Глава 5. Белые коридоры, черные воспоминания (2/2)

Руки, которые дотрагивались до него, пахли знакомо и противно. Когда он стал арранкаром, то первое, что он ощутил, был этот запах зеленого чая. Айзен, мать его.

К губам поднесли стакан с водой, а под затылок скользнула чужая ладонь, помогая приподнять голову. Почувствовав влагу на губах, Гриммджо потянулся вперед — зубы стукнулись о гладкое стекло. Он сделал пару глотков, но ничего не вышло. Измученный организм отказался принимать живительную влагу. Его вырвало водой, перемешанной с желчью.?Блядь, блеванул прямо Айзену на рукав, — мысленно усмехнулся Гриммджо. — Какой я все-таки молодец?.Что удивительно, ему бережно вытерли лицо и даже погладили по щеке в успокаивающем жесте. Оказывается, господин Айзен мог быть очень ?добрым?.***Ощущалась слабость во всем теле. Почему-то было очень холодно, несмотря на толстое одеяло укрывавшее его. Гриммджо поднял руку к лицу, но тут же остановился от легкой боли. В тыльную сторону кисти была воткнута длинная иголка, закрепленная пластырем. От нее отходила тонкая трубочка к большой бутылке, закрепленной на штативе.

?Что за херня??Гриммджо потянулся вперед и вцепился зубами в трубку, пытаясь избавиться от нее.— Я бы не советовал тебе этого делать.Гриммджо вскинул голову: в дверях стоял Заэль Аппоро Гранц, насмешливо улыбаясь. Он медленно пошел вперед.

— В последнее время в тебя пришлось влить столько всякой дряни, что сосуды на локтевом сгибе не выдержали и ?сгорели?. Я, знаешь ли, не медсестра и не врач, и мне пришлось повозиться с тобой.Он подошел и поправил странную иглу, вызвав легкую боль.— Это называется ?бабочка?, внутривенный катетер. Он очень длинный, гибкий и поставить его обратно я не смогу. Придется искать вены где-нибудь в другом месте. Например, вот здесь.Маленькая рука ученого, затянутая в белую перчатку, скользнула под одеяло к паху. Гриммджо напрягся — от прикосновения юрких пальцев вдоль позвоночника пронеслась стая противных мурашек.— Пошел к черту, блядский извращенец!— Как грубо! — Заэль Аппоро театрально закатил глаза. — Разве нумерос имеют право так разговаривать с Эспадой?Гранц уселся на краешек кровати и усмехнулся. Он провел рукой вверх, скользя самыми кончиками пальцев по животу Гриммджо. Затем неожиданно сжал кулак и засунул его в дыру.

— Черт! — от боли у Гриммджо потемнело в глазах. Он схватил Заэля за запястье, сильно сжимая. Тот даже не думал останавливаться.

— Да-да, мой хороший, у тебя больше нет твоей сексуальной татуировки. — прошептал Заэль, наклонившись ближе. Сейчас он осторожно поглаживал стенки дыры. От этого было не больно, но от отвратительных ощущений передергивало. Гриммджо терпеливо молчал, ожидая пока больной ублюдок вдоволь наиграется.

—Ты всего лишь Двенадцатый, — Заэль наконец вытащил руку. — и с тобой скучно.

Гриммджо сглотнул.— Я не обязан тебя веселить, ублюдок. И вообще, не слишком ли много чести для меня? Сам великий Октава, Восьмой Эспада ?бабочки? какие-то ставит и дырку гладит.— Фи, какая гадость, — Гранц скривился. Похоже похабный тон все-таки задел его. — Я бы не стал, но это был его личный приказ: вытащить тебя с того света. Смекаешь?— И насчет дырки тоже?— Насчет дырки, я думаю, вы разберетесь сами.***Сбитое дыхание, взгляд в потолок, искусанные в кровь губы. Нещадно болела рана, оставшаяся на месте ампутированной руки.Раз, два, три. Толчки отдавались тупой болью где-то внизу живота.

Внутри были тьма и ненависть — к самому себе, к своей слабости, к своей покорности. Единственной рукой он судорожно сжимал тонкую ткань простыни, словно ища защиты в мятых складках. В воздухе ощущался травянистый запах чая.

