Глава 4. Девять против одного (2/2)

— Только один среди нас подходит на эту роль и это, — он сделал паузу, — Шестой.

За столом разнесся вздох удивления. Айзен же едва заметно улыбнулся.— Чего? — удивленно протянул Нойтора. — Почему именно этот неудачник?Гриммджо почувствовал, как в душе тугой пружиной разворачивалась злость. Чертов Барагган должно быть решил поиздеваться!— Действительно ?почему?? Объяснись, старик! — с вызовом бросил он.— Ты глуповат как я посмотрю, — Барраган вальяжно откинулся на спинку стула и едва заметно усмехнулся в усы. — Хотя, что с тебя взять, ведь до вмешательства господина Айзена ты был всего лишь тупым адьюкасом.— Старая хреновина! – рявкнул Гриммджо, вскакивая на ноги и сжимая кулаки. — Да пошел ты…Закончить Гриммджо не удалось, потому что горло будто сжал невидимый обруч, заставив судорожно схватиться за шею. В груди стало пусто и болезненно, как будто в легких закончился весь воздух. Реацу, такая тягучая и давящая, черным потоком накрыла его, оставляя место лишь для всепоглощающего страха. Однако Гриммджо уже не раз испытывал на себе подобное. Собрав всю свою недюжинную силу воли, он крепко стиснул зубы и зажмурил глаза, чтобы невольным стоном или взглядом не выдать свою слабость.?Ублюдочный Айзен, все-таки нашел к чему придраться! Мразь!?.

Внезапно, поток силы схлынул, оставляя дикую слабость и дрожь в ногах. Чтобы не упасть Гриммджо оперся двумя руками об стол.

— Гриммджо, — тон Айзена был наполнен обманчивым сочувствием, — ты же знаешь, я не люблю, когда повышают голос. Садись. Продолжайте, Луизенбарн.Гриммджо тяжело опустился на стул. Резко заболела голова, в ушах назойливо шумело, мешая сосредоточиться. Каждый раз после наказания Айзена он чувствовал себя растоптанным и измотанным. Хотелось найти какую-нибудь нору поглубже, заползти в нее и остаться там навсегда, чтобы никогда не видеть иезуитскую начальничью морду с непослушной прядью на лбу.— Ну что ж вы так с ним. Он же не виноват, что зверьем остался, — зло съязвил Барраган, а затем продолжил тоном доброго наставника. — Джаггерджак, не кипятись. Я уже стар и привык называть вещи своими именами. Я отвечу на твой вопрос, поэтому напряги свои ушки и слушай внимательно, повторять не буду. Куросаки не подходит на роль моего фрасьона по двум причинам. Первая, я ненавижу людей. Вторая, ребята из моей фракции порвут его в клочки как только увидят, они очень ревнивые сволочи.

— Теперь, — он протянул руку, пальцем указывая на Старрка, — Примера. Ленивый он. Даже свою мелкую девчонку приструнить не может, а если дать ему еще и пацана, то у нас вообще начнется светопреставление. Толку не будет никакого.Старрк, который до этого как будто дремал, открыл один глаз и посмотрел на Баррагана.— Дальше, — Барраган доброжелательно улыбнулся и кивнул в сторону Халибел, — Трес. Она баба — и этим все сказано! При виде рыжего спиногрыза у нее проснется материнский инстинкт, и вместо того, чтобы учить детеныша, она будет с ним сюсюкать и тискать в огромных сиськах.

Нойтора издевательски хихикнул, а Халибел метнула на Баррагана уничтожающий взгляд.— А еще, — словно не заметив ее недовольства, продолжил Барраган, – у нее же целый гарем из полоумных неудовлетворенных девах. Они мигом затрахают и Куросаки, и его Пустого до смерти. Толку опять же не будет.На этот раз Нойтора уже рассмеялся громко. Ямми тоже заржал, трясся животом.

— Ах, ты старый хрыч! Думай, что говоришь! — зашипела Халибел, впиваясь тонкими пальцами в край стола.

— Спокойно, — тихо призвал Айзен, махнув рукой в их сторону. — Ближе к делу, Луизенбарн.— Ох, виноват, не удержался, простите старика, — Барраган склонил голову в сторону Халибел, словно извиняясь за свои издевки. — Так, продолжим. Вот этот ржущий конь под номером пять.

— Чем же я не подхожу на роль господина для маленького шинигами? — расплылся Джируга в отталкивающей усмешке.— Ты не подходишь потому, что ты чертов извращенец. Здесь, видишь ли, необходим педагогический подход, а уж никак не педерастический.

— Ты прямолинеен! — наигранно восхитился Ннойтора.— Стараюсь, — Барраган повернулся и пристально посмотрел на следующую ?жертву?. — Гранц. Наша светлая мудрая головушка. Тоже предложил свою кандидатуру, молодец, но и ты не подходишь.— Почему это? — вскинулся Заэль. — Я предлагаю только научные методы решения проблемы…— Именно потому, что твои ?научные методы? приведут мальчишку в морг, где ты его научно вскроешь. А нам этого не надо. Нам нужен результат, а не эмпирическое обоснование и диссертация на пятьдесят страниц. Ферштейн?— Вы невозможны! — воскликнул Заэль и нервно забарабанил пальцами по столу.— Не спорю. Следуем далее. Зоммари не подходит из-за своего характера. Ну, слишком они разные. И потом он ненавидит шинигами сильнее нас всех вместе взятых.Зоммари кивнул, соглашаясь. Барраган продолжил:— Ааронилье не годится потому, что он дебильный гиллиан и умеет только жрать. Подкидывать ему мальчишку в качестве десерта не рекомендую. Ямми очень несдержан и несерьезен. Он просто сделает из Куросаки кровавый гуляш, а нам скажет, что так и было.

