Глава 3. Рождение загадки (2/2)

Как Айзен назвал его? Дитя? В точку. Пушистые темные ресницы, маленький правильный нос, полуоткрытые бледные губы — все это дышало такой детской невинностью, кротостью и глупостью, что Гриммджо аж замутило. Хищник в его душе бился в припадке ярости: хотелось придушить, разорвать, сожрать, уничтожить чуждое этому миру создание.

Гриммджо резко тряхнул головой, выбрасывая ненужные мысли, и прорычал, обращаясь к Заэлю:— Пошли!Перед тем, как уйти в сонидо, Гриммджо услышал, как Айзен усмехнулся, и пробормотал:

— Гин, ?мне кажется, что это начало прекрасной дружбы?.Гриммджо стиснул зубы. У Айзена было своеобразное чувство юмора. И как же он, гад, затрахал со своим голливудским дерьмом.***Прошли почти сутки после того как он оставил Ичиго на железном столе в лаборатории, и все это время Гриммджо был необыкновенно взбудоражен. Он постоянно прокручивал в голове слова Айзена ?Если это дитя выживет в течение ближайших суток тогда, будет и ответ на твой вопрос, Гин?.Возникал вопрос: что же такое Куросаки Ичиго есть сейчас? Как он изменился? Да и кем он был до трансформации?

Гриммджо подавил глухой рык. Этот мальчишка прям ходячий ребус какой-то. То слабый и уязвимый, а то вдруг превращается в… нечто. Арранкара аж передернуло, когда он вспомнил жуткое на вид существо в рогатой маске, которое валяло его, Ямми, Улькиорру как жалких котят и разнесло добрую четверть дворца. Желтые глаза, взгляд которых был наполнен сумасшедшей ненавистью, уровень реацу, способный переломать кости своим противникам, решимость, свойственная только закоренелому убийце. Одно серо чего стоило! С ним можно было брать бастионы и крепости в одиночку. Да, тот Куросаки был явно не человеком и не шинигами.

Неужели Ичиго превратится в чудовище? ?Если выживет в течение суток…?. Эта фраза звучала как приговор. На взгляд Гриммджо лучше бы Куросаки было помереть, чем становиться таким уродом.Гриммджо смачно сплюнул. Сейчас его волновал еще один животрепещущий вопрос — он не мог разобраться в себе. В последние несколько часов происходило нечто необъяснимое, он нервничал. Не получалось выспаться, отдохнуть, просто отвлечься от происходящего.Он рванул в пустыню, в надежде поохотится и забыться в чужом страхе и теплой крови. Когда его рука легла на лезвие верной Пантеры, Гриммджо ощутил, как меч отозвался сомнением. Это было настолько необычно и странно, что Гриммджо даже передумал принимать высвобожденную форму.

Почувствовав реацу слабого Пустого, он сорвался в сонидо. Превозмогая боль в раненном плече, догнал тварь, похожую на большую костяную медведку. Издав дикий первобытный рык, Гриммджо одним махом свернул тонкую шейку и ощутил под пальцами предсмертные конвульсии жертвы.

Прислушался к себе и… ничего. Глухо, никакого удовлетворения или разрядки.

Мысли все так же упорно двигались в замкнутом круговороте, возвращаясь в исходную точку: ну как там, как там дела у врага? Он еще жив? Или уже подох?

От этого всего у Гриммджо чуть не началось помутнения рассудка. Подумав, что подобное надо лечить подобным, он решил немного побезумствовать. Первым делом, зачем-то сожрал ?медведку?, хотя был не голоден. Во рту остался отвратительный вкус, такой сладковато-гнилой с плесенью.

Потом, борясь с тошнотой, он погнался еще за кем-то, почему-то бегом, упустил добычу. Расстрелял серо ни в чем неповинный валун, вставший у него на пути. Нарочно скатился с бархана, наглотавшись костяного песка, а затем стоя на четвереньках, еще и матерился на луну.Наконец осознав, что ничего не помогает, Гриммджо вернулся во дворец, и расположился на давно облюбованном местечке на крыше, прямо над своими покоями. Там он сидел неподвижный как мраморная статуя, и смотрел на рогатый месяц. Как ни странно, созерцание неизменного неба Уэко Мундо успокаивало. И это было то, что надо для его растревоженной души.Отпущенные Айзеном сутки подходили к концу, но идти в лабораторию не хотелось. На душе было гадко от осознания того, что его лишали такой необычной, яркой, вкусной добычи, а вместо этого подсовывали что-то чужое, непонятное. То, с чем бессмысленно сражаться, иначе добычей станешь ты сам. Если же все-таки шинигами умрет, то Гриммджо, и вовсе останется с носом. Так что смысл дергаться?Невеселые размышления были внезапно прерваны появлением холодной мощной реацу. Хлоп! А вот и ее обладатель. Гриммджо ненавидел его всеми фибрами. Недавнее сражение против Холлоу совершенно не сблизило их. Бой есть бой, а в нормальной жизни они слишком разные, как лед и пламя, как тьма и свет.— Чего тебе? — не оборачиваясь, бросил Гриммджо.— Айзен-сама вызывает тебя к себе. Поторопись.— Улькиорра, к чему такая спешка?

— Тебе совсем не интересно, что там с твоим визави? Разговор пойдет о нем.Гриммджо подскочил и мгновенно развернулся. Значит, парень жив. Это хорошо. Но, черт побери! Он слишком явно показал свой интерес. Надо бы успокоиться.

Гриммджо глубоко вздохнул и нацепил свою фирменную ухмылку.— Ты у нас теперь на посылках бегаешь, а? – процедил он, стараясь поддеть собеседника развязным тоном. Затем неспешно приблизился и навис над Улькиоррой, чуть горбясь.

В ответ последовал бесстрастный взгляд и недрогнувший голос, полный презрения:— Ты идешь? Или будешь и дальше тянуть время?В ответ Гриммджо лишь широко усмехнулся, показывая хищные клыки. Раз не сработал сарказм, тогда надо попробовать провокацию. Он резко наклонился к самому плечу Улькиорры и прошептал тому в ухо, едва касаясь губами:— Пойдем, дорогой, пойдем. Кто же против? Я только ?за?.Улькиорра резко оттолкнул его от себя и отступил на шаг назад. На секунду на его невозмутимом лице проскочило отвращение, но тут же исчезло, как порыв ветра или круги на водной глади от брошенного камня. Улькиорра молча развернулся и стремительно ушел в сонидо.?Значит, молчим? Похоже, его задела моя выходка. Надо будет как-нибудь повторить?.У Гриммджо сильно поднялось настроение. Ему доставляло удовольствие злить старшего по Эспаде, а безнаказанность только подогревала интерес. Но он не был глуп, и никогда не позволял себе подобных выходок при свидетелях. А вот наедине очень даже. Его заводили эти мимолетные всплески эмоций, будоражило молчание и бездействие. Хотелось дойти до конца, разгневать этого каменного демона и испытать на себе его ярость…

?Когда-нибудь я достану тебя, ублюдок!?

Гриммджо потянулся, шумно вдыхая носом прохладный воздух, и фыркнул. На душе стало легко, ведь гнетущее ожидание закончилось. Наваждение ушло и больше не вернется. Он разбежался и прыгнул с крыши вниз, расслабился, позволив силе тяготения обрести над ним власть всего на долю секунды. Но и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя цельным.

Он был счастлив. Куросаки Ичиго жив, а значит, их битва продолжится. Все возвращалось на круги своя.