Часть 8 (1/1)

Боюань проснулся от боли. Плечи ныли так, словно по ним прошелся каменный жернов. Первая мысль — чем я вчера занимался, — была сметена воспоминанием о заваливших его коробках. Боюань смутно помнил, как пришел в себя от разрывающего вибрирования планшета, потом раздались голоса — незнакомые, торопливые, взволнованные, и его накрыло облегчением. Значит, сейчас помогут.Боюань хотел сказать про планшет и про то, что надо его забрать, но в следующий момент обнаружил себя в пронзительно-белой комнате с ярким светом. Над ним склонилось лицо в маске, еще один незнакомый голос проговорил:— Рассечение, потеря крови, ушибы, все не так плохо, как выглядит, — и Боюань снова отключился.Стоило пошевелиться, как тупые иглы боли воткнулись в затылок, а когда Боюань решил сжать пальцы, руку тоже прострелило болью от кисти до плеча.Медленно открыв глаза, Боюань осмотрелся. Свет резал глаза — жить было можно, но от незнакомой обстановки и одиночества голова заболела сильнее. Он вздохнул и закрыл глаза.В мыслях царил сумбур. Боюань старательно не думал о произошедшем, и все равно постоянно сворачивал на “как такое могло произойти?”. Тщательно перебирал воспоминания — сдвинутые коробки, ощущение, как он запнулся, то, из-за чего он задержался в аудитории… Вот из-за этого было обиднее всего. Кажется, за время, проведенное в лагере сборной, он просто расслабился и забыл, каково это, когда тебя подставляют вроде бы симпатичные люди. Ничего не поделаешь, это жизнь, но как же обидно. Семь цветочных лепестков ему понравился. И Боюань так радовался, что получится подружиться с кем-то из ребят.Накатило чувство вины: он на ровном месте подвел Е Сю, наверняка заставил его отвлечься от своих дел, еще и выяснять, что случилось, начнет, узнает про эти дурацкие разборки, стыдно-то как. Еще и Ичуню не позвонил. Боюань зажмурился, чувствуя, как ресницы становятся мокрыми. Голова начала болеть сильнее и пришлось взять себя в руки, унять и вину, и острую обиду на Чжан Ли и на весь мир. Боюань медленно вдохнул. Выдохнул. Вдохнул еще раз. И так, пока внутри не утихло все, оставляя только саднящее ощущение.В этот момент дверь открылась, и пришлось снова открыть глаза. Судя по всему, Боюань был в медпункте, крохотная белая комнатка с одной кроватью, тумбочкой и плакатом с Недвижимой Скалой на стене была уютной даже. Только тут не было ни одной розетки на виду.На пороге стоял Е Сю. Без сигареты. Зато с планшетом. Лицо у него было таким безразличным, что Боюань немного забеспокоился — что случилось?— Говорил же, возьми чехол, — Е Сю помахал планшетом, и Боюань моргнул. Планшет был явно не его, новая модель, их буквально вчера привезли. Тоньше и намного легче, насколько он помнил.— А что с моим?— Стекло треснуло, проще заменить. Мне нужен твой отпечаток пальца.Е Сю сунул под нос планшет, и Боюань увидел окно безопасности, к которому надо было приложить указательные пальцы.Руки дрожали, состояние было такое, что никак не получалось сосредоточиться.— Бог Е, — рискнул спросить Боюань, — что-то случилось?Е Сю посмотрел так, словно увидел Боюаня впервые.— Тебе разбили голову какие-то придурки, а так ничего, — безмятежно отозвался он все с такими же никаким выражением лица. А потом Боюань встретился с ним глазами и сглотнул.Боюань никогда не видел Е Сю — таким. Не просто решительным и собранным, как на промо-фото и фотографиях перед финалом. Даже не агрессивным — в Е Сю вообще агрессии не было нисколько, для этого он был слишком флегматичным троллем.Сейчас Е Сю был очень зол. — Я думал…— Что сам уронил себе на голову коробки? — Е Сю усмехнулся, перехватывая Боюаня за запястье и плотнее прижимая его пальцы к экрану. В любой другой момент Боюань бы обдрочился от этого, но сейчас мог только слабенько порадоваться и постараться запомнить, как это — когда Е Сю держит за руку. — Нет, — жаловаться не хотелось, да и вообще Боюань предпочитал разбираться сам. Но на душе было хреново. Его хоть домой не отправят? — Бог Е?Боюань потянулся за планшетом, но Е Сю решительно убрал его в сторону..— Тебе нельзя. Три дня ты отдыхаешь, рассматриваешь потолок, не напрягаешься. Думаешь о приятном, — мелькнула ухмылка. — А потом тебя ждет рекламный отдел, малыш Сюй, ты их любимчик.