Глава 11 (1/1)

Минуты тянулись для Марианны, как часы, с того мгновения, как скрылся из виду экипаж, уносящий прочь ее мать и сестер. С родными она прощалась с сожалением, но и с тайным облегчением, не желая, чтобы они были здесь, если полковника Брэндона привезут домой раненым или, того хуже, убитым на дуэли с Уиллоуби.Не раз Марианна задумывалась о том, что станет делать, если каким-нибудь случаем останется в этом огромном поместье совсем одна; но прежде ей и в голову не приходило, что будет изнывать от тревоги, страшась остаться молодой вдовой.Страшные раны, мучительная смерть?— эти пугающие картины снова и снова проносились в ее уме и не давали сосредоточиться ни на чем ином. Не желая сидеть без дела и волноваться попусту, Марианна отправилась на псарню, попросила псаря выпустить Молли и дать ей побегать по парку. Собака весело носилась по зеленым лужайкам, а Марианна быстрым шагом следовала за ней; но и это телесное упражнение не смогло ее отвлечь?— лишь немного ослабило удушающую хватку страха.Молли вернулась на псарню, и Марианне снова оставалось только ждать. Книги сейчас не занимали ее. Романтическая проза и красноречивые сонеты, прежде полные глубокого значения, в коих, чудилось Марианне, гений писателя сумел уловить и передать самую суть ее собственной души?— теперь казались никчемными, даже смешными в сравнении с мучительной реальностью. Трагедии безответной любви и безвременной смерти дразнили ее, насмехались над ней, даже упрекали?— этого Марианна, с волнением ожидающая новостей о муже, не могла вынести.Бездумно бродила она по комнатам, от окна к окну, вглядываясь вдаль и вслушиваясь?— не мелькнет ли фигура всадника, не послышится ли издалека топот конских копыт. Столкнувшись с кем-либо из слуг, Марианна делала вид, что куда-то идет или что-то разыскивает; однако ее рассеянный вид едва ли мог кого-то обмануть.Странно было остаться одной в этом огромном доме; страшно представлять себе, что полковник Брэндон никогда больше сюда не войдет. С неожиданно острой сердечной болью Марианна поняла вдруг, как горько будет никогда больше не услышать его неторопливых, осторожных шагов; не сидеть у камина, слушая его чтение; преодолевая какой-нибудь трудный пассаж на фортепиано, не ловить на себе его любящий, восхищенный взгляд.В эти мучительные часы одиночества она поняла наконец собственное сердце?— и то место, которое занял в нем полковник Брэндон. Казалось, без него она не сможет жить: и не потому, что лишится защиты и поддержки, столь щедро ей предлагаемой, а потому, что больно, невыносимо больно будет потерять этого человека.Они женаты?— значит, когда появится на свет ребенок, никто не заклеймит Марианну обвинением в распутстве. Она сможет вернуться к матери и сестрам и жить почти так же, как жила прежде, лишь с небольшим прибавлением в семействе. Женившись на ней, полковник Брэндон обеспечил ее будущее, независимо от того, кто должен унаследовать его поместье; впрочем, он обещал позаботиться о том, чтобы в случае его внезапной смерти Марианна ни в чем не нуждалась.Но не от тревоги за себя голова ее раскалывалась, а сердце билось часто и неровно. Полковник стал ей искренне дорог; а кроме того, теперь, распробовав роль жены и хозяйки, узнав, как приятно иметь мужа и собственный дом, она не хотела возвращаться к матери. Верно, Марианна любила Бартон-коттедж?— однако в Делафорде находила много такого, чем скромный домик ее семьи похвастаться не мог. Но важнее всего был для нее хозяин этого обширного поместья.Бесцельно бродя по дому, Марианна оказалась наконец в малой библиотеке. Здесь, в окружении любимых вещей и книг полковника, ей было спокойнее. Однако взяться за книгу она не могла, чувствуя, что не сможет сейчас сосредоточиться на содержании какого-либо из роскошно переплетенных томов?— и вместо этого подошла к резному письменному столу.Когда полковник писал, будь то по делу или ради удовольствия, он забывал обо всем. В эти минуты Марианна могла подойти к нему вплотную, но он ее не замечал, пока, кашлянув или подав голос, она не возвещала о своем присутствии.