Глава 7 (1/1)

Lycaon- 悪女の微笑- И так, - подсев к гитаристу, бережно упаковывающему свой инструмент в чехол, я посмотрел на него самым невинным и преданным взглядом. Он же ещё какое-то время молча поправлял несуществующие складки на жесткой ткани и теребил замок, силясь привести его в какое-то только ему известное и правильное положение – миллиметром выше, миллиметром ниже… это начинало раздражать, но я покорно терпел, помня об обещанном.- Ты что-то хотел, Бару-кун? – он, наконец, посмотрел в мою сторону, но так, что от этого внимания стало ещё более тошно, чем в его отсутствие ещё секунду назад.- Ты сказал, что пригласишь меня в гости, если моё поведение будет хорошим, - было странно говорить о таком, чувствовал себя каким-то школьником, выпрашивающим что-то у старших, но Куина явно радовал такой расклад. Он снисходительно улыбался мне и всё ещё изображал непонимание.- Я сказал, что посмотрю на твоё поведение, и ничего не обещал, - встаёт, убирая гитару на место, рядом с такими же зачехленными инструментами Коди и Казуки, а меня разбирает чувство досады.- И что? Не насмотрелся до сих пор? – я вынужден был показать текст остальным, выслушать множество удивлённых возгласов, от которых можно было сгореть со стыда, а что в итоге? Он попросту смеётся надо мной! Как всегда, впрочем. И даже радость от факта, что песня была одобрена, отрепетирована и готова к записи в студии, не могла сравниться с моим нынешним возмущением происходящим.- Ты маньяк! – смеётся, - Так рьяно рвёшься ко мне в гости, что я попросту не могу разгадать всех твоих замыслов.Смотрю на часы, бездумно, пытаясь скрыть смущение и мимоходом отмечая, что задержались мы порядочно. Ходить по гостям в столь поздний час не самая удачная идея, тем более теперь, когда тело от усталости едва ли не раскалывается на части, но настоять на своём это уже просто дело принципа. Остальные согруппники уже успели покинуть нас, и Томоя рад бы был подождать меня чтобы отправиться домой вместе, но был утянут куда-то Коди, по делам, для меня так и оставшимся непонятными. И от этого, надо признать, сейчас было очень много плюсов – не нужно было врать другу в очередной раз, и теперь, совершенно никто не мог помешать мне в исполнении моего плана и взращивании во мне же наглости, без которой Куина был просто неприступен. Это было даже забавно, но его же оружие действовало на нём безотказно.- Ну и? Идём уже, - пока я находился где-то в своих рассуждениях, Куина успел надеть легкую куртку и подхватить небольшой рюкзак со своими вещами. - Ты всё-таки сжалился? – смотрю на него снизу вверх, зная как сейчас выгляжу и внутренне радуюсь, что мои старания остаются замеченными и озвученными.- У тебя вид, как у бездомного кота, это слишком серьёзная провокация для меня, - говорит серьёзно, но в глазах всё так же плещутся смешинки.- Мяу, - произношу так же, на полном серьёзе, и следую за гитаристом к выходу. Он продолжает улыбаться, и почему-то от этого факта становится чуточку светлее.Вот только светлости этой и приятного настроя хватает ненадолго. Лишь до того момента, пока Куина не ловит такси и не называет водителю адрес. Название улицы не очень знакомо для меня, но крохи зрительной памяти и информации принятой когда-то на слух, подсказывают, что это окраина города. Северная окраина, если быть более точным. И чем дальше мы едем, тем всё более странным кажется мне ощущение – я уже был здесь, но сейчас, в свете заходящего солнца, всё не так пугающе совпадало с картиной, замершей в памяти. Я был здесь ночью. Вчера. Во сне.Куина не замечает моих слишком заинтересованных взглядов на местность, или же думает, что дело в простой неизвестности этого района для меня. Я не знаю о чём думает он, весело обмениваясь шутками с водителем, и вообще не представляю, что может быть на уме у него, сейчас, такого беззаботного и расслабленного с виду, а может и на самом деле ничуть не загруженного. Я становлюсь слишком мнительным, но совпадений слишком много, чтобы игнорировать их так просто. И вот, опять, водитель проезжая одну из улиц, сообщает, что в новостях рассказывали о найденном здесь бесхозном авто. Вот тут. Прямо, на месте, где вчера заглохло моё такси. Во сне? Или в реальности? Всё это слишком запутанно, так странно и неприятно знать, что никто не прояснит мне этой ситуации. От безысходности, неслабо прикладываюсь головой о толстую поверхность окна, чем заставляю обоих парней прервать свою беседу. И если первый наверняка обеспокоен сохранностью своей машины, то второй лишь находит очередной повод меня подколоть.