Блядь. Боюань дернулся от мысли, что Е Сю решил перевести его туда на постоянной основе. Но тот покачал головой.— А потом я еще что-нибудь придумаю. Пока лежи. — Бог Е, но я завтра уже могу что-то делать, лежа, — просто так рассматривать потолок было не очень веселой перспективой. Боюань вздохнул. — У тебя будет ответственное задание. Завтра.Боюань снова глянул на Е Сю. Тот улыбался, и — кажется, Боюань мог ошибаться, — уже не злился так сильно. — Сейчас поспи, — добавил Е Сю. Потянулся в карман, наверняка за сигаретами, и остановился на половине движения. Спать не хотелось. Точнее, в сон клонило, но Боюаню мучительно не хотелось оставаться одному. Это был всего лишь медпункт, но даже в своей комнате здесь, в лагере сборной, Боюань чувствовал бы себя лучше.А сейчас накатывало чувство беспросветного одиночества, иррациональное, болезненное и холодное. Боюань несколько раз моргнул, напоминая себе, что просто получил по голове, очень устал, морально вымотался, заебался, в конце концов. Не помогало.— Бог Е, — произнести просьбу было сложнее, чем пройти соло данж на сто. — Посиди со мной. Пожалуйста.Боюань осторожно посмотрел на Е Сю. Тот глядел на Боюаня в ответ, не моргая, и выражение темных глаз было нечитаемым. Боюань не успел обругать себя, когда Е Сю кивнул.— Рассказать тебе сказочку на ночь, малыш Сюй? Сейчас покурю и приду. Планшет не трогай.Е Сю поиграл бровью и добавил:— Я тебе доверяю. Врачи бы сказали вообще унести.Когда Е Сю скрылся за дверью, Боюань поднял руку и осторожно пощупал лоб. Было больно, и это немного вернуло в реальность. Е Сю правда согласился с ним посидеть, пока Боюань не заснет?Серьезно? Надо было ущипнуть себя, но вместе этого Боюань свернулся под одеялом поудобнее. Внутри было так тепло, что не хотелось думать вообще. Вместо этого Боюань решил просто прикрыть глаза и подождать Е Сю. Его возвращение Боюань скорее почувствовал. Поднять веки было сложно, накатывала дрема. Как будто, стоило убедиться, что Е Сю злится не на него, внутри Боюаня разжалась какая-то пружина, и он перешел в режим восстановления. Но не хотелось, чтобы Е Сю думал, будто Боюань отрубился, не дождавшись его, и Боюань завозился под одеялом.— Спи. А то я начну читать тебе инструкцию по пожарной безопасности, малыш Сюй, мне как раз прислали, — Е Сю хмыкнул. И положил ладонь на плечо Боюаня поверх одеяла. Если бы мог, Боюань позавидовал бы сам себе. Вместо этого он свернулся поудобнее, сунул одну руку под подушку, подался ближе под руку Е Сю. А потом провалился в сон так стремительно, как будто упал в бесконечную темную и теплую пропасть, и падал в нее до самого утра.Когда он проснулся, Е Сю, конечно, уже не было. Заблокированный планшет лежал на тумбочке рядом с кроватью. Голова не болела, только немного ныли плечи и затылок, а еще — нога, которую Боюань отлежал в попытках во сне устроиться поудобнее. Но все это заставляло чувствовать себя иррационально живым и бодрым.Боюань дошел до санузла с крохотной душевой кабинкой. Поплескал себе в лицо водой, а потом все-таки полез в душ. Его собственная одежда оказалась сложена стопкой здесь, на пластиковой тумбочке рядом с мини-порциями мыла, шампуня, одноразовой бритвой и полотенцем, и Боюань почувствовал прилив благодарности. Правда, зеркала почему-то не было, так что без бритья пришлось обойтись. Но один день можно было и пропустить. Кто его тут увидит?Голову Боюань мочить не рискнул. Зато с удовольствием вымылся, чувствуя, как под теплой водой его окончательно покидают вчерашнее напряжение и тоска. Особенно, когда он влез в футболку с джинсами и устроился поверх одеяла на кровати. Вовремя — к нему как раз пришли.Осмотр был коротким и быстрым. Совсем юная медсестра касалась головы и плеч Боюаня осторожно, легкими прохладными пальцами. Обработала швы, намазала ссадины и велела лежать, отдыхать и не напрягаться.— Завтрак сейчас принесут.И действительно, через некоторое время за дверью зашуршало, и еще одна медсестра вкатила легкий столик на тонких ножках-колесиках, накрытый круглой крышкой. От запаха еды замутило, и медсестра нахмурилась. Да Боюань и сам знал, что это плохой признак. Правда, мутило совсем несильно, поэтому он мужественно поднял крышку.