9 глава. MEJIBRAY vs D'espairs Ray (1/1)

MEJIBRAY - マダリ (madari)Осака.Миа брёл по коридору неторопливым шагом, без попыток скрыться от посторонних глаз, и даже не отводя взгляда от любопытствующих, смотрящих на него крайне редко, только для того, пожалуй, чтобы не врезаться в мужчину, обходя его стороной. И если по прибытию в служебную часть, он ещё опасался быть узнанным и выгнанным, то теперь скорее негодовал тому безразличию, которое окружало его со всех сторон. И хоть на деле, ему было на руку быть незамеченным сейчас, когда настала его очередь поиграть по правилам, заведённым Мияви, в душе всё равно таилась крохотная доля обиды и понимание того, что для популярности ему необходим макияж, открытые ноги, ну или гитара, как минимум. Ни одной из этих составляющих при музыканте не было, а потому, ничего не мешало ему продолжать движение по коридору, с медлительной грацией хищника, и соответствующим этой роли оскалом. Он внимательно читал названия гриммерок, замедляя шаг у каждой, ещё больше, будто бы выбирал себе жертву из всего представленного разнообразия. Но на самом деле жертва была выбрана заранее, а потому остановка у двери с табличкой D'espairs Ray затянулась значительно дольше. С одной стороны, ему волнительно было идти к группе более старшей, чем их проект, но с другой, в отличие от Коичи, Миа принял такой ход событий не как насмешку, а скорее, как вызов самим себе, возможность проверить, что способны они гораздо на большее, чем те группы, которые Мив изначально вызвал для совращения коренных натуралов, как он называл в кампании своих D'espairs Ray и участников Matenrou Opera. Останавливаясь у двери, Миа поправляет сбившиеся пряди, вновь возвращая их до идеального состояния локонов, одергивает кофту и прокашливается, желая показаться во всей красе, так сказать, и с первого взгляда произвести нужное впечатление. И он уже было заносит руку для того чтобы постучать в деревянную поверхность перед ним, как до его слуха долетают знакомые голоса и хорошо различимые обрывки фраз.- Эй! Это больно! Ты уверен, что стоит делать именно так? – Миа настораживается. Замирает на месте. И на автомате, извлекает из складок одежды телефон, изображая полную занятость им, лишь бы только не выглядеть откровенно подслушивающим извращенцем. - Ну, потерпи немного, сейчас ещё немного и ты… - Второй голос, более мягкий, успокаивающий, так же знакомый, но узнать его обладателя блондину не удаётся, слишком много напряжения искажает его, за этим наигранным спокойствием.- Это немного длится уже чертовски долго! – В истеричных нотках первого получается узнать вокалиста – Хизуми, его тембр вряд ли можно спутать с иным.- Какой нетерпеливый! – Посмеивается спокойный мужчина, и продолжает… Щеки Миа покрывает лёгкий румянец, от мыслей, что же там продолжает собеседник Хизуми.- Честное слово, я тебя убью сейчас, если ты не прекратишь… ну, или не сделаешь мне приятно, в конце концов! – А на этой фразе вокару, Миа и вовсе тихонько охает, прикрывая рот рукой и продолжая бездумно листать меню телефона. Сделать приятно… Да тут любая, даже не извращённая фантазия поймёт в чём дело. И, надо же, не где-то, таясь, а прямо в гримерке рядом с множеством снующих людей и при наличии тонких стен…- Сейчас-сейчас, я же говорю, что всё будет хорошо… - Тяжелый выдох за дверью. - Очень хорошо…Какое-то мгновение из комнаты не доносится не звука, но то что слышит гитарист далее, едва не заставляет его выронить телефон. Блаженный вздох. Удивлённый возглас. Вскрик Хизуми и… тишина. Миа с разочарованием понимает, что тут и без него уже всё хорошо. Правда, недоумевает, что их так вдохновило на подобное… если их ещё никто из тёмных не совращал. Печально вздыхая, он прячет телефон, и также неспешно собирается было уходить, как в наступившей тишине до него долетают новые фразы чужого разговора.- Ладно, Карю, признаю, твой массаж на самом деле действенный. Хотя и жестокий, но мне уже лучше. – Выдыхает Хизуми уже как-то сонно и расслабленно.- Ну, я же говорил! - Эта фраза уже доносится из приоткрывающейся двери, едва не сбивая Миа, и тот, молча отходит в сторону, и прослеживает за гитаристом, удаляющимся в противоположном направлении.