Глава 6 (1/1)

Нестерпимое молчание, воцарившееся в спальне, было наконец прервано осторожным вопросом домоправительницы; поставив поднос с чаем на столик, она спросила:—?Мадам, вы поранились?Зажимая пальцами нанесенную себе рану, Марианна метала вокруг отчаянные взоры?— искала пути к пристойному объяснению или к бегству. Однако бежать было некуда. Что же до объяснений, то дюжина выдумок, одна другой смехотворнее, беспорядочно метались у нее в голове; но прежде, чем Марианна успела произнести хоть слово, домоправительница бросила взгляд на смятую и замаранную кровью простыню?— и, кажется, поняла все.Однако не отступила в благопристойном ужасе, даже не усмехнулась. Напротив, в глазах ее отразилась забота, и, смело шагнув вперед, она заговорила:—?Простите меня, госпожа, но вы позволите говорить с вами откровенно?—?Уж лучше скажите все как есть! Не оставляйте меня гадать, что вы обо мне подумали,?— со смущением и досадой отвечала Марианна.—?Не стоит беспокоиться о том, что у вас не было крови,?— склонив голову и доверительно понизив голос, ответила домоправительница. —?Такое не всегда случается. И, ежели кровь не потекла?— это вас не порочит, а говорит лишь о том, что джентльмен свое дело знает и обошелся с вами по-доброму. Понимаете меня?Марианна не совсем понимала, но жаждала, чтобы ее просветили, хоть ей и казалось унизительным познавать тайны супружеской жизни от домоправительницы, да еще и в первый день в ее новых владениях.—?Я ведь трех дочерей вырастила и замуж выдала, да и сама, слава богу, уж тридцать лет замужем, так что знаю, о чем говорю,?— продолжала та. —?Вот что я вам скажу: если у вас от… простите мне такое слово, мэм?— от совокупления кровь потекла, будь то в первый раз или в сто первый, это значит лишь одно: что мужчина вам попался неумелый или грубый. А полковник настоящий джентльмен. Он не станет в вас сомневаться из-за того, что крови нет?— да и я не стану.Марианна не знала, что на это ответить, и только смотрела на нее, совсем потерянная?— а домоправительница продолжала:—?Быть может, в каком-нибудь другом доме вам стоило бы опасаться того, что станут болтать служанки. Но здесь бояться нечего: все они преданы полковнику, да и я их держу в узде!Марианна задрожала, охваченная чувством облегчения и благодарностью этой доброй женщине.—?Неужто Ханна не принесла вам утренний наряд? —?с негодованием поинтересовалась домоправительница, как видно, сочтя это знаком, что Марианна замерзла. —?Впрочем, неважно. Давайте-ка для начала избавимся от этих простыней и поможем вам одеться. Выпейте чаю, а я, застелив постель, пришлю сюда кого-нибудь, чтобы вам перебинтовали руку. Постелью я займусь сама, чтобы вы не беспокоились о том, что скажут горничные.Вспомнив немолодую и суровую служанку, что укладывала ее в постель прошлым вечером, Марианна спросила:—?А Ханна давно здесь служит?—?Да, мэм, почти всю жизнь. Дольше меня, это уж точно. —?С этими словами домоправительница принялась наливать чай; привычное журчание жидкости и позвякивание посуды успокаивало Марианну. —?Она, конечно, для службы у леди старовата: и с красотой своей давно распрощалась, и в нынешних модных нарядах и прическах ничего не смыслит. Вам, должно быть, странным показалось, что полковник приставил ее к вам. —?Здесь, остановившись на мгновение, она протянула Марианне чашку и заботливо смотрела, как та пробует чай, желая удостовериться, что новой госпоже все по вкусу. —?Видите ли, попала она сюда в ранней юности, горничной у покойной миссис Брэндон, матери полковника. Много лет ей служила, а когда миссис Брэндон скончалась, тогдашняя домоправительница хотела ее рассчитать. Но полковник этому воспротивился: сказал, мол, нелегко на старости лет покидать насиженный уголок и искать счастья в чужих краях, да и хорошее место она едва ли найдет?