Божественный аромат густого, наваристого бульона с рисом свалил бы с ног, если бы Боюань не полулежал. Под ложечкой моментально засосало, потекли слюнки, и Боюань взялся за ложку. Он поест совсем немного… Облизав ложку и выцарапав со дна последние рисинки, Боюань довольно откинулся на подушку и закрыл глаза. Вот так стало хорошо. Приоткрылась дверь, медсестра улыбнулась и тихонько забрала грязную посуду, Боюань едва успел поблагодарить.Планшет рядом пискнул, и Боюань опасливо покосился на закрывшуюся дверь. Ничего страшного ведь не будет, если он глянет одним глазком?Он воровато оглянулся, взял планшет, готовый в любой момент спрятать его под одеяло, и включил. Первым делом ему выпало предложение оценить специальный обед по индивидуальному заказу от командной столовой. И Боюань вкатил максимальный балл, совершенно искренне расписав, что волшебный бульон вернул его к жизни.В рабочие чаты он заглядывать не стал — судя по количеству сообщений, там творился дурдом. А вот панель задач была заблокирована. Он тронул пальцем замочек в правом верхнем меню, тот смешно дернулся, и всплыла подсказка: “Особый режим до…”QQ тоже взрывалась сообщениями, и Боюань развернул список контактов на всю страницу, чтобы прикинуть, нет ли чего срочного — от родителей или сестры. Но взгляд застопорился на совершенно новой строчке, где мигало одно сообщение — и оно выделялось среди вороха бесконечных циферок.При виде его к горлу Боюаня подкатила желчь. Рука дернулась заблочить аккаунт, но Боюань себя одернул — глупо и по-детски делать так, даже не прочитав, что человек пишет. Он с неохотой открыл сообщение от Семи цветочных лепестков. Глаза защипало. Самое обидное, что Боюаню показался таким хорошим, таким искренним интерес Лепестков к рассказам про устройство гильдейского хранилища.“Привет! Надеюсь, у тебя все в порядке. И ты прочитаешь мои слова, хотя, конечно, совсем не обязан. Я не уверен, что должен просить прощения. Логика говорит, что я ни в чем не виноват, не должен взваливать на себя чужую вину, но на сердце так паршиво, что я не могу описать это словами. Я долго думал, почему так, и понял. Мне намекнули, что будто бы я специально задержал тебя в аудитории, чтобы сестрицы могли все подготовить. Что так считают все, и ты в том числе. Это неправда. Я ничего не знал. И самое ужасное, что ты сейчас наверняка думаешь, что весь мой интерес — это обман и фальшивка. Это тоже неправда. Мне было ужасно интересно и само устройство хранилища, и то, как оно работает, и как его перенесли на нашу реальность. Я бы, наверное, сейчас мог бы поработать на складе и не запутаться в трех стеллажах. Вот. Мне было важно сказать это тебе. Мне очень жаль, что так получилось. Поправляйся”.Боюань сглотнул слезы, вдохнул глубоко, выдохнул — и вдруг успокоился. Семь цветочных лепестков не был ему ни другом, ни даже приятелем — так почему же Боюаня так зацепило возможное вранье? Чем так обидело? Даже смешно.Когда вошел Е Сю, Боюань безучастно смотрел в стену. Сразу почувствовался запах табака, ставший таким близким и родным, и Боюань встрепенулся.— Все-таки влез в планшет, — проговорил Е Сю и сел на край кровати. Боюань невольно придвинулся ближе.— Я немного, — улыбнулся он.— И что? Какие новости?Боюань молча подтолкнул к Е Сю планшет, раскрытый на сообщении. Тот бросил на текст один взгляд — Боюань уже знал об этой его способности “хватать” кусок текста целиком и пропускать через себя. А потом Е Сю нахмурился, вглядываясь в текст, брови почти сошлись на переносице, и Боюань коснулся плеча Е Сю.— Забей.— Нет, подожди, — пробормотал он. — Семь цветочных лепестков. Где-то я видел этот ник… Сиди тут, никуда не уходи, я сейчас вернусь, — вдруг скомандовал Е Сю, и Боюань покорно пожал плечами — куда он денется в конце концов.Е Сю торопливо ушел, а Боюань принялся перечитывать письмо — что там такого Е Сю углядел? Он перебирал текст строчку за строчкой, но так ничего не надумал.Е Сю вернулся примерно через двадцать минут, какой-то успокоившийся, и Боюань улыбнулся ему.— Знаешь что, — сказал Е Сю, — вам надо поговорить. Девушек уже отослали, а этот парень… В общем, пообщайтесь. Я договорился, его пустят к тебе.— Ты не думал, что я могу быть против? — проворчал Боюань.— Конечно, думал, — согласился Е сю.— И? — поднял бровь Боюань.