А после, видя, что тот скрылся с поля зрения, блондин заходит в комнату, и видит обнажённого наполовину мужчину, лежащего с закрытыми глазами. На лице вокалиста блаженная улыбка, на которую нельзя не ответить, как и нельзя проигнорировать весь его расслабленный вид в целом. Он выглядит настолько соблазнительно, что Миа не выдерживает, садится рядом с Хизуми и начинает поглаживать расслабленное ещё горячее от чужих прикосновений тело.- Карю-кун, ты решил вернуться и продолжить свои пытки? – Миа молчит, продолжая нежно скользить по лопаткам и позвоночнику, вырывая из вокалиста блаженные тихие стоны. – Мм… Компенсация, за причиненный ущерб? Ну, ладно, продолжай… Так гораздо приятней.Приподнимает голову, чтобы развернуться на другой бок. А Миа уже замирает, боясь, что сейчас его разоблачат, но нет, облегчённо вздыхает, понимая, что временно может продолжать начатое без особых последствий. И продолжает поглаживания, которые массажем можно назвать только с большой натяжкой, но… Хизуми явно нравится, а значит, можно продолжить и дальше, слегка… видоизменяя привычные действия.И вот, вначале лишь пальцы одной руки соскальзывают на поясницу, потом и вся рука целиком проходится по расслабленным мышцам, в то время как вторая всё ещё исследует позвоночник, первая не спешит покидать область близ ремня джинс. Ещё пара движений и та, будто бы невзначай соскальзывает по боку к паху, всего секунду, так, что Хизуми и толком понять по ничего не успевает, лишь мышцы непроизвольно напрягаются, давая понять, что действие действительно было, а не почудилось ему. Но следующая за этим череда поглаживаний по спине даёт забыться вновь.Приоткрывшаяся было дверь, прикрывается, когда Миа едва не убивает взглядом заглянувшего, а тот факт, что заглянувшим был явно Зеро и гримёрка принадлежит ему куда больше чем гитаристу, уже не так важен. Как не важно и то, что Хизуми совершенно не обратил внимания на этот краткий глухой звук, оповещающий о чужом вмешательстве в их обстановку, едва не граничащую с интимной.- Мм… Карю-кун, почему я не почувствовал сразу, что у тебя настолько нежные руки? – Миа напрягается от того, что он близок к раскрытию. Что-что, а подделать грубость чужих рук он не сможет никак. Невольно напрягшиеся руки служат причиной, по которой его когти значительным касанием проходятся по спине вокалиста, оставляя алые росчерки, и тот даже прогибается от столь неожиданных ощущений. А Миа едва не сходит с ума от этой затянувшейся игры, опасной от возможности быть раскрытым, но… что терять, если за этим раскрытием не последует ничего смертельного? Нужно попытать удачу до конца – с этой мыслью, блондин перевёл сразу две руки на живот вокалиста и скользнул ниже, проскальзывая самыми кончиками пальцев под ремень.- Карю! – Хизуми задохнулся от возмущения и нахлынувших вместе с тем ощущений, когда тело предательски отвечая на эту ласку начало возбуждаться, но эти руки… Несмотря на всю нежность, они были мужскими, и более того, руками друга и согруппника. – Что ты себе позволяешь, это же…Хизуми так и замер, привстав с дивана и обернувшись к Карю, который и не Карю-то оказался вовсе. Блондин же, уже готовый понести наказание за своё своеволие, смотрел на Хизуми наигранно растеряно, большими, поистине кошачьими глазищами, и слегка прикушенная в волнении нижняя губа, только дополняла эту картину, придавая ей некую пошлую долю законченности. Тсузуку никогда не мог устоять от такого вида любовника, но… сейчас перед ним был не Тсузуку, а оттого игра становиться и сложнее и опасней вдвойне. – Ты… Какого…- Меня зовут Миа, и я должен извиниться за свою дерзость. Просто вы выглядели слишком красивым. Простите. – Блондин склоняет голову в легком, но уважительном поклоне, а от того гнев вокалиста пропадает, так и не обратившись в слова. Теперь он озадачен, а Миа… Миа знает, к чему ведёт каждое его действие. Несмотря на то, что он не знает привычек и предпочтений этого человека, он достаточно изучил самого себя, и понимает, на что он способен, чем и пользуется для достижения нужного ему эффекта.