— так что пусть остается. Так Ханна и осталась здесь кем-то вроде старшей горничной. А нанять кого-то помоложе я, честно сказать, не озаботилась: непохоже было, что полковник собирается жениться, а если бы и собрался, я полагала, что новую горничную хозяйка привезет с собой… ох, простите, мадам, не хотела обидеть вас своей болтовней… одним словом, поскольку все мы знали, что полковник хранит верность своей первой любви, и трудно было поверить, что он отдаст сердце какой-то другой леди… ох, да что со мной сегодня?— что ни скажу, все невпопад! Одним словом, благодаря его доброте Ханна осталась здесь.С этими словами домоправительница, явно смущенная тем, что наговорила лишнего, подошла к постели и начала сворачивать простыни в узел, так, чтобы скрыть от чужих взглядов кровяные пятна.—?Надеюсь, я вас не расстроила своей болтовней,?— заметила она, выпрямившись с узлом под мышкой. —?А если Ханна вам не по душе, только скажите, и я сразу начну искать ей замену.—?Нет, благодарю вас,?— ответила Марианна. —?Это не нужно. То, что в нынешних модах она не разбирается, не страшно: дни погони за модой для меня позади. Теперь мне придется одеваться просто и скромно.При этих словах, столь неожиданных от хорошенькой юной леди, домоправительница взглянула на нее с удивлением и, казалось, многое хотела бы ответить, но сочла за благо промолчать.—?Простите,?— обратилась к ней Марианна,?— я позабыла, как вас зовут…—?Миссис Пикард, с вашего позволения, госпожа.Марианна через силу улыбнулась ей.—?Миссис Пикард, вы оказали мне сегодня большую услугу. Не могу выразить, как я вам благодарна.Миссис Пикард кивнула и тепло улыбнулась в ответ. При этом вокруг глаз ее собрались лучистые морщинки, и Марианну вдруг поразила неожиданная мысль: да ведь эта женщина по возрасту куда ближе к полковнику, чем к ней самой! Уже не в первый раз за сегодняшнее утро она смутилась, ощутив, что слишком молода для роли хозяйки поместья.—?Теперь, если позволите, мадам, я принесу что-нибудь, чем перевязать вам руку.С этими словами миссис Пикард вышла.Некоторое время Марианна сидела в одиночестве, попивая чай, откусывая от сладкого печенья, размышляя над словами домоправительницы?— и стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в раненой руке. Она чувствовала себя беспросветной дурочкой.Несколько лет назад, когда, еще ребенком, Марианна сделала какое-то наивное и забавное замечание о том, откуда берутся дети, Элинор взяла на себя труд кое-что объяснить ей о том, что происходит наедине между мужем и женой. Однако Марианна лишь отмахнулась от ее объяснений. Все эти подробности показались ей слишком грязными, слишком низменными: то ли дело описания любви в романах и стихах! Теперь же она жалела о том, что не слушала Элинор внимательнее и не задавала ей вопросы.Отворилась дверь, на пороге вновь появилась миссис Пикард?— и, к неподдельному ужасу Марианны, не одна: невысокая домоправительница, нагруженная целой корзинкой повязок и флаконов с мазями, терялась на фоне мощной фигуры полковника Брэндона.Он взял у домоправительницы все припасы и отпустил, сказав, что о ране госпожи позаботится сам. Едва домоправительница вышла, оставив их наедине, полковник поразил Марианну тем, что скинул сюртук и небрежно бросил его на кровать. В смятении следила она за тем, как он расстегивает манжеты и закатывает почти до локтей рукава рубашки. Затем он взял чистую ткань, смочил ее водой из тазика и занял место подле Марианны.—?Дайте взглянуть на вашу руку,?— приказал он.Погибая от стыда, Марианна отставила пустую чашку и сделала, как ей было велено?