Луизенбарн широко улыбнулся и озорно вскинул руки:— Теперь, самое интересное. Куатро и Секста. Я двумя руками за Гриммджо!— Отчего так? — спросил Айзен, подавшись вперед. — Улькиорра ведь выше Гриммджо по рангу и он более рационален. Что же ему помешает достичь успеха?

— Ему помешает рациональность, мой господин. Да-да, как ни странно. Задание, которое вы так любезно подкинули нам, на сто процентов является творческим. На расчетливости и разумности далеко не уедешь. Нужно включить фантазию, подкинуть эмоций, добавить грубости — с людьми по-другому нельзя. А Куросаки еще даже не человек. Он человеческий детеныш. И поэтому он глуп и чувствителен. И ?приручить? его сможет только тот, кого он сможет понять. Тот, в ком он найдет схожесть с собой. Тот, кто обладает схожими мыслями и идеалами. Люди называют это привязанностью. Ваш рассказ о семьдесят восьмом и те знания о людях, которыми я обладаю, а также моя интуиция — все это говорит в пользу Гриммджо. И еще: господин Айзен, вы упомянули, что свою силу шинигами Куросаки Ичиго получил грубой силой, точнее, его вынудили на получение этих способностей. Причем за очень короткий срок. Я правильно понял?— Да. Банкая он достиг за два дня, — подтвердил Айзен.— А сколько требуется времени на достижения банкая в нормальных условиях? — уточнил Барраган.

— Минимум лет десять.

По залу прокатился удивленный шепот. Гриммджо поднял бровь, проникаясь легким уважением к достижениям Куросаки. Парень-то оказывается не промах.— Вот, — Барагган поднял палец, — это ключевой момент. Эволюционный скачок через встряску, боль, отчаянье. Только это должно быть кратковременным. Нужно знать, когда остановится и отпустить вожжи. Шиффер для этого слишком холоден: он либо недожмет, либо перестарается, а у Шестого присутствует необходимое чутье хищника. Он как кошка, которая играет с мышью. Терзает, мучает, но до последней черты не доводит. И к тому же, Пантера парень компанейский, вон у него целая бригада была в подчинении, так, что с одним задохликом уж как-нибудь справится. Короче, я устал распинаться на эту тему. Гриммджо, по-моему мнению, флаг тебе в руки!— Луизенбарн, да вам надо художественную прозу писать, — наигранно восхитился Айзен. — Я в восторге.

— В задницу ваш флаг! — заворчал Гриммджо, стараясь не превысить допустимую громкость. — Почему вы не опасаетесь, что я прикончу Куросаки? Я же ?тупой адьюкас?, ?зверье?, возьму ненароком и сожру фрасьона.

— Не опасаюсь, — владыка сосредоточенно осматривал ногти на правой руке. — Ты же ведь не самоубийца? С инстинктом самосохранения у тебя все в порядке, правда?Гриммджо склонил голову и промолчал. Отлично, теперь он будет ответственным за жизнь своего врага, будет ему ангелом-хранителем и заботливой няней. Казалось, судьба просто смеется над ним.— Итак, — Айзен архидобро посмотрел на присутствующих. — Дорогая моя Эспада, давайте проголосуем. Кто за то, чтобы Куросаки Ичиго, арранкар за номером семьдесят восьмым перешел под командования Секста Эспада Гриммджо Джаггерджака?Раздалось шуршание одежд, собравшиеся голосовали, поднимая руки.

— Так. Кто против?Послышалось тихое хихиканье Ичимару:— Почти единогласно, Айзен-тайчо. Гриммджо, твой голос ?против? мы, безусловно, примем к сведенью, но он ничего не изменит.

— Моя дорогая Эспада, — Айзен поднялся из-за стола. — На этом наше заседание официально объявляю закрытым, спасибо за внимание. Можете идти к себе.Он уже развернулся, чтобы уходить, но тут словно вспомнив, бросил через плечо, обращаясь к Гриммджо:— Кстати, почему бы тебе не проведать своего подчиненного. Обрадуешь его заодно.Гриммджо не шелохнулся. Внутри было пусто и гадко. Все ушли, а он так и сидел за столом, разглядывая чашку с нетронутым чаем. Наконец, он встряхнулся, встал и потянулся, разминая затёкшие мышцы.

Внезапно из его глотки вырвалось утробное звериное рычание и, схватив ненавистную белую посудину, он с силой рассадил ее об каменную столешницу. Осколки фарфора острыми брызгами вперемежку с каплями пахучего чая разлетелись в стороны. Гриммджо на мгновение закрыл глаза, вдохнул и стремительно направился к выходу. На душе стало спокойней.