Шесть звезд и какая-то планетка. Эрик Сингер. (1/1)

23 августа, 2019 год. У Эрика давно никого не было. Он скучал по теплу чужого тела, запахам, прикосновениям, переходящим в крепкие объятия, поцелуи и страстное соитие. Скучал по тому, как из одного взгляда рождается любовь. Не важно, долгая или на пару месяцев. В приоритете стояла физическая близость. Конечно, с его статусом рок-звезды можно было подцепить кого-то из зала или просто позвонить, но было два препятствия: он уже не в том возрасте, чтобы использовать ?помощь зала? и не мог ничего сделать без минимальной эмоциональной привязанности. Надо было хотя бы быть знакомыми. А просто так… Нет, не для него это все. В чем романтика туров и жизни на чемоданах, так это в том, что каждую ночь можно смотреть на новый вид из окна, лежать на новой кровати и распивать подаренное отелем шампанское. После двух фужеров Сингера разморило. На пути из ванной до спальни его успело качнуть в сторону, и спас только стол, за край которого музыкант успел ухватиться. ?Либо старею, либо, наоборот, молодею и превращаюсь в не умеющего пить подростка?,- усмехнулся мужчина, накрываясь одеялом. Сон никак не шел. Эрик пересчитал все звезды, которые светили напротив окна. ?Шесть… и какая-то планетка?. Была пора августовских звездопадов, все облака легли на горы, открывая иссиня-черное небо. ?А ведь я мог бы сейчас лежать не один — с кем-то. Умный, томный взгляд, в меру широкая улыбка, загоревшие вместе с лицом губы, фугурка тоненькая. И чтобы пальцы длинные и тонкие, которые приятно целовать?,- ударник перевел взгляд на потолок, размышляя о идеале, о чарующем видении, созданном исключительно, чтобы доставить удовольствие. Эрик глубоко вздохнул, когда почувствовал, что возбудился. Перспектива очередного самоудовлетворения не особо радовала, но и не расстраивала. Это стало привычкой, каким-то ритуалом, утешением и спасением от нехватки близости. Сняв белье, он притронулся к себе под одеялом. Сначала, несильно сжимая член, прошелся по всей длине и выгнулся в спине. Потом начал надавливать на пульсирующую головку, специально задевал уздечку. И снова вниз, размазывая капельку смазки. Тепло и приятно. Темп медленный, ему некуда спешить. Все товарищи по группе уже спят, до остальных нет дела. Ну, может, стоит стать чуть-чуть быстрее, чтобы не совсем расслабляться. В мыслях все та же фигура встает в откровенные позы, поправляет волосы, прикасается к себе, облизывает длинные пальцы и шепчет имя Сингера. И сердце бешено стучит, удивительно, что еще не разорвалось от нагрузки. Спустя несколько секунд, Эрик понял, что стучат в дверь. ?Кого там так поздно...спать надо или дрочить, а не в номера чужие ломиться?,- ворчал ударник, натягивая сиреневые семейники и направляясь к двери. На пороге стоял Томми, лохматый и улыбающийся, как всегда, только губами. Глазами он просто осмотрел Эрика с головы до ног, не выражая никаких эмоций. Подумаешь, барабанщик в трусах, и без них видали в душе после выступлений. — Не спишь?— Собирался. А ты чего?— Хотел спокойной ночи пожелать, друг. — Спокойной. Друг.— И еще спросить, остался ли у тебя в мини-баре ванильный йогурт. Он таким классным оказался.— Остался. Терпеть не могу ваниль,- Сингер кивком головы показал, чтобы гитарист входил в номер. Только когда Томми прошел мимо, мужчина заметил, что на товарище была вытянутая белая футболка и короткие черные шорты. Тайер показывал фото, где ему года двадцать четыре и он в таких же шортах, открывающих стройные ноги с короткими светло-коричневыми волосами. Может, это те же? Ведь комплекция за тридцать лет мало изменилась. Нет, там были синие. Сесть, кроме кровати, было некуда. Поэтому Томми пристроился на углу, закинув ногу на ногу, в ожидании йогурта. — Лови. — Спасибо. Слушай, а может, поболтаем пока? После концерта как-то не удалось, и в машины разные сели. Почему бы и нет? Пока Томми ел свой любимый йогурт и рассказывал смешной случай с саунд-чека, Эрик с тайным удовольствием замечал, что гитарист в этой ?