— радуясь, что все внимание его сосредоточено на раненой руке, и он не видит, как пылают у нее щеки. Она остро сознавала, что сама она в ночной сорочке, а он в одной рубашке; и, хоть и понимала, что снять сюртук и закатать рукава перед промыванием раны было необходимо, все это смущало ее смертельно. Оставалось лишь мысленно благодарить полковника за то, что он вел себя как обычно, спокойно и сдержанно, и не смотрел никуда, кроме ее руки.В этот миг полковник Брэндон вовсе не казался своей юной жене старым. Зрелым?— быть может; но ни следа слабости или немощи не замечала она в нем сейчас, когда он аккуратно и бережно промывал, а затем перевязывал ей рану. Мощное тело, спокойный и собранный дух?— таким он сейчас выглядел; а вот Марианна, увы, вторым из этих достоинств похвастаться не могла. Ее бросало то в жар, то в холод, и сердце переполняли какие-то новые чувства, непонятные ей самой.Она поймала себя на том, что смотрит на работу полковника с восхищением, словно завороженная. Руки у него были намного больше, чем у Уиллоуби, и, казалось бы, неприспособленные к такой деликатному делу; однако мысль об этом рассеивалась, стоило взглянуть на результат. Быть может, ладоням его недоставало мягкости, а пальцам изящества?— но было в его неторопливых и осторожных прикосновениях нечто особенное, как бы сразу и уверенность, и нежность; Уиллоуби же, увы, решительно не хватало ни того, ни другого. Это нежеланное сравнение вызвало в памяти Марианны яркие картины, которые она предпочла бы навеки оставить в прошлом?— и она зажмурилась, стараясь отвлечься от блуждающих мыслей.Полковник Брэндон осторожно, но крепко сомкнул пальцы на ее руке?— и Марианна решила сосредоточиться на его прикосновениях, а подумать о том, что именно сказала ему миссис Пикард, чтобы призвать ей на помощь.—?Вы говорили, что у вас верные слуги,?— заговорила она вслух, пытаясь отвлечься,?— но я не ожидала, что они станут так поспешно сообщать вам о каждой моей ничтожной оплошности.—?Я бы не назвал это ?ничтожным?,?— серьезно ответил он, легко проведя большим пальцем вдоль края раны. —?Вы недовольны тем, что миссис Пикард рассказала мне о вашем ранении? Она знает, что в обработке ран я понимаю больше любого из слуг. Что ж,?— добавил он с улыбкой,?— думаю, вас ждет скорое и полное выздоровление. Но, если желаете, можем послать за доктором.—?Нет-нет! —?вскричала Марианна, а затем добавила спокойнее:?— Спасибо, но нет. Я имела в виду не саму рану, а нашу с ней беседу. Я… я не знала… я не хотела, чтобы нас с вами заподозрили… —?И, густо покраснев, закончила едва слышно:?— Я думала… из-за него… думала, что всегда так бывает!—?Боюсь, я вас не понимаю. —?Руки его, продолжавшие перевязывать ее рану, слегка дрогнули. —?Миссис Пикард ничего не передавала мне о вашей беседе, сказала только, что вы поранились. О чем вы говорите??В конце концов,?— сказала себе Марианна,?— если уж мы муж и жена, если он не стесняется раздеться передо мной?— чего мне стесняться и что скрывать?? И, собравшись с духом, заговорила?— опустив глаза, дрожащим голосом, с сильно бьющимся сердцем:—?Я порезала себе руку нарочно, чтобы запачкать кровью простыни. Подумала, что иначе нас с вами заподозрят, и это бросит тень на ваше доброе имя. Я не знала… я думала, это будет доказательством моей невинности, пусть и ложным.—?Мисс… —?и, запнувшись, он поправился:?— Миссис Брэндон! Возможно ли, что…Марианна вздрогнула, услышав из его уст свое новое имя?— и задрожала еще сильнее, когда полковник отпустил ее руку, и, подняв глаза, она встретила его серьезный, настойчивый взгляд.—?Миссис Брэндон, я обязан задать вам сейчас очень серьезный вопрос, и надеюсь услышать в ответ только совершеннейшую правду. Как муж и защитник ваш, я должен это знать. Когда вы… —?