1 часть (1/1)
Началось всё, вроде, с кухни. С отзвука дневной жары в воздухе. Отпечаталось на сетчатке (на всю жизнь): выцветшие обои, игра света на стекле чашки, причудливые тени от кружевного тюля на столе. Медовый закат. Тишина?— хоть ножом режь. Лето. Праздность.Чайный пакетик заваривался минут десять. Один зачем-то ещё немного им поболтал в чёрной остывшей жиже, свободной рукой прихватил печенья и, стараясь не шуметь, направился к себе в комнату: сёстры ушли, до темноты можно было посидеть в тишине. В гостиной брат сосредоточенно и хмуро уставился в монитор?— работал. Землисто-бледный, заросший, надымил: не отрываясь стряхивал пепел в жестяную банку из-под кофе. Фоном негромко гудел телевизор. Один задержался в дверном проёме, вслушался.?…около четырёх часов утра на улице Ракетостроителей горел автомобиль. Пострадавших нет. Личность поджигателя установить не удалось. Это уже не первый случай за прошедший месяц, но, по словам полиции, о взаимосвязи утверждать рано?.Поджог с начала июля действительно был третьим. В Энске, угрюмом провинциальном городе коробок, подобное случалось редко?— даром, что почти миллионник. Какая-то деталь в этом всём казалась смутно знакомой, однако выскальзывала, стоило за неё зацепиться. Один цепляться не стал?— прошёл дальше по коридору и закрыл за собой дверь. От вида брата начинало мутить.Нет, он был благодарен, он любил?— безусловно, как можно любить только родных. Олай первым в их семье начал работать, законными и не очень путями доставал деньги, тянул четверых, матерился через слово, заклеивал мозоли на руках, курил, а Одину было стыдно. До слёз?— за себя и за свою беспомощность. Он сам со временем вытянулся, возмужал, начал бриться и заклеивать мозоли, но стыд никуда не делся: Один?— бесполезен, и всегда будет. А сёстры?— ну что с них взять? Дети.Включил ноутбук. Лента не поражала разнообразием: радикальные оппозиционные каналы, политическая аналитика, обновлённый список адресов партийных членов (для особо идейных ценителей), всё как всегда, улица Единства, улица Победы, улица Ракетостроителей, улица Столетняя, улица Титановая, стоп. Отхлебнул чаю. Улица Ракетостроителей, 42. Только что в новостях упоминали, а он сразу не смог вычленить знакомое название. Выходит, мог её видеть когда в прошлый раз листал список. Полез в новостной архив, сверил места двух предыдущих поджогов со списком улиц: совпали. Все три раза горели машины членов партии. ?О взаимосвязи утверждать рано?. Удивительно.Стало душно. Открыл скрипучее окно, высунулся в закатную теплынь, закурил. Поглядел на небо. Простор. Удивительно! Поджигатель, политические мотивы, в их-то городе! В их пассивно-аполитичном городе, вдоль и поперёк облепленном агитационными плакатами и щитами с партийными лозунгами! Хватило ведь кому-то решимости и силы духа, хватило ума не попасться, хватило…—?Молодой человек! В окошке!Один сразу и не понял, откуда донёсся звук и к кому обращаются. Растерянно пошарил глазами по двору: знакомый чёрный кот, детвора в песочнице, грузовик у соседнего подъезда. Рядом с грузовиком?— девчушка: рыжая, крохотная и с чемоданом. Вперила взгляд прямо в его окно. Опешил.—?Т-ты это мне, ч-что ли?—?Ага… Слушай, ты не мог бы пом…Конец фразы утонул в ребячьем галдеже и рёве мотора. Пришлось податься вперёд сильнее.—?Ч-чего?Девчушка залилась краской. Опустила голову, набрала полную грудь воздуха:—?Ты не мог бы помочь! —?и ткнула пальцем в сторону грузовика. Новосёл, значит. Помочь с вещами. Один, опытный старший брат, понял, что ещё минута?— и девчушка попросту разревётся на глазах у детей и старух на лавочках. Стало совестно. Кивнул, бросил ?С-сейчас спущусь!? и, ругаясь, побежал обуваться.Когда выскочил на улицу, она сидела на чемодане и изучала бычки на асфальте. Завидев Одина?— вскочила, начала извиняться и лепетать что-то о том, что грузчик в последний момент потянул спину, а другого не дали, но там вещей немного, просто она сама не утащит, и не водителя же просить, и она обязательно отплатит чем-то вкусным, и…—?Т-тебе на к-какой этаж вещи-то н-нести?—?На пятый.Вздохнув и бросив на водителя, который, здоровый лоб, мог мы и сам вызваться, тяжёлый взгляд, Один взялся за ящик.Вещей действительно оказалось немного?— посуда, обувь, книги. Справились минут за двадцать, попутно разговорились. Оказалось, что зовут девчушку Авой, что ей пятнадцать, мама за границей, оплачивает проживание, но вернуться не может?— работа, а Аве привычно, она ведь приёмная, сама неплохо справляется. Едкий комментарий о том, как ?неплохо? она сама справляется пришлось подавить. Коробки занесли, задержались на пороге. Один прислонился к стене, и размеренно дышал, Ава собирала с юбки невидимые пылинки. Повисла неловкая тишина. Он уж собрался уходить, как потянули за рукав футболки.—?Постой, слушай… Ты мне очень помог, а я так ничего и не… В общем… Т-ты, если что, заходи на неделе, только предупреди заранее, я торт куплю, отпразднуем новоселье, и семью бери, у меня ведь здесь ни друзей, ни знакомых, вообще никого… —?последнюю фразу она выдала на одном дыхании, а потом покраснела до кончиков ушей. Один посмотрел на её маленькие ступни в лаковых туфельках и ему почему-то стало смешно.—?Ну т-ты номер д-дай.Домой вернулся с сумерками. Чай остыл.