих трав становится крепче и слаще. Небо раскинулось в высоте, огромное, просторное, сонное…Тонкие руки ложатся ему на лоб:– Ты устал. Ты спи. – Она накрывает его глаза ладонью, и начинает тихо напевать – на каком-то незнакомом, переливчатом языке.

– Как красиво, Золотая…– Ш-ш… Спи… – Тонкий пальчик прижимается к его губам. – У тебя тоже будет колыбельная. Настоящая…И прозрачный голос летит над колышущейся степью, шелковой лентой вьется по ветру, плетет напев, вечный, как небо, и прихотливый, как бег дикого коня. И золотистые травы подпевают словам, простым и древним, как время.И на целые мили вокруг – никого. Только степь. И ветер.

И Минория.А теперь там раскаленная лава и кислотные облака, разъедающие даже камень. Кипящая атмосфера. Неимоверные температуры, которых не вынесет ничто живое.Теперь планета мертва.И он приложил к этому руку.Он не смог защитить ее сказочный мир. Не смог.Все мертво. Ничего не осталось. Только…И Кунсайт осторожно достал то единственное, что ему удалось сохранить от тех, далеких времен.Тонкое золотое кольцо с гравировкой по внутренней поверхности ободка. Округлый, как морская галька, слегка неровный камень, вделанный в простую оправу. Небольшой, размером с ягоду морошки. Льдистый кварц – прозрачный, с мерцающими изломами и снежно-белыми нитями внутри. Красивый, но стоящий столько же, сколько песок на проселочной дороге.… Он хотел достать самый дорогой и прекрасный самоцвет, какой только было возможно. Сапфир с Умбриэля, сатурнианский огненный опал, золотистый топаз с Миранды… Или даже меркурианский бриллиант, светящийся в темноте. Но она отказалась.

?Это просто камни и все. Красивые и… никакие. А этот… этот ты нашел для меня?.Да, когда-то он подобрал этот камешек на берегу северного моря, чтобы позабавить ее. Простая галька, каких много. Но он почему-то был дорог ей.…Лунный свет мягко переливался в глубине камня, как в большой капле воды. Тонкие нити сплетались в причудливые картинки – мгновенные, бесцветные, как полузабытые сны.А краски – краски услужливо добавляла память…… Она легко бежит по берегу моря, и на северном ветру ее волосы взлетают, как диковинные крылья. Ветер очень сильный – кажется, он вот-вот унесет тоненькую фигурку. – Осторожно с волнами! Они ледяные даже летом…Девушка оборачивается, балансируя на мрачных серых камнях. Смеется.– Не бойся! Я не хрустальная фигурка, не разобьюсь!И она перелетает с камня на камень – грациозно, будто танцуя. Такая хрупкая, похожая на одинокий золотой луч, каким-то чудом попавший на эту неприветливую землю.– Зато нервы у меня, похоже, скоро станут хрустальными и разобьются… – он подхватывает ее на руки и закутывает в плащ, не слушая возражений. – Ты насквозь промокла.– Ничего! – она смеется. – Я очень люблю море!– Ты видела теплые моря, малышка, – он прижимает ее крепче. – Это – не такое. Оно красиво, но холодно и безжалостно.Она зарывается головой в изгиб его шеи, целует горячими губами – сладко, до дрожи.– И вовсе оно не безжалостное. Оно суровое, но ласковое. Оно – как ты… И я люблю его. Потому, что оно – твое……Ах, девочка моя…… Он несет ее на руках по берегу, стараясь загородить собой от пронизывающего ветра. Она свернулась, теплая, как котенок, у него на груди, щекотно дышит в ухо.– Давай, я сама пойду. Я же тяжелая…Он смеется:– Ты?! – и прижимает ее крепче. Ему очень не хочется отпускать ее. Никогда-никогда.Тонкие руки обнимают его за шею.– Море немножко похоже на степь… Оно поет точно так же. Только громче…– И холоднее.

