Глава 14 (1/1)

Поразительное известие, что Люси Феррарс вышла замуж не за Эдварда, достигло Делафорда еще ранее, чем сам Эдвард появился на пороге Бартон-коттеджа, и пришло самым обычным путем?— по почте. Можно было ожидать, что источником этой новости станет миссис Дженнингс, известная своей способностью с поразительной быстротой распространять известия такого рода по всем родным, друзьям и даже шапочным знакомым; но нет, известие пришло от самого Эдварда в письме к полковнику Брэндону.Послание, в коем мистер Эдвард Феррарс сообщал об изменении своих брачных планов, посвящено было, прежде всего, благодарности за щедрое предложение полковника. Эдвард не жалел слов признательности, и между строк его письма читалось убеждение, что великодушием полковника он обязан исключительно влиянию мисс Дэшвуд, его золовки; ибо иной причины, по которой посторонний и едва знакомый человек предложил ему место и щедрое жалование, Эдвард не видел.Немалая часть письма посвящена была вопросам деловым и финансовым, для миссис Брэндон малоинтересным; поэтому полковник, вручая ей письмо и предлагая прочесть, отметил страницы, на его взгляд, наиболее для нее важные. Он оказался прав: долгие рассуждения о денежных делах Марианна без сожаления пропускала и, скользя глазами по мелко исписанным страницам, останавливалась лишь на абзацах, относящихся к готовности Эдварда занять место священника в Делафорде и к разрыву его помолвки. Пропустила она и пространные его заверения в своем недостоинстве: хоть и вполне разумно с его стороны было продемонстрировать смирение и скромность, и с суровой оценкой юношеских ошибок Эдварда, данной им самим, Марианна была вполне согласна, однако читать об этом было не слишком приятно?— и она поскорее перешла к той части письма, где говорилось о перемене чувств Люси, о завязавшемся у нее романе с братом Эдварда и о предложении руки и сердца, которое она, разорвав помолвку с Эдвардом, радостно приняла. Все это Марианна читала с сильно бьющимся сердцем: в душе ее вновь вспыхнула надежда на счастье для сестры.Без ложной гордости Эдвард признавал, что, несмотря на отсутствие жены, по-прежнему нуждается в работе и заработке, так что, если полковник все еще готов предоставить ему место приходского священника в Делафорде, с радостью его примет и будет считать себя перед полковником в вечном долгу. Самим своим предложением, продолжал он, полковник Брэндон уже оказал ему благодеяние; едва ли он может себе представить, какое облегчение, какая надежда охватила Эдварда при получении этого письма. Имя Элинор Эдвард не называл, нигде ее прямо не упоминал; однако Марианна читала между строк?— и ясно понимала, что Эдвард думает не только о получении места, но и о возможности возобновить отношения с ее сестрой.Теперь перед полковником и миссис Брэндон встал вопрос, как лучше сообщить обо всем этом Элинор. Оба были согласны, что о скором приезде Эдварда в Делафорд она должна узнать как можно скорее, однако в том, как именно и в каких подробностях рассказать ей о происшедшем, друг с другом расходились.По тону письма оба почти не сомневались, что Эдвард намерен сделать Элинор предложение?— хоть полковник и предостерегал не торопиться с выводами, учитывая, как недавно Эдвард расстался с Люси. Марианна отвечала: теперь, когда Эдвард свободен, если он не сядет немедля в седло и не будет скакать день и ночь, чтобы предложить Элинор руку и сердце как можно скорее?— это будет просто стыд и позор! Если он в самом деле любит сестру, продолжала она, ничто, ничто не удержит его от стремления как можно скорее сделать ее счастливой?— теперь, когда к этому нет более никаких препятствий; так что Элинор необходимо дать знать как можно скорее, чтобы его появление не застало ее врасплох.