- Что ты здесь делаешь? – Хизуми оглядывается в поисках рубашки, но ту благополучно куда-то задевал ещё Карю. Настоящий Карю, а не это смутившееся сидящее перед ним чудо. – Что ты хотел?- Я гитару свою потерял, вы не видели её случайно. – Огромные глазищи вновь поднимаются на мужчину, заставляя его едва ли не утонуть в глубоких карих омутах, с такой надеждой смотрящих на него. Миа задаёт первый пришедший в голову вопрос, лишь бы только озадачить вокару и не дать ему думать о том, что происходило с минуту назад, он не должен зацикливаться на этом, а тело… Тело вокалиста уже дало о себе знать, позволяя возбуждению проступить заметным бугорком на штанах.- Нет, не видел, да и почему она должна быть здесь? – Удивлённо приподнятая бровь, даёт Миа надежду на то, что мужчина сбит с толку, а потому, он вновь опускает взгляд вниз и продолжает лепетать едва слышно.- Просто, тут столько гитаристов сегодня, и это, конечно естественно, но я думал, что если они… - Всё тише и тише становится голос блондина. Он словно бы кукловод руководит ничего не понимающим Хизуми, а после, когда тот оказывается к нему достаточно близко, силясь расслышать слова Миа, блондин и вовсе замолкает, едва слышно усмехаясь. Прикасаясь к губам вокалиста своими, Миа даже не стал прикрывать глаза, чтобы видеть, как глаза Хизуми расширяются в изумлении и панике. Он пытается отстраниться, но крепкие руки гитариста оказываются быстрее. В то время как одна притягивает за шею, вторая скользит вниз, по груди и спускается ещё ниже, слегка сжимая доказательство блондина в его коварстве и правильности подхода к мнимому натуралу.Мычание прямо в губы, можно было бы расценить как несогласие с действиями, но Миа сейчас ценителем не являлся, а потому продолжал настойчиво поглаживать возбуждение мужчины сквозь джинсы, пытаясь, одновременно с этим углубить поцелуй, и искренне надеясь, что растерявшись от этого нахальства Хизуми и думать забудет, что и сам обладает не малыми силами, которых вполне хватит не только для сопротивления, но и для полного доминирования над блондином. Упрямо даримая ласка не осталось незамеченной, и наградой за старания Миа послужил приглушенный стон, сорвавшийся с губ вокалиста в момент, когда он, отстранившись, жадно хватал воздух губами. Усмехнувшись своей маленькой победе, Миа встретился глазами с ещё более изумившемся взглядом Хизуми, в котором непонимание уже порядком разбавило желание. И Миа, стараясь проверить свои догадки, ослабил напор, отстраняясь, позволяя вокару сделать выбор и тот, способный теперь убежать, или же ударить наглеца, вместо всего прочего невольно тянулся за продолжением, не смея произнести свои желания вслух и, более того, не смея окончательно додумать их в мыслях, он просто поддавался желаниям тела. Непослушного тела.И неизвестно чем бы закончилась эта игра, в которой за Миа оставалось явное лидерство, но отчётливый стук в дверь прервал всё. Заставляя обоих мужчин шарахнуться в стороны, друг от друга. Вошедшим оказался всё тот же Зеро, он с заметным подозрением косился то на одного, то на другого музыканта, но оглашать свои мысли и догадки вслух не спешил.- Эм… Я, пожалуй, пойду. – Пришел к самому правильному заключению гитарист и встал с дивана, поправляя одежду, и он уже было двинулся к выходу, засчитывая это покушение как не самое удачное из возможных, но… вложенная вокалистом в его руку картонка, которая позже, уже при рассмотрении в коридоре оказалась визиткой, как нельзя лучше подтверждала его маленькую, но всё-таки победу.Достав из кармана телефон, поставленный ради такого случая на беззвучный, Миа обнаружил один не принятый вызов и одно сообщение, от того же звонившего – Тсузуку. Короткий текст ясен и понятен: ?На крыше?, судя по недавнему времени отправки, вокару ещё должен находиться там, ну или, по крайней мере не смог далеко уйти от назначенного места сбора. Миа, почему-то был практически уверен, что это сообщение послано рассылкой и другим согруппникам, но стоило ему подняться и увидеть одинокий тёмный силуэт, как он понял ошибочность подобного суждения.