Гриммджо лежал на спине, раскинув ноги, и его трахала мразь, которую он поклялся когда-нибудь убить.Бестолковое тело отзывалось дрожью, возбуждением и болью. Но это была всего лишь слабая плоть, которая просто не могла противостоять законам природы. А вот его душа сейчас гибла, распадаясь, от отвращения, чтобы потом ожить и воссоединиться от нового стимула к борьбе.

— Смотри на меня, — обычно такой обманчиво ласковый голос сейчас был наполнен похотью. Гриммджо знал, что если сейчас не подчиниться, то кошмар будет продолжаться дальше. Поэтому, как и было приказано, он перевел измученный взгляд на лицо садиста.

Наверное, для Айзена это был своего рода фетиш — не просто трахать, а еще и смотреть на реакцию. Тяжелая рука сжала член Гриммджо, отчего он выгнулся дугой, забываясь от накативших ощущений. Он откинул голову назад и застонал.— Я не люблю повторять, ты же знаешь, — в тоне Айзена наигранная угроза, но на самом деле эта гадина сейчас была в экстазе от произведенного эффекта.

Гриммджо механически выполнил приказ. Он старался не думать ни о чем — просто ушел глубоко, глубоко в себя. У него не было возможности, чтобы противостоять этой силе. Сейчас он хотел только одного, чтобы все это поскорее прекратилось.

Они кончили одновременно. Гриммджо почувствовал, как с последним сильным толчком внутри него разлилось, что-то мерзостно-теплое, чуждое самой его природе.Он облизал губы и вздрогнул — по телу прокатилась судорога, и перенапряженные мышцы пресса отозвались саднящей ломотой. На живот, липкий от его собственной спермы, легла чужая ладонь. Затем Айзен дотронулся до лица Гриммджо в жесте притворной нежности, испачкав спермой маску и губы.— Умница, — Айзен медленно вышел из него. Осталось лишь чувство пустоты и комок, стоящий в горле. Джаггерджак тут же перекатился на бок, поджимая ноги, и закрыл глаза. Послышался шорох одежды и удаляющиеся шаги. Гриммджо трясло как в ознобе, но нужно было встать и обязательно вымыться. Вот только силы оставили совсем.Почудилась знакомая реацу. Гриммджо открыл глаза.— Чего ты хочешь?

— Неплохо он тебе нашел применение, — несмотря на шутку, Гранц был странно серьезен.— Иди на хер, — Гриммджо замолчал, затем попросил. — Заэль, дай мне полотенце, чтобы вытереться.Гранц хмыкнул и ушел в ванную. Послышался звук льющейся воды. Он быстро вернулся и протянул Гриммджо белое скомканное полотенце.— Тебе помочь?— Я сам. Отвернись.Гранц отошел к окну и сосредоточено уставился куда-то вдаль. Гриммджо торопливо вытирался. Мокрая ткань охлаждала тело, но он совершенно не ощущал этого. Потом в сердцах скомкал перепачканную спермой ткань и отбросил на пол.— Не говори никому.— Мог бы и не просить.***Гриммджо проснулся от пристального взгляда Гранца.

— Собрание закончилось. Он сейчас придет, — Заель-Аппоро ухмыльнулся, глядя на выражения лица Гриммджо.— Черт! Твою мать! — Джаггерджак резко сел, пальцы привычно вцепились в одеяло. Опять настал этот кошмар наяву!Гранц придвинулся, дыша в ухо.— Давай его обломаем, а?

Гриммджо замер. Заэль отстранился и схватил заранее приготовленный шприц и ампулу. Ловко отломил стеклянную верхушку, шприц заполнился желтоватой жидкостью. Игла резко вошла в вену.

— Потом будешь должен, Пантера, — Заэль заботливо поправил одеяло. – Приятных сновидений!Проваливаясь в сон, Гриммджо слышал его хитрый подобострастный голос:— Добрый день, господин Айзен. Как неожиданно! К сожалению, мне пришлось вколоть ему транквилизатор. Очень болезненно переносит ?фантомный синдром?, знаете ли. Сегодня практически не спал.***Айзен поднял голову и как бы, между прочим, бросил:— Ах, да, почему бы тебе не пойти?Гриммджо был почти счастлив этой подачке. Он отправился в Мир живых с личного разрешения Айзена. И было плевать, что их миссия всего лишь отвлекающий маневр. Он обязательно успеет поквитаться с Куросаки, прикончит его, чего бы это ни стоило!