- Не надо так убиваться, Бару-кун! Я предупреждал, что живу далеко, - когда он предупреждал, я не слышал, как впрочем, и всё, что он говорил мне и водителю последние минут пятнадцать как минимум.- Далековато по утрам на работу добираться, не находишь? – стараюсь поддерживать непринуждённую беседу, сам же, как ненормальный, кошусь на столб, который едва не поцеловал вчера со всего маху, в спешке.- Зато район тихий, - отмечает уверенно, даже кивая самому себе, - моя Мока-тян не любит машинного гула.- Мока… - произношу медленно, смакуя имя на языке. У меня оно звучит иначе, даже при желании, я не смогу вложить в него столько же любви и восхищения, сколько сейчас вкладывает Куина.- Да. Так зовут мою кошку, - на всякий случай уточняет он, словно бы моя задумчивость заставляет его усомниться даже в понимании столь очевидной информации. – И мы уже приехали, кстати. Почти.Пока Куина расплачивается с водителем, нарочито выбирая купюры поменьше, в желании избавиться от мелочи, у меня есть возможность осмотреться по сторонам. Действительно, район тихий и совсем не шумный – не смотря на вечернее время, излюбленное для любителей ночных приключений, улица пуста и машин за всё время мимо нас проехало лишь две. Старые пятиэтажные здания, казалось, нагромождены одно на другое, будто бы сбились тесной стаей, загнанные в угол под натиском новых построек. Казалось, по этим узким, не знающим солнца в любое время суток, лабиринтам домов можно было плутать вечно, но на деле Куина довольно ловко провёл меня в нужном направлении, легко ориентируясь в темноте и обходя всевозможные баки и коробки, без прямого контакта с ними. Тот факт, что он держит меня за руку, был замечен мной уже у ржавой двери подъезда.- Это для быстроты прохода, - оправдывается запоздало и отпускает, видя моё недоумение. Пропускает вперёд. – Я и сам тут первое время синяков себе понабивал, пока научился пробираться осторожно.- Не проще ли убрать все эти нагромождения? – отмечаю ворчливо, хотя на деле же задаюсь совершенно другим вопросом – интересно, прошли ли его синяки, виденные мной во время первой совместной репетиции? Или же неизвестный любовник собственнически оставил новые?- Порой проще привыкнуть к чему-то, чем найти в себе силы и изменить это, - изрекает как-то… то ли наигранно, то ли действительно с немалой долей мудрости. Смотрю на него, уже стоя в заметно покачивающейся рухляди лифта – улыбается, одними уголками губ, наверное, я опять кажусь ему смешным. В то время как мне совсем не смешно.- Эта конструкция точно выдержит нас двоих? – гипнотизирую взглядом сменяющие друг друга циферки этажей, желая поскорее покинуть столь подозрительное замкнутое пространство, и даже ничуть не удивляюсь звучащему смеху. Громкому и искреннему.- Учитывая сколько весишь ты и зная свой собственный вес, я могу предположить, что на деле тут сейчас поднимается один полноценный человек. Ну, или полтора…. – задумывается, - но никак не два.- Откуда ты знаешь, сколько вешу я? – смотрю на него пристально, даже не зная, чем оправдать это его заявление, и он как назло, теряется на мгновение, прежде чем ответить, что ввергает меня в ещё большую подозрительность.- Вчера в бар я же тебя на себе практически утаскивал. Ты так сопротивлялся… - последнюю фразу он выдыхает возле моей щеки, опаляя её жаром дыхания и сбивая с толку так подло. Казалось, я уцепился за ниточку, ведущую к разгадке тайны, но на деле всё закончилось недолгим ступором и пониманием, что я только что упустил возможность поцеловать его.