Полковник Брэндон отвечал на это, что не стоит торопить события и возбуждать в Элинор надежды, способные оказаться если не ложными, то преждевременными. В конце концов, это касается лишь их двоих, и дело самого Эдварда?— сообщить своей даме, что теперь рука и сердце его свободны.В конце концов Марианна убедила его неотразимым аргументом: кто, как не она, лучше всех знает свою сестру? Элинор не из тех, кто легко поддается беспочвенным надеждам и теряет голову; однако она всегда стремится ясно понимать, что происходит, и лучшее, что можно для нее сделать?— без обиняков сообщить о том, что прямо ее касается. Марианна готова была даже сесть в экипаж и ехать к Элинор, чтобы рассказать ей все лицом к лицу; однако в последние дни неважно себя чувствовала, ее беспокоила слабость и головокружения, так что решено было ограничиться письмом.Поначалу Марианна старалась писать коротко и только о главном. Но, заговорив о разорванной помолвке и скором приезде Эдварда в Делафорд, не смогла умолчать о своих чувствах по этому поводу; затем вспомнила множество мелочей, произошедших в Делафорде после отъезда сестры, о которых тоже требовалось рассказать во всех подробностях… словом, письмо она составляла почти целый день и отправила лишь на следующее утро.Вот так и вышло, что сам Эдвард опередил известие о себе и появился в Бартон-коттедже нежданно-негаданно, повергнув миссис Дэшвуд и двух ее дочерей сперва в изумление, а затем?— в счастливый переполох.Подробности его визита Марианна узнала от Маргарет. В письме сестре та описала эту сцену детально и в красках, старательно подражая авторам любимых романов. Упомянула и о том, как перед самым приездом Эдварда Элинор мечтала вслух о скромной трудовой жизни?— и теперь, выходит, ее мечта сбылась!Приход был уже готов к приезду нового священника, так что не было никакой нужды откладывать объявление о помолвке. Сами Эдвард и Элинор решительно не собирались ждать со свадьбой долее того минимума, что предписывают приличия. Родные и близкие, зная историю их любви, понимали и одобряли желание молодой пары повенчаться как можно скорее.Марианна твердо заявила, что намерена быть на свадьбе у сестры, а если получится, оставаться на ногах и выходить в свет и после свадьбы. Об этом между ней и полковником не раз случались дружеские споры. Он напоминал ей о предостережениях врача и призывал трезво оценивать свои силы и возможности; она же с жаром отвечала, что в первый месяц своей беременности належалась в постели на десять лет вперед, что непременно даст себе отдых, как только ощутит, что в этом есть нужда, но пока что прекрасно себя чувствует и намерена, пока может, оставаться на ногах и помогать сестре.Эдвард и Элинор обвенчались воскресным утром, после литургии, в той скромной часовне, где отныне Эдварду предстояло исполнять обязанности священнослужителя. Церковь украсили гирлянды из листьев и полевых цветов, собранных в окрестных лугах самими же прихожанами. Мать и сестры убедили Элинор сшить свадебный наряд, отличный от ее обычных невзрачных и практичных костюмов, однако о шелках она и слышать не хотела?— и остановилась на скромном, но очаровательном платье из голубого муслина. Не без труда Марианна согласилась с тем, что жена священника не должна поражать прихожан роскошью, но все же одолжила Элинор перчатки и подарила подходящую к платью шляпку.Для Маргарет мать перешила одно из старых бальных платьев Марианны.Очень вытянувшаяся в последнее время, совсем взрослая на вид, Маргарет сидела в первом ряду и внимательно следила за церемонией.