Марианна села на обычное место полковника. Представила себе, как он пишет, сосредоточенно нахмурив брови, как размеренно скрипит по бумаге перо, и лист за листом покрывают ровные изящные строки. Рассеянно выдвинула ящик стола, затем другой. Один небольшой ящичек открылся с трудом: что-то мешало ему изнутри. Сумев наконец его открыть, Марианна обнаружила внутри толстую связку писем.Письма, довольно старые на вид, все были адресованы ?Брэндону?, но с прибавлением различных воинских званий. Забавно, сказала себе Марианна: она никогда не задумывалась о том, что полковник Брэндон не всегда был полковником. Начинал он, должно быть, как юнкер или прапорщик, потом дослужился до лейтенанта, и так далее. Не странно ли: всего лет десять с небольшим назад он был молодым человеком, подавлял мятеж туземцев в Индии, получал письма?— судя по почерку, от женщины и, должно быть, любовные… Странно?— однако доказательство покоится у нее в руках.При этой мысли Марианна ощутила укол в сердце. Гнетущее, неведомое прежде чувство охватило ее: ревность к неизвестной женщине, письма от которой заняли целый ящик стола?— и, должно быть, остаются полковнику дороги, если он хранит их и по сей день. Марианна развернула одно письмо, торопливо пробежала его глазами?— и сразу споткнулась на подписи. ?Миссис Брэндон?. Ей казалось, полковник никогда не был женат! Но затем ей вспомнилась отрывочная история, рассказанная миссис Дженнингс: в юности, мол, полковник любил некую Элизу Уильямс, но ее выдали за его старшего брата, а младшего Брэндона отослали в армию, от греха подальше. Выходит, и став чужой женой, эта Элиза сохранила память о своей первой любви: она переписывалась с полковником?— или, по крайней мере, писала ему, а эти письма каким-то образом попадали ему в руки, хоть на них и не видно было почтовых штемпелей. Быть может, она писала эти письма, но не отправляла их из страха перед неодобрением мужа. Быть может, боялась того, какие злосчастные чувства может разжечь в ней ответное письмо. Но, так или иначе, в конце концов письма ее оказались здесь, у полковника в столе?— и теперь Марианна страстно желала узнать историю полковника Брэндона и Элизы целиком.Однако несколько минут спустя она опомнилась, и ей стало совестно. Все это было давным-давно! И не глупо ли ревновать к женщине, давно умершей, да еще и при столь трагических обстоятельствах? Не желая больше копаться в чужих письмах, Марианна убрала их на место, покинула библиотеку и вновь принялась бродить по дому.В желтой комнате она остановилась у окна, рассеянно проведя рукой по шторе, словно бы желая проверить, нет ли на ней пыли?— хоть и прекрасно знала, что появления пыли усердные слуги не допустят?— и в этот миг увидела вдалеке, на аллее, мчащегося к дому всадника на черном жеребце. Всадник был едва виден, но она сразу уверилась, что этот плащ, эта шляпа могут принадлежать только полковнику. Не сомневаясь, что это ее муж возвращается домой с победой, Марианна бросилась в холл?— да так стремительно, что по дороге едва не сбила с ног пару попавшихся навстречу горничных.Вихрем слетела она вниз по лестнице, остановилась на миг, чтобы перевести дух, затем пересекла холл и, раскрасневшаяся от волнения и бега, торопливым шагом подошла к дверям. Здесь дворецкий уже распахнул дверь и пропускал внутрь своего хозяина.Ощупывая его тревожным взглядом?— нет ли на нем ран? —?Марианна поспешила ему навстречу. Однако на полдороге нечто неожиданное остановило ее: внезапная боль, сопряженная с движением, исходящим из глубины чрева, словно нечто ударило ее изнутри.Полковник, в трех шагах от нее, увидел, как Марианна вдруг побледнела и, громко ахнув, схватилась за живот. Он бросился к ней?— и подхватил за секунду до того, как ноги ее подкосились, и все вокруг погрузилось во тьму.Очнулась Марианна не сразу. Какое-то время она провела в полузабытьи, изнемогая от слабости и тошноты, словно в первые недели своей беременности, то пробуждаясь, то снова погружаясь в тяжелый сон.Ее мучали кошмары?