пижаме? похож на юную девушку на вечеринке с подругами. А Эрик любил юных девушек. И Тайера. — В общем, иногда надо вылезать из-за своей ударной баррикады. Глядишь, и в курсе всех ситуаций будешь, и я не буду тебе надоедать в одиннадцать вечера,- короткая улыбка и специально сморщенный нос еще сильнее омолодили лицо с грубыми скулами и резкими чертами лица. А Сингер и не против вообще-то, чтобы он приходил и ?надоедал?. Даже рад будет. Посмотреть на красивого человека, в тайне любимого, лишний раз вдохнуть запах его тела, смешанный с Dior Sauvage. Высмотреть все детали, запечатлеть их в памяти, чтобы идеальный призрак принял очертания того, кем должен был быть с самого начала. — Ладно, спасибо за йогурт и компанию. Правда, ты все равно как-то неразговорчивый. Будто мы местами поменялись. Шампанское, что ли, так на тебя влияет?- Томми кивнул на открытую бутылку в ведре со льдом.— Да, я перебрал наверное…— Уже набаловались с этим, теперь хватит. Умнее надо быть. Что ж, до завтра.— Томми!- Эрик резко схватил за руку собирающегося вставать гитариста.— Ты такой красивый.— Спасибо, мама с папой постарались. Чего ты?- мужчина пытался высвободить ладонь.— Ты знаешь сколько звезд видно из моего окна? Томми вопросительно наклонил голову.— Шесть. И маленькую планетку еще. Марс вроде. — Ммм… — Останься. Голубые глаза Эрика блестели при свете прикроватной лампы. Он кусал губы, держал Томми и за пальцы и почти не дышал. ?Вдруг уйдет? Испугается, назовет больным, ударит. Да даже удар не так страшен как разочарование?. Но никто никуда не уходил.— Мы взрослые люди, Эрик. — Да, но я…— И если ты хочешь потрахаться, надо просто сказать об этом. — Я хочу не просто потрахаться. Я хочу заняться с тобой любовью.— Как мило. Но это одно и тоже. Тут за углом есть круглосуточная аптека, схожу за необходимым.— У меня все есть.— Какой продуманный,- посмеялся Томми. Но ударник прильнул к нему с поцелуем, гладя щеки, шею, линию челюсти, притягивая к себе, стараясь дышать носом, чтобы не упасть в обморок. Все оказалось так быстро, легко и даже…по инициативе Тайера? С каждой секундой Сингер чувствовал себя счастливее. Это его награда за терпение, за воздержание от фанаток и проституток — его Томми с ним, он отвечал на поцелуй и поглаживания, обнимал, щекотал мозолистыми подушечками пальцев загривок, перебирал темные волосы. Даже постанывал в рот барабанщику. Оба свалились на постель. Эрику определенно нравилось лежать между одеялом и гитаристом, который нависал сверху, норовясь поцеловать шею. Но доминировать хотелось больше.— Я буду сверху.— Как скажешь. Казалось, Томми был готов на все. Он не помедлил с тем, чтобы раздеться. Сбросил всю одежду на пол и устроился удобнее, опуская голову на подушку. Небрежные волнистые локоны цвета горького шоколада эффектно смотрелись на белой наволочке. Будь они длиннее, их можно было бы намотать на кулак, в добавок поставив обладателя роскошной шевелюры раком. Когда идеальное стройное тело начало покрываться невесомыми поцелуями, он подавался вперед, ближе к губам. Ему хотелось так же, как и Эрику. Потрясающе. Ударник гладил бедра Тайера с внешней стороны, шлепал, наслаждаясь звонким звуком и медленно разводил их в стороны, чтобы поцеловать нежную кожу ближе к набухающему члену. Там было тепло. На розовой коже оставались влажные следы и неприятные в первую секунду укусы.