— И ты можешь отказаться, — пожал плечами Е Сю. — Какой ответ от меня ты ждешь?— Ну что-то типа “Молчать, я так решил!”, — проворчал Боюань.Е Сю только закатил глаза, и Боюань вздохнул: “Пусть приходит”.Когда Е Сю ушел, Боюань еще некоторое время рассматривал планшет, даже не касаясь экрана. В нем боролись обида, недоумение — и любопытство, хотя это было, пожалуй, неправильное слово. Но лучшего Боюань подобрать не мог.Он знал, что Е Сю смотрит на вещи иначе. С такого ракурса, ради которого остальным придется сломать мозги, чтобы так их развернуть. И хотя иногда слова Е Сю звучали как полнейший бред, но в конечном итоге он оказывался прав.Иногда — ну то есть, примерно в половине случаев, а то и чаще, — у Боюаня это вызывало желание побиться головой об стол. И одновременно Боюань сам не заметил, как начал смотреть на то, о чем говорил Е Сю, иначе.Дело было даже не в том, насколько сильно он любил Е Сю. Боюань сел, расправляя одеяло, повел по нему ладонью, глядя, как сминается ткань. Если бы кто-то спросил, с каким природным явлением у него ассоциируется Е Сю, Боюань бы сказал, что тот похож на воду — потому что она меняла все, в любом из своих состояний.И Боюань готов был промокнуть до нитки, потому что хотел понимать Е Сю.В дверь постучали. Негромко, но твердо. Боюань вздохнул, возвращаясь в реальность. Он все еще не был уверен, что готов к разговору с Семь цветочных лепестков, но он точно мог попробовать.— Привет, — Семь цветочных лепестков выглядел еще более худым и прозрачным, чем день назад. И при этом казался странным образом больше, как будто упрямство, написанное на его лице, придавало ему веса. В руках у него был картонный пакет из столовой волонтеров.— Привет, — Боюань пригладил волосы. — Ты… садись?— Да я ненадолго. Не буду тебя нагружать, — Семь цветочных лепестков притворил за собой дверь, поставил на тумбочку пакет, и так и встал у кровати. Боюань покосился на стул, и Семь цветочных лепестков со вздохом сел.— Мне действительно интересно про хранилище, — упрямо повторил он, глядя на Боюаня. — Мне важно то, о чем ты мне рассказал, и я по-прежнему хочу с тобой дружить, хотя прекрасно осознаю, что ты вправе мне не верить…Он все-таки перевел взгляд на собственные руки, и Боюань посмотрел тоже, проследил взглядом за тем, как Семь цветочных лепестков сцепляет пальцы.— Вообще, об этом можно было бы поговорить и потом, — неожиданно сказал Чжан Ли. — Когда ты поправишься. Даже если меня выпрут, есть QQ и все такое. Всегда есть “Слава”, в конце концов. Но я не хочу, чтобы все это время ты думал, что на самом деле твои знания никому и не были нужны. Что я тебя обманул. Мне действительно, очень важно то, что ты мне рассказал. И…Семь цветочных лепестков вскинул голову, встречаясь с Боюанем взглядом, смело и открыто. Глаза у него были красные.— Извини, что так получилось. Я виноват, что не смог объяснить им, что завидовать — дурно, никогда не мог понять, почему нельзя просто порадоваться чужим успехам и самому попробовать сделать что-то лучше. И что не предполагал, что им придет в голову… такое.Боюань протянул руку, касаясь его ладони. Привычка брать ответственность за все на свете отзывалась внутри болезненно и знакомо: Боюань мог представить себя на месте Семи цветочных лепестков, бесконечно перебирающим варианты развития событий. — Эй, — Боюань улыбнулся. На душе становилось легче. — Ты не виноват, что кто-то идиот. Правда. Не бери на себя лишнее. Я не обижаюсь.— Честно? — Семь цветочных лепестков неуверенно улыбнулся. — Пойдешь со мной в данж, когда можно будет?Какие же они все тут были задроты. Боюань усмехнулся, поймав себя на мысли, что совместный поход в данж был, как в детстве: “мир?” — “мир”. Символ примирения. Хотя он давным-давно ходил в данжи с самыми разными людьми, и Семь цветочных лепестков, наверное, тоже.— Если ты потанкуешь.— А как же, — Семь цветочных лепестков выдохнул и улыбнулся шире. — Это я точно делаю хорошо. Как ты себя чувствуешь?— Как человек, отлученный от работы, — пожаловался Боюань. — Тут скучно. Даже поиграть не во что.— “КиК”? — Семь цветочных лепестков подмигнул Боюаню. — Десять минут. Нет, пятнадцать. Но не больше. Правда, у меня уровень так себе, я не разобрался до конца…— Я тебе покажу, — Боюань потянулся к планшету.