- Мне всё ещё нельзя к тебе приставать? – честно интересуюсь я, ожидая в сторонке пока гитарист закончит возиться с ключами. Так хочется обнять его сейчас со спины, зарыться носом в его волосы, добраться до шеи прикасаясь к ней осторожно губами. Но я стою, ожидая ответа и нервно отмечая, что остановились мы на четвёртом этаже.- Возможно. Или совсем немного, - уклончиво отвечает, распахивая передо мной дверь, и уже входя следом добавляет, совсем близко к уху: - Всё зависит от того, понравишься ли ты моей кошке.И на его негромкое ?кыс-кыс? откуда-то из глубин квартиры появляется хозяйка этой скромной обители – чёрная и гладкошерстная, лишь единожды подаёт голос и грациозно запрыгивает в приготовленные для неё гитаристом объятия, тут же начиная громогласно мурчать. Эдакая мини-пантера, чьи пушистые лапки то и дело пускают в ход свои коготки, оставляя на руках Куина легкие царапины. И кажется, что в чертах этой смышленой мордашки читается такая же насмешка, как и в глазах музыканта, коего Мока явно считает как минимум своим рабом.- Ну вот, познакомься, Бару-кун, моя красавица Мока-тян. Правда милая? – от его детского восторга и мне тяжело сдержать улыбку. Уже ради виденья гитариста таким, стоило проделать путь на самую окраину города. Да хоть на окраину Японии! Лишь бы только он ещё немного побыл таким, настоящим.- Да, она очень милая, - киваю и тяну палец к мурчащему чуду, желая погладить, но тут же вскрикиваю, когда неслабый удар лапы оставляет на руке росчерк трёх ровных алых полосок. Вскрикиваю, кошка же кратко шипит и удаляется в том же направлении откуда и прибыла.- Прости, она у меня хоть и мила на внешность, но характер, совсем не подарок, - сконфуженно прослеживает за чёрной тенью ещё какое-то время, прежде чем поднять взгляд на меня.- Вся в хозяина, - отмечаю уверенно, чем ещё раз смущаю гитариста. Смущаю! Эта гладкошерстная бестия действительно стоит того, чтобы спешить к ней, раз Куина так меняется от её нахождения рядом.- Ты можешь обработать рану в ванной, я же пока что-нибудь приготовлю на скорую руку, указывает в сторону неприметной поначалу двери, а сам же, не дожидаюсь ответа, удаляется в противоположную сторону.И я ни сколько не сомневаюсь в его ?быстро?, так как и на деле сумел убедиться в этом не так давно, а потому спешу последовать совету. Ванная, как и вся квартира, чем-то схожа с моей, несколько меньше в размерах, но планировка едва ли не шаблонная. Пристраиваюсь к раковине и обнаруживаю заживляющую мазь на полочке за зеркалом. Судя по тому, что не малых размеров баночка истрачена более чем наполовину, становится понятно, что с кошкой скандалы случались и у самого гитариста, причём не редко. Почему-то злорадствую этой мысли немного, прежде чем нанести прозрачную консистенцию на место пореза и едва не взвываю, от того как начинает щипать рану. Прикусываю губу и опираюсь на край раковины, стараясь взять себя в руки и привыкнуть к странным стягивающим ощущениям, будто бы тысячи микроскопических иголочек одновременно начали зашивать эти крохотные повреждения. Приходит мысль, что по сравнению с испытываемым сейчас, предыдущая боль была не так уж и плоха, дую на обработанное место, но особого эффекта это не даёт.- Осторожней, она щиплет, - своевременно кричит Куина из кухни, где уже вовсю грохочет посуда и, кажется, льётся вода. Он так быстро меняет ипостаси пафосного гитариста и примерного повара-домохозяйки, что я попросту теряюсь, не зная как подстраиваться под них. Теряюсь, но даже так, не могу выбить из головы всего ужаса моей фантазии, вяжущегося у меня с этим местом. Нет. Следов крови не видно, и судя по всему их здесь и не было, как бы ни старался присмотреться я, и как бы ни силился вспомнить мелочи сна. Но там, всё было уже в полубреду, не так отчётливо, как к примеру в том же такси. Сочтя это занятие бесполезным, иду к хозяину квартиры и к хозяйке, оказывается, тоже. Ориентируясь по звукам, я оказываюсь в уютной кухоньке светлых тонов и застаю милого вида картину – хозяйничающий у плиты гитарист и его кошка, наблюдающая за ним. И так странно видеть, как умиротворяюще действуют друг на друга эти два существа, что я даже забываю о жжении всё ещё не проходящем в руке. От созерцания этой идиллии отрывает вибрация телефона в кармане брюк – Томоя звонит мне, наверняка желая поинтересоваться ужинал ли я, и не стоит ли ему прийти в гости, чтобы этот самый ужин мне организовать. Но я не отвечаю, потому как не хочу вновь врать. Просто пусть думает, что я уже сплю и всего лишь, а позже… когда-нибудь я смогу ему объяснить всё, и он меня обязательно выслушает и простит.