14 (1/1)

Ханна позвонила ей, когда Мона пила дерьмовый кофе в аэропорту: один стаканчик бурды, почти равный по цене крылу самолета. Она ненавидела суету, ожидание, шум, да и вообще саму атмосферу вокзалов и аэропортов.В голове крутились исключительно нецензурные мысли.Мона была не просто зла: она пребывала в бешенстве.До этого она еще сомневалась, переходить ли к радикальным действиям… Но теперь все ?но? и ?сомнения? смело можно было спустить в унитаз. Ведь если выхода не осталось, ты либо делаешь то, что должен, либо отступаешь. Ей же некуда было отступать. Она просто не могла потерять Валери безвозвратно.А этот брак поставит жирную точку на всех надеждах Моны. Ее птичка певчая уперлась и не видит, что, сказав ?да?, сделает себя очень несчастной. Валери врала себе и всем вокруг. Она все еще что-то чувствовала к Моне, пусть яростно это отрицала.Сладковатый привкус лжи оседал на губах, и Мона всегда могла понять, когда ей вешают лапшу на уши.Она не хотела нарушать закон. Ведь это редко заканчивается чем-то хорошим. Она боялась оказаться за решеткой, по ту сторону забора. Впрочем, как любой здравомыслящий человек. Только этот страх не был так силен, как ужас при мысли, что Валери будет навсегда потеряна.План в общих чертах был почти составлен.И тут этот звонок явно не для дружественной поддержки. Скорее, попытка вправить ей мозг. Все-таки Ханна иногда такая наивная, если думает, что Мону можно изменить.И все равно после третьего сброса вызова она взяла трубку.Еще один скандал, на этот раз по телефону, отлично взбодрит ее.—?Да, Ханна.—?Ты не можешь так поступать.У-у… Сколько осуждения в голосе, и это вместо приветствия. Мона потерла переносицу пальцами. Нужно выпить таблетки, иначе она сорвется прям здесь. Наверное Валери звонила сестре и всем остальным и все им рассказала. В результате сейчас она выслушает душеспасительную проповедь от человека, который работал ее совестью на полставки.—?А конкретней? —?Мона не скрывала веселья?— дурного, шального, обреченного, как у тех, кто стоит уже на ступеньках эшафота. Декаданс страданий, мать вашу… Насколько корректно будет послать будущую мамочку?—?Я говорила с Валери, и твои поступки просто ужасны.Она хотела возразить. Что там такого ужасного она совершила? Ведь даже не убила никого, просто пыталась поговорить. Донести свою точку зрения, и что в результате? Мону поставили на одну строчку с Гитлером, Мао Цзедуном и другими тиранами. Еще немного, и лавры Князя Тьмы покажутся Моне слишком мелкими.—?Она жаловалась вам?Мона не обольщалась: скорее всего, чертова шайка-лейка ?праведников? осуждала ее и перемалывала кости. Да как будто сами были святыми. Пфф… Спасения от идиотов просто нет. Ее что, сглазили? Или по гороскопу неблагоприятные дни наступили?—?Мона…Она практически видела, как в своем уютном гнездышке подруга закатила глаза и мысленно сосчитала до десяти, чтобы успокоиться немного. Мона решила снизить градус ехидства: нельзя расстраивать беременную. Кроме того, Калеб оторвет ей голову, если Ханне станет плохо. И расстояние ему не помешает.Интересно только, почему воспитывать ее взялась Ханна? Как самая морально стойкая, что ли? А где же звонки с праведным гневом от остальных экс-подруг? Или это только пробный заход? Ну, с другой стороны, доводить их до белого каления?— это не худшее развлечение в ожидании своего рейса.—?Прошу тебя, просто не делай глупостей.—?Я и не думала. Ханна, я лечу домой в Вашингтон. Валери и ее дурак могут наслаждаться жизнью.Мона почти не врала. Сейчас рисковать своей свободой было просто бессмысленно. Но вот в Роузвуде другое дело. Невеста точно не дойдет до алтаря. Она выбросила пустой стаканчик в урну и села на лавочку. Ханна обязательно передаст детали беседы всем остальным… Так пусть думают, что она сдалась.—?Я не буду мешать Валери портить себе жизнь. И вообще, вмешиваться больше тоже не буду.Она врала как можно более убедительно. Не теряя ленивых ноток разочарования в голосе. Подруга должна была поверить. Так будет проще.—?Мона, я понимаю… Тебе сейчас…—?Хреново? Да, дорогая моя, мне сейчас не сахарно, но я не натворю глупостей, честное слово.Похищение и удержание против воли?— это не глупость, это федеральное преступление. Вот так успешная карьера и нормальная жизнь и идут под откос. Ханна воодушевленно вещала, перемешивая утешительные сентенции с призывами к благоразумию. Мона лишь соглашалась в нужных местах, чувствуя себя спокойной. Как человек, который все уже для себя решил.