И опять все пошло не так как надо. Сначала возникла эта неожиданность в виде чертовой маски. Потом, когда он уже был готов прикончить рыжего сопляка, появилась хрупкая девушка-шинигами со своим ледяным зампакто. Дальше объявилась помеха в виде приятеля Куросаки, придурочного блондина, который тоже мог использовать маску и стрелять серо. И вот, полуголый Джаггерджак уже валялся на земле, весь в крови и грязи.

?Вот же суки! Втроем стараются и не могут меня добить! Ну, сейчас вы у меня попляшете!?.Он кинулся вперед, выхватив катану… но холодные чужие пальцы сжали его руку, останавливая поток реацу.— Ульки…орра, — слова застревали в глотке от невысказанной злости.— Миссия завершена.***Он стоял в тронном зале, позади всех. Его взгляд был прикован к маленькой фигурке в коротенькой юбочке и бежевой теплой кофте. Рыжая девушка, подружка Куросаки, кажется, ее звали Орихимэ. Когда Айзен обратился к ней, она вздрогнула и прижала руки к груди. Гриммджо почувствовал ее страх и внезапно разозлился.?Ха! Аж противно! Здесь пять здоровых лбов в комнате, не считая полоумного пацана, а она одна. Справились, блядь, с девчонкой! Айзен, ублюдок, опять устраивает свои игрища, и этот вон, рогатый, на подпевках!?.В это время произошло нечто невероятное.

— Ах да, точно! — Айзен как будто вспомнил что-то мимоходом. — Орихимэ, чтобы мы могли увидеть твою силу, пожалуйста, восстанови левую руку Гриммджо.

Гриммджо хмыкнул от удивления и широко распахнул глаза. Он, наверное, ослышался, но нет, рыжая подошла ближе, опасливо глядя на его физиономию. А он так и стоял соляным столбом, с нелепо теплящейся надеждой: а вдруг? Что- то орал Люппи, сыпал угрозами и издевками в адрес пленницы.

— Сантэн киссюн! — заколки девушки превратились в светящийся щит, который покрыл изуродованную руку Гриммджо. — Я отрицаю.Гриммджо заворожено замер, глядя на золотой свет. Он чувствовал тепло этой необычной реацу. Плечо начало покалывать, потом это ощущение спустилось ниже, и вот уже пустой рукав куртки принял очертания мышц.— Эй, ты меня слушаешь, девка! Это твой последний шанс остаться в живых! Если у тебя ничего не получится, я тебя убью! — надрывался Аттенор.Из-под рукава показались кости, обрастая плотью, извитой сосудами, а сверху все это покрывалось кожей. Прошло еще немного времени и вот она, его рука, целая и невредимая! Гриммджо смотрел и не мог поверить, боялся, что это всего лишь иллюзия. Он сжимал и разжимал пальцы, поворачивал ладонь, придирчиво рассматривал кожные узоры. Нет, это определенно был не морок.— Ее сила есть только у Бога, — сказал Айзен и в зале воцарилась тишина.

У Гриммджо мелькнула безумная идея. Если уж гад Куросаки и правда его проклял, то сейчас он попросит богиню снять эту порчу.— Эй, женщина! Излечи-ка еще одно место.Зверь радостно завыл в душе. Он был силен и свободен. И, как и всякий Пустой он был обязан биться за свою душу. Сила захлестнула разум, сливаясь с жаждой убийства. Чужая темная кровь заливала каменный пол. В воздухе запахло сырым мясом. И смертью.— Пока, бывший Шестой.Бездыханное тело, осыпаясь частичками пепла, повалилось на пол.

***Гриммджо, закрыв лицо руками, застыл перед белой дверью лаборатории Гранца. Он думал, о Куросаки Ичиго. Сейчас он не испытывал к врагу никакой ненависти. Вся его ярость улетучилась и развеялась вместе с тем серо, от которого погиб Люппи Аттенор. А в том, что касалось его покойных фрасьонов — ну что же, значит, им на роду было так написано.

Гриммджо тяжело вздохнул, толкнул дверь и уверенно двинулся вперед, покидая белый коридор с черными воспоминаниями.