Любопытно, думала Марианна, не связана ли непривычная серьезность и чинность Маргарет с тем симпатичным юным джентльменом, что сидит во втором ряду? Во время венчания Маргарет и этот мальчик не раз украдкой посматривали друг на друга; а после службы, когда гости рассеялись по церкви, обмениваясь впечатлениями и по очереди подходя к молодым, чтобы пожелать им счастья, Маргарет с большим энтузиазмом повела Марианну знакомиться с его тетушкой и кузинами. Пусть до того, как Маргарет начнет выходить в свет, остается не меньше двух лет, пусть в глазах света она еще ребенок?— кому, как не Марианне, знать, что юность не сковывает себя условностями и не терпит запретов! Сестренка становится взрослой; а значит, отныне придется деликатно, не стесняя ее свободы, но внимательно и твердо следить за тем, чтобы она не повторила ошибок самой Марианны.В экипаже по дороге домой Марианна вспоминала только что прошедшую церемонию. Пусть венчание едва окончилось, пусть полковник сидел с ней рядом и видел все своими глазами?— Марианна, как обычно, не могла таить радость в себе и чувствовала потребность поделиться своим счастьем со всем миром. Полковник слушал ее восторженные возгласы молча, с легкой умиленной улыбкой на устах.—?Но что-то я все говорю и говорю без умолку,?— заметила Марианна некоторое время спустя. —?Полковник, а вы что скажете о наших новобрачных? Как вы думаете, они будут счастливы вместе –несмотря на маленький домик, дымящий камин и непрочные крепления для штор? —?добавила она с улыбкой.—?Такая взаимная любовь,?— серьезно отвечал полковник,?— несомненно, обещает им прочное и долговечное счастье. На мой взгляд, Эдвард Феррарс?— счастливейший из людей.—?Я не могу делать вид, что не понимаю чувства, стоящего за вашими словами,?— также серьезно вполголоса ответила Марианна. —?И, полковник, должна вам признаться… боюсь, я и так слишком долго это откладывала…Тут у нее перехватило дыхание; Марианна умолкла, опустив глаза, нервно сминая в руках перчатки, вдруг ощутив себя не в силах произнести три простых слова.Экипаж (на нем настоял полковник?— сама Марианна полагала, что вполне способна дойти до дома пешком) неспешно катился меж живописных лугов и полей Делафорда. Повинуясь указанию полковника, кучер не гнал лошадей, напротив, старался ехать медленно и плавно, чтобы не потревожить беременную госпожу. Для Марианны это сейчас было на руку; секунды текли, а она все не могла решиться.—?Вас что-то беспокоит? —?нахмурился полковник.—?Да, я… знаете, я не терплю секретов! —?заговорила она наконец торопливо и сбивчиво, с большей страстью, чем намеревалась. —?Принято считать, что хранить секреты?— совсем не то, что лгать, что можно, и что-то скрывая и умалчивая, оставаться порядочным человеком. Но те, кто так говорит, должно быть, вовсе не думают о том, какую непреодолимую пропасть создают между людьми тайны и умолчания?— особенно между теми, кто, как муж и жена, должны быть друг другу ближе всего на свете! Не говорю, что наши тайны нас разделяют,?— смутившись, поспешно добавила она,?— ведь мы… наш с вами брак не похож на большинство браков…—?Вы хотите сказать, что скрываете что-то от меня, или что я что-то скрываю от вас? —?в недоумении спросил полковник.Снова Марианна собралась с духом, чтобы произнести свое признание?— и снова почему-то сказала совсем не то, что хотела:—?Я нашла письма от Элизы! —?выпалила она. —?В день, когда вы дрались с Уиллоуби. Бродила по дому одна, заглянула в вашу библиотеку и нашла их там, в столе. Только не подумайте, полковник,?— поспешно добавила она,?— клянусь, я не собиралась рыться в ваших вещах! Мне просто стало любопытно. Там была такая толстая пачка писем, туго перевязанная лентой, и… —?И она смущенно умолкла.—?Брат передал их мне после ее смерти,?— просто объяснил полковник.—?А-а! Так вы не… не переписывались с ней, пока служили в Индии?—?Нет,?