31 (1/1)

Эта нормальность, обыденность почти убивала ее…Валери не была согласна ужинать с той, кто похитила ее, держала в плену и приковала цепью. Но похоже Мону Вондервол такие досадные мелочи совсем не волновали. Она видела перед собой цель и не видела препятствий. Как всегда… Годы шли, а Мона оставалась все такой же одержимой, упрямой и непрошибаемой. На что Валери рассчитывала? Не на глас же разума? В случае с бывшей это было совершенно бесполезно.Мона ничего не станет слушать, если уже все для себя решила. И Валери, как бы она ни старалась, не найдет нужных слов.Аккуратно сервированный стол стал словно ударом наотмашь. Ведь в ее мечтах они ужинали так вдвоем. Ничего не сбылось, а то, что происходило сейчас, лишь еще одно доказательство, насколько Мона жестока и последовательна. Она ведь точно знала, что этим сделает Валери больно, и все равно поступила по-своему.Скандалить было бесполезно. Валери собрала кое-как подсушенные полотенцем волосы резинкой и села за стол. Ей не полагался нож. Вместо того они ели рыбу палочками. То ли Мона полагала, что она способна на отчаянную глупость, то ли вообще в принципе не готова рисковать.—?Я знаю, что тебе тяжело принять это… Но дальше будет легче, поверь.Валери легко читала на ее лице убежденность в правдивости своих слов. ?Легче?… После всего? И бывшая в это правда верит? Это уже не абсурд, а воплощение безумия.—?Легче не будет, Мона. Ты похитила меня и держишь здесь только силой. Я не люблю тебя, а скоро и вовсе возненавижу.Это не было попыткой манипуляции, почти не было. Просто пусть Мона слышит правду, а не то, что желает услышать. Валери больше не собирается ее жалеть. Потому что в ее глазах жалости она уже не заслуживает. И она вовсе не чувствует виноватой себя за эту жестокую правду. За ту боль, которую она, очевидно, причинила Моне. Что посеешь, то и пожнешь!Аппетит стремительно исчезал вслед за остатками спокойствия.Взгляд Моны обещал скорую месть за опрометчивые, но правдивые слова. Ведь правду Вондервол совсем не желала слушать, принимать. Она ведь рассчитывала на что-то другое? Облом?— это неприятное чувство, и ее злорадство вполне себе объяснимо.—?Зато я люблю тебя так же сильно, и вскоре ты поймешь, что я уберегла тебя от большой ошибки.Судя по всему, она в это действительно верила… Валери вытерла пальцы салфеткой и встала из-за стола. К черту этот ужин, на котором кусок в горло не лезет, к дьяволу Мону с ее пароноидальной одержимостью. Она просто очень устала от всего этого дерьма. И единственное, что хочет, чтобы ее поскорей нашли и освободили.Правда, Валери несколько просчиталась, что бывшая отпустит ее так просто.Мона села рядом, сперва несмело, а потом более настойчиво коснулась плеча, волос, а потом и вовсе поцеловала. Валери обжег знакомый огонь, дурное пламя, которое всегда лишало ее воли, делало податливой, словно глина. Она кое-как вывернулась, разрывая нежеланный поцелуй, и коротко, без замаха, ударила Вондервол по щеке раскрытой ладонью.—?Не делай так больше никогда!Валери демонстративно вытерла губы рукавом кофты и отсела подальше. И ей было совершенно плевать на слезы, которые покатились по щекам бывшей. Мона умела красиво рыдать, и Валери была уверена, что это всего лишь очередное ее представление, а никак не настоящее чувство.—?Прости, я сорвалась…Голос Моны был каким-то серым и тусклым. Вместо ожидаемой злости лишь обреченность…Конечно, она поверила. Ведь Мона в самом деле почти не играла?— ей действительно было больно. Больше конечно в эмоциональном плане. Но все равно заплакать удалось удивительно легко. Сперва это была лишь ошарашенная реакция, а потом Мона попыталась вызвать в Валери чувство вины.И это тоже было легко?— Валери никогда не поднимала на нее руку… И наверняка сейчас терзала себя за это. Любая слабость противника могла стать ключом к скорой победе.Да, это не будет легко, но Мона всем сердцем верила, что сможет добиться своего.