- Не боишься потерять его? – Куина даже не поворачивает головы в мою сторону, обращаясь.- Прости, что?- Как друга, не боишься его потерять? – кивает в сторону продолжающего вибрировать в моих руках мобильного, и чёрт знает откуда вообще догадывается о личности звонящего.- Я сейчас не готов принимать его заботу, - признаюсь честно, на что Куина лишь укоризненно качает головой, прежде чем помешать содержимое сковородки и продолжить.- Это уже нахальство, Бару-кун. Вокруг тебя столько людей готовых сделать для тебя, и делающих, многое, а ты попросту игнорируешь их. Так недолго и до потери этого расположения, которое с твоим-то характером вообще досталось тебе, видимо, чудом. - Приподнимаю бровь недоверчиво. Расценивать это как оскорбление или же подкол мешает только всё тот же миролюбивый тон, и догадка, что себя он тоже к этим ?людям? причисляет.- Я ведь не прошу их помогать мне, - оправдываюсь, а сам отвожу взгляд от Моко-тян, смотрящей на меня так пристально и жутко. Я ей не понравился, определённо.- Не просишь, но и не умеешь уже без их помощи обходиться.- И откуда ты взялся на мою голову такой…- Проницательный, - подсказывает, и тут не оставляя меня без помощи. И его нравоучения должны бы злить, по сути, но вид выставляемых передо мной блюд, заставляет на время забыть любые споры.И нет ничего странного и неправильного, в этом сидении за столом, втроём. Нет ничего более обыденного и нужного сейчас, чем обсуждение лучшего рецепта карри из испробованных и в этом уюте и гостеприимстве Куина, я почти забываю поглядывать на часы, время которых неумолимо движется к полуночи. Но теперь… Он ведь не сбежит от меня? Кошка дома, накормлена, он тоже дома, эту же кошку периодически наглаживает, можно ли это считать показателем напрасности моих волнений и глупых домыслов?- Она совсем невзлюбила меня, да? – киваю на Моку-тян, смотрящую на меня слишком уж холодно, стоит только Куина в очередной раз прекратить её гладить.- Да, нет же. Ревнует просто, - глухо смеётся, исчезая с горой грязной посуды у раковины, спустя минут двадцать после начала трапезы. Говорит тихо, словно бы скрывая эту информацию от самой кошки, а я, наверное, выгляжу слишком изумлённым.- Ревнует? Но мы же ничего, и даже никак… - слишком звонко стучит одна из тарелок о дно раковины, но, кажется, не разбивается.- Почувствовала конкурента, заранее. Она у меня догадливая, - улыбается, разворачиваясь ко мне и продолжая вытирать руки о махровое полотенце, а до меня запоздало доходит, что это был достаточный намёк на его согласие. Но я опоздал, а потому, Куина первым нетерпеливо сокращает расстояние между нами и садится ко мне на колени, оказываясь лицом к лицу передо мной. Слишком близко, чтобы иметь возможность устоять от поцелуя.И прежде чем всецело утонуть в его настойчивых касаниях губ, отдаться во власть рук, нежно блуждающих по моей шее и лицу, я краем глаза успеваю отметить, что время на часах уже перевалило за полночь. И ничего страшного не произошло. Он действительно никуда не сбегает и более того, судя по настойчивости, с которой он освобождает меня от рубашки, эта ночь может быть скрашена его компанией, а этого более чем достаточно, чтобы отбросить любые подозрения, хотя бы до утра.Прохожусь ногтями по его спине, проворно забираясь под тонкую ткань футболки, и имею возможность видеть его горящие похотью глаза, чуть припухшие от моей настойчивости губы и, конечно же, тело – прекрасные изгибы спины, так божественно выглядящей сейчас, когда извиваясь от удовольствия, приносимого значительными царапинами, он прогибается назад, едва ли не задыхаясь от ощущений.