— нахмурившись, ответил он. —?И не я стал причиной их развода.—?А вы… вы все эти годы ее любили?Он вздохнул, лицо его омрачилось?— и Марианна почти пожалела о том, что задала этот вопрос.—?Любил. И, пожалуй… да, благодарен судьбе за то, что эти письма попали ко мне лишь после ее кончины. Знай я, что и она тоскует обо мне?— мог бы совершить какую-нибудь непростительную глупость.Смущение едва не заставило Марианну умолкнуть; однако она хотела больше узнать о прошлом мужа?— и решила, что, если ее расспросы будут ему неприятны, он скажет сам.—?А что бы вы сделали? —?тихо спросила она.—?Знай я, что чувства Элизы ко мне не угасли?— думаю, вполне мог бы убедить ее оставить мужа и бежать со мной. Мог бы поступить и хуже: не рискуя рвать с родными, завести с ней тайный роман за спиной у брата. Такова была наша любовь: незрелая, упрямая, не желающая и слышать о препятствиях. Я был тогда взбалмошным юнцом: мои представления о чести были поверхностны и нестойки, добродетель или достоинство казались мне скучными, отжившими понятиями из ветхих книг. Элиза… и у нее были свои грехи, которых я, ослепленный любовью, предпочитал не замечать. При нашем последнем разговоре, когда она поручила моим заботам Бет, я ясно увидел, что не только брак без любви, но и собственная беспокойная натура толкнула ее в пучину порока.Следующий свой вопрос Марианна задала еле слышно, по-прежнему не отрывая взгляд от собственных перчаток:—?Вы ее все еще любите?—?Нет,?— мягко ответил он. —?Я горько сожалею о ее несчастливой жизни и безвременной смерти. Порой жалею, что молодость моя была омрачена несчастной любовью и ревностью к брату, думаю, что все могло бы сложиться иначе; но в глубине души понимаю?— давно уже понял?— что, даже будь обстоятельства на нашей стороне, эта любовь не принесла бы нам счастья.Марианна молчала.—?Но мне известны ваши взгляды на первую любовь,?— добавил полковник.В голосе его появилась размеренность и особая серьезность, почти мрачность; таким тоном обыкновенно говорил он то, что, как предполагал, Марианне вовсе не понравится.—?Вы полагаете, что истинная любовь может быть лишь одна на всю жизнь?— и, должно быть, осуждаете меня за то, что я предаю память о своей юношеской влюбленности. Но я не могу раскаиваться в том, что полюбил снова?— полюбил сильнее, чем прежде. Не могу и не хочу. Вас я люблю так глубоко, с таким благоговением и сердечным трепетом, как никогда не любил Элизу; и если в ваших глазах это грех?— что ж, этот грех я унесу с собой в могилу, не отрекаясь и не ища оправданий.Марианна все молчала; взглянув на нее в ожидании ответа, полковник увидел, что губы ее дрожат, а по щекам текут беззвучные слезы.—?Не плачьте, миссис Брэндон! Умоляю вас, не расстраивайтесь так! —?воскликнул он и инстинктивно потянулся к ней, но тут же удержал себя. —?Я прекрасно понимаю, что вы ко мне чувствуете, и никакой досады к вам не питаю. Едва ли вы можете полюбить человека, от которого так далеко отстоите по возрасту и так бесконечно превосходите его по красоте. И тот поцелуй ваш неделю назад, разумеется, был лишь знаком признательности, порывом добросердечия в радостную для вас минуту. Я благодарен за этот драгоценный дар, ничего большего не желаю и не прошу?— лишь позвольте мне любоваться вами, позвольте вас радовать и довольствоваться уже тем, что иногда вы согреваете меня своей улыбкой…Голос его дрогнул; он попытался улыбнуться, но не смог.От этой речи слезы у Марианны полились еще пуще. Пораженная, тронутая до глубины души, она не могла собраться с духом, чтобы найти ответ.Тем временем экипаж остановился у крыльца, полковник сошел наземь и протянул Марианне руку, помогая выйти из кареты. Все еще не в силах говорить, она вцепилась в его руку так, как утопающий цепляется за своего спасителя, и не отпускала даже в доме.