Ветер, более сильный здесь, треплет волосы брюнета в хаотичных порывах, заставляя их вздыматься и вновь опадать, словно это не волосы вовсе, а змейки, живущие собственной независимой от мужчины жизнью. И те, то скрывают его лицо от подошедшего, то открывают вновь. Но понять что-либо по этому невозмутимому выражению, сейчас, практически невозможно.- Ты быстро. – Наконец, нарушает молчание блондин. – Как твои дела?- Мм… Тсукаса… Это почти как Тсузуку. – Мечтательно выдыхает вокалист и закуривает, передавая пачку собеседнику по привычке, но… это же Миа, а он не курит, даже в самых экстренных ситуациях глубокого пиздеца и не менее глубокого блаженства, находя успокоение только в игре на своей шестиструнной красавице. – А у тебя что?Брюнет оборачивается к любовнику, и тот протягивает ему светленькую визитку с красиво выведенным именем вокалиста и небольшой пометкой ?D'espairs Ray?. Тсузуку принимает её с усмешкой - как и ожидалось им от Миа, он выполнил всё. Возможно, не идеально с помарками и трудностями, но выполнил и теперь, доказательство его превосходства было в руках вокару тёмной группы. Мыслей о том, что эту визитку Миа получил не за те заслуги, о которых речь шла первоначально, Тсузуку даже не думал, как и не думал он о том, что этот клочок картона его гитарист мог просто подобрать в той же гримёрке группы. Он непрекословно верил своему любовнику, и теперь возвращая номер обратно его заслужившему, полностью повернулся к нему, разглядывая уже не скучный пейзаж города, а черты родного лица, насытиться идеальностью коих было совершенно невозможно.- Что собираешься теперь с этим делать? – Улыбается, указывая на визитку и продолжает курить, но на сердце становиться немного неспокойно от мыслей, что его гитарист, его любовник, будет звонить кому-то иному, для того чтобы… Тсузуку старался не думать о том, что произойдёт после этого звонка. Во избежание конфликтов в группе никто не связывал себя обязательствами и клятвами, оставляя возможность выбора и свободных отношений, но сейчас этот факт Тсузуку совсем не радовал. Хотелось порвать этот злосчастный картон, выкинуть его прямо с крыши, сжечь… да что угодно! Лишь бы только номером Миа… его Миа… не решил воспользоваться, ни за что. Ему хотелось быть эгоистом, бессовестным собственником, не желающим отдавать никому то, что ему и не принадлежит вовсе.И Тсузуку совершенно не догадывался, что вопреки установленным по обоюдному желанию порядкам, сам Миа желает того же самого – спокойствия, стабильности и… Плевать на все эти чужие споры и игры. Только они вдвоём и группа, где все они вместе, вчетвером, также нечто большее, чем просто музыканты связанные одной деятельностью. Они семья.- Ничего. – Запоздало ответил блондин, складывая руки на железных прутьях перекладин и смотря вдаль, на садящееся солнце.- Что, прости? – Тсузуку так далеко забрел в свои размышления, что и не сразу вспомнил, что сам же не так давно задал любовнику вопрос.- Ничего я с ней делать не буду. Звонить, по крайней мере, точно не стану. Мияви отдам, может. – Ещё раз покрутив меж пальцев картонку, блондин спрятал её в складках кофты, и всё же добавил. – Не нужно мне это…- А что нужно? – Сейчас, на крыше, когда под ногами ощущалась вибрация музыки от выступления очередной группы, в тусклом свете наступающей ночи, обстановка почему-то сильнее прежнего располагала к разговорам, которые в обстановке дома и той же репетиционной были попросту невозможны. И Миа это понимал. Он чувствовал тоже, что и брюнет, докуривший, но не смевший повернуться к нему второй раз. Желавший, но не смевший требовать от любовника взаимности в том призрачном и ещё непонятном, что он чувствовал по отношению к гитаристу. Понимая без слов, как обычно, когда не хватало их глубины чтобы выразить всё, блондин обнял Тсузуку сзади, ложа ему подбородок на правое плечо и вдыхая аромат сигарет смешанный в запахом дорогого парфюма. - Ты нужен. – Прошептал он так, чтобы едва заметно коснуться губами щеки брюнета, и не увидеть, но почувствовать, как мягко он улыбнулся в ответ. Эта игра слишком затянулась, и если ещё не привела к желанному результату Мияви, то минимум двум людям открыла глаза на простую истину, в которой нет места играм и лжи.