Он остановился, на миг прикрыл глаза, и на лице его отразилась вдруг такая боль, что Марианна едва удержалась от инстинктивного желания потянуться к нему и утешить. —?Скажите мне, произошло ли зачатие вашего ребенка по вашей доброй воле и согласию?Дыхание пресеклось у Марианны в груди; она задрожала еще сильнее. Ей и во сне не могло присниться, что кто-нибудь?— тем более, сам полковник?— станет спрашивать, добровольно ли она поддалась чарам Уиллоуби! Об этом не спрашивала даже Элинор: как и все ее знакомые, она не сомневалась, что Марианна, очарованная Уиллоуби, ни в чем не смогла бы ему отказать.Полковник Брэндон видел, что она напрасно силится заговорить?— и, казалось, был глубоко этим взволнован; однако ни словом, ни жестом не торопил ее, с безупречной выдержкой ожидая, когда она наберется духу для ответа. Марианна пыталась заговорить, но из груди ее вырывались лишь судорожные, прерывистые вздохи, более походившие на рыдания. ?По вашей доброй воле и согласию…? Слова эти висели в воздухе?— и страшный ответ на них с болью рвался из груди.—?Нет! —?воскликнула она наконец, сотрясшись всем телом, сама не зная, от горя и гнева или от облегчения. —?Вовсе нет! Клянусь вам, я совсем его не поощряла… я не хотела… —?Здесь рыдания перехватили ей горло, но, справившись с собой, она продолжала:?— Я говорила, что не хочу, умоляла его остановиться! Даже пыталась ему противиться! Но он ничего не желал слушать, а я… я так боялась, что он рассердится и меня покинет… что в конце концов перестала сопротивляться. Но он все равно меня покинул! Он никогда, никогда меня не любил!В этот миг горе взяло над ней верх: забыв обо всем, Марианна прильнула к полковнику, уткнулась ему в плечо и разразилась рыданиями.Будь у полковника Брэндона чуть меньше самообладания, несомненно, он бы вскочил и выбежал вон, с твердым намерением немедленно отыскать Уиллоуби и удушить его собственными руками. Но Уиллоуби здесь не было, и Брэндон овладел собой ради злосчастного создания, рыдающего у него на груди?— чудного создания, каким-то даром небес нуждающегося сейчас в его заботе и утешении. Забывшись на мгновение, полковник даже обнял Марианну другой рукой и привлек к себе.Рыдания ее стали стихать; и вдруг, пораженная и испуганная новой мыслью, Марианна отстранилась от полковника и с мольбой подняла на него заплаканные глаза.—?Вы ведь не расскажете Элинор? Бедняжка Элинор! Она не должна знать правду?— это разобьет ей сердце!В ответ он вдруг нахмурился?— Марианна не могла понять, почему.—?Миссис Брэндон, не думаете ли вы, что мое сердце из камня?—?Нет, полковник. Простите,?— пробормотала она, утирая глаза платком, который он ей подал. —?Что я сказала не так? Я вас чем-то огорчила?Суровое лицо его смягчилось.—?Нет,?— ласково, но с какой-то скрытой сердечной мукой в голосе ответил он,?— что вы, совсем нет. А теперь, если вы готовы пройти с моей помощью несколько шагов, идемте в вашу комнату. Я приказал принести туда завтрак. Там вы сможете отдохнуть и разобрать свои вещи. А я прошу меня простить, у меня есть неотложное дело.—?Вы пришлете ко мне Элинор? —?спросила Марианна, просияв при мысли, что скоро увидит сестру. —?Ей ведь не придется уехать в Бартон прямо сейчас?Полковник Брэндон ласково улыбнулся своей заплаканной жене.—?Ваша сестра может оставаться здесь столько, сколько пожелает. Если обе вы этого захотите, пусть она, пока не выйдет замуж, считает Делафорд своим домом.При этих словах Марианна почувствовала, что, того и гляди, снова расплачется, теперь от радости. Схватившись обеими руками за протянутую руку мужа, словно желая от него набраться сил, с его помощью она вышла из спальни.