— живое отражение тех страшных мыслей о схватке и смертельных ранах, что преследовали ее все утро. Она металась на постели, словно в лихорадке, порой слабым голосом звала полковника?— и даже в забытьи ощущала, как он кладет руку ей на лоб, чувствовала его мягкий, успокаивающий голос, от которого и среди кошмаров становилось легче.Наконец Марианна открыла глаза?— и увидела, что полковник, в расстегнутом сюртуке и развязанном шейном платке, сидит у ее постели. Усталость и тревога наложили печать на его лицо; сейчас он выглядел старше и мрачнее обыкновенного. Но во всем прочем, кажется, был невредим?— и какое же облегчение это принесло Марианне!—?Полковник Брэндон! —?еле слышно позвала она.Он мгновенно повернулся на стуле, сжал ее хрупкую руку в своей. Черты его омрачала тревога.—?Вы не ранены? —?спросила Марианна, почти желая, чтобы он закатал рукава и показал, что на нем нет ранений.—?Нет,?— с легким удивлением ответил он. —?Цел и невредим. А вот Уиллоуби… —?здесь он на миг умолк и отвел взгляд.—?Вы его убили? —?спросила она?— и полковник, кажется, еще более удивился тому, как спокойно был задан этот вопрос.—?Нет. Пострадала только его гордость, да на время вышла из строя правая рука. Жаль, что я не мог сделать большего, не рискуя…—?Своей жизнью, знаю,?— закончила она. —?Я рада? что вы не стали рисковать собой. И рада, что теперь ему есть о чем подумать.Полковник, как видно, не в силах найти слова, молча погладил ее большим пальцем по ладони?— и от этого скромного прикосновения Марианна почувствовала себя счастливой.—?Я… —?начал полковник, прочистив горло,?— я послал за доктором. Он предположил, что вы беременны.При мысли, что ее беременность для кого-то может быть всего лишь ?предположением?, Марианна слабо улыбнулась.—?Но точно он не знает?—?Он мог бы сказать точно, если бы осмотрел вас полностью. Но я не позволил этого, пока вы были без чувств и не могли дать на это согласие.—?А-а… —?понимающе протянула Марианна, вспомнив болезненный и унизительный осмотр у лондонской повитухи. Теперь настала ее очередь отвести взгляд. —?Думаю, можно вызвать его еще раз, если… если вы хотите это подтвердить,?— проговорила она, не поднимая глаз на мужа. —?Я готова признать свое дитя.Полковник молча кивнул, погруженный в глубокую задумчивость.—?Спасибо,?— благодарно прошептала Марианна, утомленная разговором и готовая снова заснуть. На этот раз, надеялась она, сон освежит ее.Он взглянул на нее с немым вопросом, словно не мог понять, за что она его благодарит.—?За то, что защитили мою честь, хотя я этого и не заслужила,?— объяснила Марианна. —?И за то, что вернулись ко мне живым и здоровым. Спасибо вам, полковник.Он тяжело сглотнул, затем, протянув руку, убрал с ее лба разметавшиеся кудри и легко поцеловал в лоб.—?Пошлю за надежной повитухой. Я тоже готов признать наше дитя.На последних словах голос его дрогнул, а Марианна вскинула на него взгляд, гадая, не ослышалась ли. Глаза ее наполнились слезами.—?Вы ведь согласитесь дать ему мое имя? —?спросил он.—?О… —?едва вымолвила Марианна. —?Я даже не мечтала… неужели вы…?—?Да, я готов признать этого ребенка, будь то мальчик или девочка, своим.—?Но что, если потом у вас появятся свои дети? —?спросила Марианна. —?Вы не возненавидите его за то, что в нем течет не ваша кровь?—?Одна надежда на то, что у нас с вами когда-нибудь будут дети, изгонит из моего сердца любые недобрые чувства, милая моя Марианна,?— отвечал полковник с таким глубоким и нежным чувством, что по щекам ее потекли слезы.Марианна хотела бы спросить его о тех письмах, найденных в столе, и выслушать уверения, что ныне он любит ее так же страстно и преданно, как когда-то любил Элизу, и заверить, что не ревнует, и признаться, что и сама она, кажется, уже начинает его любить… многое хотела бы сказать Марианна, но нежность и благодарность, переполнявшие ее сердце, не оставили места для слов. Она просто вцепилась в руку полковника, словно боялась его отпускать?— хоть он вовсе не собирался уходить?— и плакала счастливыми слезами, пока не погрузилась в сон.