– Ага… И холоднее. Знаешь…– Она зевает ему в плечо. – Когда я была маленькой, я любила слушать, как ветер поет в степи.– И о чем же он пел тебе, малышка? – Он незаметно склоняет голову ниже. Мягкие золотистые волосы касаются его лица, и это невыразимо приятно.– М-м… О том, как медленно растет трава – день за днем, день за днем… О звездах, которые кругом ходят по небу… О том, что скоро расцветет сладкий клевер – кстати, ты пробовал? Он слаще, чем мед…– Твои губы слаще, чем мед, малышка…Она доверчиво поднимает к нему лицо. Улыбается… И он больше не чувствует холода……Бледное северное солнце играет холодными бликами на отточенной стали меча. В тонких руках Мины тяжелое оружие смотрится немного трогательно и странно. Она внимательно рассматривает скупой узор, украшающий гарду, проводит хрупким пальчиком по чеканной надписи вдоль лезвия.– Какая тонкая работа… Но я не знаю этого языка.– Конечно, не знаешь, Золотая. Это старинный северный диалект. Его и на Терре-то немногие помнят… Это язык моей родины.– А что здесь написано?– Древний девиз моего рода. Он призывает проклятие Небес на всякого, кто прольет этим оружием невинную кровь.– А такое случалось?– Пока меч в моих руках – нет. И я приложу все силы, чтобы и не случилось.

Она мягко улыбается, прижавшись к его плечу.– Это ты мог бы и не говорить. Ты никогда не поступишь бесчестно.Его рука гладит ее по волосам, рассеянно ласкает щеку.– Никто из нас не застрахован от ошибок, Золотая. И от поражений.Она щекотно смеется ему в шею.– Если ты мне сейчас скажешь, что когда-нибудь терпел поражение, я тебе, прости, не поверю.– И не надо, – легко соглашается он. – Такого пока не случалось.Она отстраняется и заглядывает ему в лицо. Та-ак, она что-то задумала? Глаза искрятся лукавым смехом:– А я ведь тоже еще никогда не проигрывала поединков. Меня учили побеждать, знаешь ли.Это вызов?– М-м… – с притворной задумчивостью говорит он. – Тогда… давай сыграем?В смешливых голубых глазах мелькают стальные искорки. Она, не глядя, протягивает руку в сторону, и в ней мгновенно материализуется тонкий светящийся меч. Легендарное оружие Предводительницы… Полупрозрачный клинок, на первый взгляд такой хрупкий, выдерживает температуру плавления стали, и с одного удара раскалывает камень.– Ну, берегись! Ты сам это предложил…

Нет, ему не было так весело с тех пор, как он был мальчишкой!– Ты тоже берегись, малышка. Пощады не просить!Она задорно смеется:– Смотри сам не попроси!… Два сверкающих клинка танцуют в лучах заката. Радостно, упруго звенит светлая сталь. Две фигуры плетут сложный узор безошибочно выверенных движений – экономных, точных, изящных. Мастерство, сноровка, отвага – они равны во всем. Разве что у него опыта побольше… Но ее невероятная, отточенная грация и скорость уравнивают шансы.Да, она прекрасна во всем. Даже сражается – как танцует… А взгляд сосредоточенно-ясный, спокойный. Острый, как игла. Взгляд воительницы.Удар, прыжок, снова удар. Тонкая фигура летает в воздухе, кажется, совсем не касаясь ногами камней. Мерцающая сталь описывает полукруг, легко парируя удар.