- Любишь, чтобы с тобой обходились грубо? – шепчу, за талию притягивая его к себе ближе, заставляя ерзать на месте, ощущать моё возбуждение и едва не скулить, вместо ответа, когда я сжимаю меж пальцев затвердевший сосок. – Любишь…- Я… не… - собственный голос отказывается подчиняться ему и всех сил хватает лишь на отрицательное мотание головой, но я вижу вспыхнувшую новой волной страсть в его взгляде. Её просто невозможно не заметить в слабом освещении комнаты, которое от происходящего, кажется, даже померкло ещё больше.- Давай же, отплати мне как следует за все свои игры, - призывно толкаюсь вверх, и он всё-таки не сдерживает тихого стона.- Как? – смотрит на меня, так преданно, что Мока-тян не выдерживает и недовольно мяукнув выбегает прочь, я же, совершенно теряюсь от его податливости, позволяя зацеловывать мою обнаженную грудь в несдержанном порыве страсти и вытворять языком на ней что-то неописуемое, контраст горячей кожи и холодного пирсинга… я хочу чувствовать его больше.- Как хочешь, - выдыхаю, едва сдерживаясь, чтобы не прикусить ладонь, когда он соскальзывает на пол, устраиваясь между моих ног, и не медлит, расстегивая джинсы.- Как хочу… - и злиться бы на его наигранную задумчивость сейчас, когда ему удалось раздеть меня более чем наполовину, но я быстрее сойду с ума от его тяжелого дыхания и губ, неожиданно накрывающих плоть и приносящих такое удовольствие, что я давлюсь собственными возмущениями раньше, чем успеваю их огласить.Слишком нереально. Слишком желанно. И так много этого приятного, заставляющего стонать ?слишком?, что я быстрее поверю в реальность кровавого безумия вчерашнего сна, чем в то, что сейчас Куина делает мне минет прямо на собственной кухне. После всего пафоса и насмешек с его стороны, просто невероятно ощущать его жесткие волосы под пальцами, и не встречать сопротивления в желании задать собственный темп. Он так покорен, что меня попросту не хватает надолго. С громким судорожным стоном я изливаюсь ему прямо в рот, не позволяя отстраниться, и он всё так же покорно принимает меня, не лишая даже этой маленькой прихоти. И в порыве восторга от испытанного мысли путаются между желанием уснуть, прямо на этом неудобном стуле или же дотащить гитариста до более мягких горизонтальных поверхностей, нежели пол и стол, и продолжить уже там. Судя по довольному виду самого Куина, он и не прочь второго варианта, но прежде чем я успеваю приподняться, раздаётся мелодия мобильного. Его мобильного.- Подожди немного, - шепчет, наскоро вытирая губы и исчезая где-то в другой комнате, откуда доносится музыка. Я всё ещё расслаблен, и даже при попытке уловить хоть долю разговора впадаю в блаженное состояние нахлынувшей лени, и прихожу в себя только от голоса гитариста, вновь раздающегося вблизи: - У соседки прорвало кран. В столь поздний час вся надежда только на меня.- Стой, то есть ты… - пытаюсь собраться с мыслями и даже привстаю, поворачиваюсь в сторону музыканта – серьёзен и уже спешит к выходу.- Я постараюсь быстро, - заверяет уже из коридора и хлопок двери оповещает о его уходе. Я остался в его квартире один, наедине с кошкой, которая наверняка готова перегрызть мне глотку. И кажется, более правильным было бы составить компанию Куина, заодно и помочь, может быть чем-то – с этой мыслью, на ходу одеваясь, бегу следом, обуваясь нормально уже на выходе, и замираю на лестничной площадке, где уже никого нет.Так хорошо… прекрасно начатый вечер рушится в одночасье, когда дверь за мной захлопывается от сквозняка или же иного неудачного совпадения, и я понимаю, что обратно меня теперь никто не пустит. Быстро нахожу в контактах номер Куина, и мелодия его телефона начинает вопить, всё оттуда же – из квартиры. Прекрасно просто! Теперь, я не знаю где Куина, не знаю как связаться с ним, и обзванивать соседей в столь поздний час – глупо. История частично повторяется. Сползаю, прямо по дверной обивке вниз, на пол, и взгляд замирает на крохотных цифрах в уголке дисплея – без пяти двенадцать. Получается, часы на кухне спешили. И… он вновь сбежал раньше полуночи, оставляя меня в неведении с собственными домыслами и далеко не самыми радужными догадками.