Едва слуги освободили их обоих от плащей, перчаток и шляп, Марианна увлекла полковника за собой в уединенный коридор. Здесь она остановилась и отстранила его, пытаясь собраться с мыслями. Полковник с тревогой вглядывался в ее взволнованное, залитое слезами лицо.—?Вам нездоровится? Я вас расстроил? Идемте сюда,?— он указал на дверь ближайшей комнаты,?— присядьте, а я прикажу принести вам чаю.—?Полковник Брэндон, пожалуйста, подождите! —?воскликнула Марианна, противясь его попыткам ее увести. —?Я должна с вами поговорить! Там, в экипаже, я хотела вам признаться, но не успела?— и, если не сделаю это сейчас, боюсь, никогда больше не найду в себе мужества!—?Мужества? —?повторил он, словно эхо.Марианна сокрушенно кивнула.—?Да, мужества, необходимого, чтобы победить гордость и упрямство и признать свою неправоту,?— с обезоруживающей искренностью ответила она. —?Я больше не считаю, что любовь дается нам лишь раз в жизни, или что чувства никогда не лгут. О нет?— теперь я знаю, что сердечные склонности могут нас обманывать, что порой они обращаются на недостойных или просто неподходящих людей; и нет ничего дурного в том, чтобы признать свою ошибку и начать сначала. Сердце мое так переменилось за эти месяцы! Теперь я начинаю понимать, что в верности, надежности, постоянстве скрываются такие сокровища любви, каких не найдешь в самых бурных выражениях необузданной страсти. Этой переменой сердца я обязана лишь вам, полковник Брэндон, и вашему терпению. Я… —?здесь голос ее дрогнул, но, быстро овладев собой, она продолжила:?— Я вовсе не считаю вас немощным стариком, непривлекательным или недостойным любви. Верно, у меня был такой глупый предрассудок?— но лишь в самом начале нашего знакомства, когда я не успела как следует вас узнать; и, разумеется, до нашей свадьбы! Теперь же я думаю, что вы?— лучший из мужей.С этими словами она протянула руку и легчайшим, нежнейшим движением коснулась его щеки. Полковник инстинктивно потянулся ей навстречу, но тут же замер, боясь даже дышать?— словно страшился, что любое его неловкое движение разрушит волшебство.—?Я не знаю человека лучше вас! —?с жаром продолжала она. —?И люблю вас, полковник?— люблю так, как и должна жена любить своего мужа. Вот в чем я хотела признаться. Вот что за секрет так долго от вас скрывала.Несколько секунд полковник не мог вымолвить ни слова, не мог даже шевельнуть губами. С изумлением и трепетом Марианна увидела, как по суровому, словно высеченному из камня лицу его покатилась слеза, а за ней другая. Протянув руку, она нежно утерла его слезы?— и полковник вздрогнул всем телом от едва сдерживаемых чувств.—?Марианна,?— проговорил он хрипло, забыв о формальном ?миссис Брэндон?,?— вы понимаете, что я сейчас… сейчас вас поцелую?—?Я буду потрясена, но возражать не стану! —?прошептала Марианна в ответ; и взгляд ее вдруг потемневших глаз подсказал полковнику, что иного оборота событий она и не желает.—?Но что подумают слуги, если увидят нас здесь? —?хриплым, торопливым полушепотом спросил полковник.Однако сам уже обнял Марианну за талию и привлек к себе, с наслаждением ощущая, как прижимается к нему ее нежное тело и мягкий, слегка выпирающий живот. Как видно, мнение слуг, которые могут застать их посреди коридора, на деле не слишком его волновало.Марианна вздрогнула: ей было и боязно, и сладко, кровь словно быстрее бежала по жилам, и во всем теле вскипал какой-то неведомый прежде жар.—?Вы хотели спросить, что подумают слуги, если увидят, как муж и жена целуются? Должно быть, решат, что я люблю вас, а вы меня,?— с лукавой улыбкой ответила она.—?И будут правы! —?хрипло выдохнул полковник и припал к ее губам.