– Эй, не смей мне поддаваться!– Да кто тут поддается-то? – притворно возмущается он, хотя знает, что она права. Он не наносит удары той сокрушительной силы, какими пользуется в бою. Физически она слабее его, а магию использовать не будет. Принципиально. Он хорошо ее изучил…Клинки сталкиваются, переплетаются – каждый стремится вырвать оружие из руки соперника – и со звоном отлетают в сторону. Оба.Секунду они стоят неподвижно. Потом она переводит дыхание, приглаживая спутанные волосы. Щеки раскраснелись, глаза искрятся смехом.– Ну что, похоже, ничья? – улыбается он.– Ничья, – она кивает. – Но я почти победила!– Ага. Но ?почти? не считается.– Ах, ты!.. – Она смеется, притворно замахиваясь кулачками. Он легко ловит ее руки, прижимает к груди. Она затихает, серьезно смотря в его глаза.– Скажи… если бы ты сражался в полную силу, у меня не было бы никаких шансов, верно?– Очень мало, малышка, – он осторожно привлекает ее к себе, зарывается пальцами в волосы. – Но это не имеет значения. Мой меч никогда не обратится против тебя.Она кладет голову ему на плечо.– Да. Я знаю.…Но ничего они тогда на самом деле не знали. Не могли даже в кошмарных снах представить…Его меч… После того, рокового, сражения на развалинах умирающей Луны Темный Лорд Кунсайт никогда не брал его в руки. Просто не мог. Не мог забыть красную кровь на зеркально блестящей стали.Невинную кровь.…А тогда, на морском берегу, это была только игра. И он перепугался до дрожи, когда заметил крошечный порез у нее на локте – след случайного прикосновения лезвия. И хоть она уверяла, что ей ничуть не больно, он немедленно призвал целительную магию, заставляя рану затянуться. А она смеялась: – Вот видишь, твой меч пролил-таки невинную кровь. Он обнял ее крепче. – Значит, Небеса проклянут меня, малышка. Теплые ладошки обхватили его лицо, погладили по щекам. – Ты не бойся. Я разделю с тобой все проклятия. …Ах, Минория!!..…Кунсайт бесшумно опустился на колени рядом со спящей девушкой, коснулся разметавшихся золотых прядей. Прохладный спутанный шелк ласкал пальцы. Ее рука, запрокинутая за голову, была так близко, что он мог разглядеть каждую линию на раскрытой ладони.Эта мягкая ладошка, так беззащитно и доверчиво повернутая вверх, заставила его сердце больно сжаться. Обнять бы ее сейчас, прижать к груди, закрыть собой от всего мира…Ему пришлось до боли стиснуть зубы, чтобы сдержаться. Чтобы не прикоснуться к ней, не поцеловать тонкие пальчики, не…Нет.Глуша безмолвный крик, он зарылся лицом в ее волосы.Нельзя. Заклинание связи – это вам не шутки… Даже сейчас, во сне, она знает, что он здесь. Одного малейшего касания достаточно, чтобы она почувствовала его присутствие и проснулась. И тогда…И что тогда?..Что он скажет ей?Нет, пусть лучше будет считать все происходящее сном. С нее и так уже довольно битв и волнений.Кунсайт прижался губами к шелковистой пряди.Мина, золотая моя девочка! Сколько же боли тебе пришлось вытерпеть…И сколько из нее – из-за меня?Он прикрыл глаза, вспоминая, как в последний раз был на Венере. Тогда, перед концом их прежнего мира. Перед концом всех надежд.…Главная дворцовая резиденция Венеры отдаленно походила на облако. Замысловатое кружево из молочно-белого камня, ажурные купола, будто летящие в воздухе, окна от пола до самого потолка, колонны, вырезанные так искусно, что казались спадающим сверху переплетением диких трав…И тонкая фигурка, вихрем слетающая по сорока ступеням дворцовой лестницы ему навстречу.

Принцесса? Хранительница? Нет, просто босоногая девчонка в тонкой льняной тунике, подпоясанной плетеным ремешком. Горячее кольцо рук на шее… Он дома.Да, теперь у него было два дома. Один – до боли, до горечи любимая Терра, а второй…

А второй – там, где Минория.Минория… Одна она знала, как ненавидел войну несгибаемый генерал Севера. Какая буря гнева, усталости и боли скрывалась порой за его ледяной броней.

И в ее власти было укротить эту бурю – одним прикосновением ладони.

… Она с размаху налетает на него, окутывая теплым золотом волос. Ее руки крепко оплетают плечи – не оторвать.

– Почему ты так долго?– Прости, малышка… Я… не мог раньше.Он изо всех сил старается, чтобы его голос звучал как обычно, но разве ее обманешь… Она упирается ладонями ему в грудь и заглядывает в лицо. Ясными, глубокими, беспощадно чистыми глазами.– Опять?Он с силой прижимает ее к себе, чтобы не видеть ее взгляда. Приникает щекой к волосам. Молчит.– Неужели эта война никогда не закончится?..– Есть войны, которые никогда не заканчиваются, малышка.– И что теперь? – ее голос звучит спокойно. Слишком спокойно.Ему очень хочется утешить ее, но… Он не может ей лгать.– Не знаю.

Она глушит рыдание, больше похожее на судорожный вздох. Крепко, до боли обхватывает его руками. Потом резко отстраняется. Гладит его по волосам, кладет ладони на щеки.И улыбается. Спокойной, нежной и какой-то очень мудрой улыбкой.– Пойдем. – Она открывает окно телепорта.– Куда? – от удивления он даже забывает про подступающую тревогу.Ее глаза становятся таинственными.– Я покажу тебе кое-что.… На этой стороне планеты еще царит ночь. Только на горизонте небо едва-едва начинает светлеть. Звонко-прохладный воздух наполнен предрассветной влагой.Они стоят на чем-то вроде холма, и прямо перед ними расстилается небольшая долина, налитая до краев туманом, как молоком. А там, у дальнего края, нависает что-то темное, мрачное, похожее на горы. Их очертания едва различимы на фоне бледно-синего утреннего неба.