— Ты хочешь ?заняться любовью? и даже не попросишь отсосать тебе? — А может, я хочу оставить это на потом?- хитро улыбнулся Эрик, надевая презерватив и встряхивая тюбик смазки.— Как знаешь,- Томми ответил такой же хитрой улыбкой.— Как мне встать?— Лежи. Я хочу видеть твои глаза. Теплая крепкая ладонь Сингера легла на ключицу Тайера. — Ты делал это раньше? — Милый, в восьмидесятые все были минимум бисексуалами. И я, конечно, очень рад, что к тебе вернулась болтливость, но не забывай — ты тут меня трахать собираешься. Эрик входил плавно, но не мог контролировать все полностью. Волнение и возбуждение вызывали лихорадку. Тряслись руки, участился пульс, в глазах начинало туманиться. А Томми был спокоен и расслаблен. Он принимал член друга, запрокинув голову от удовольствия. Приятные ощущения забываются быстро. Это не было исключением. ?Ох, черт, у него толстый…и большой. Но как же уже хорошо. Надо будет еще позвонить Джейми, проведать эту блондинистую шлюшку?. Мужчина обхватил ногами бедра Сингера, насаживаясь глубже, и без боязни быть услышанным простонал. Когда оба немного освоилась и окончательно вспомнили, как все воспринимается, ударник начал двигаться. Ритмично, ведь так положено по профессии и как активу. Тайер пропускал воздух сквозь зубы после каждого толчка, старался оставаться расслабленным. Ему было хорошо, и хотелось показать это. Прогибаясь, он держал друга за руки, сжимал губы, стонал в полголоса. Пусть ускорится. Более быстрые движения начали сопровождаться шлепками тел друг о друга, вдохами погромче и скрипом кровати. Все это было так пошловато и грязно, отчего возбуждение нарастало. Томми не был тихим, что только закрепляло впечатление, что он ведет себя, как шлюшка. Неождинно Эрик сменил позу, все-таки поставив Тайера раком, развернув лицом к окну и зеркалу. Вместе они смотрелись чертовски органично. Похожий на молодую и гибкую ветку ивы гитарист и крепко сложенный ударник были идеальным дуэтом и красивыми любовниками. Оба делали друг друга моложе, страстнее, выносливее. Пусть Котеночек не останавливается. Сингер двигался максимально быстро и зажимал Томми рот рукой. Его задница была такой узкой и манящей. Такую хотелось разработать получше, поэтому Эрик ввел еще и два пальца. — Господи… Успокаивающий поцелуй в шею снова расслабил мужчину. Ударник смог продвинуть их глубже. — Да, блять, да! Прошу, сделай так еще. Эрик тянул пальцы назад, потом снова вводил, наблюдая, как Томми сжимает простынь до еле слышного хруста в запястьях. Не верилось, что ему исполнится пятьдесят девять. Все в нем источало юность. Проблемы со здоровьем начинались и заканчивались плохим зрением. Волос не коснулась седина, морщины были едва заметны. Он был идеален и создан именно для того, чтобы быть рок-звездой, чтобы все хотели быть с ним или быть им самим, вызывать восхищение, любовь и помешательство. Иисус в современных реалиях. Но любили его далеко не все. Эрик приходил в ярость, когда слышал, что его друга считают заменой, копией, будто он не живой человек, а кукла.— Я обожаю тебя, Томми… Эрик кончил от уверенной работы языка Тайера. Чувствуя приближение оргазма, он, как и говорил, попросил о минете. В этом деле гитарист так же преуспел. Облизывая член от головки до конца, он втягивал худые щеки, помогал себе левой рукой, правой же ласкал себя. Он оказался лучше, чем Эрик думал. Уже в темноте гитарист обнимал Сингера за плечи, перебирал пушистые волосы и неожиданно сказал:— Знаешь… А звезд-то видно семь. И эту твою планетку.