1 часть (1/1)

Возвращение домой было внезапным – и тяжёлым. Там, в Англии осталось всё: друзья, музыка, свобода – даже учёба. Но отец сказал вернуться – и Джулия села в самолёт до Москвы. С отцом не спорят, не важно по какому поводу, отец – не просто владелец какого-то там ресторана.В России её не обрадовало даже солнце: город всё равно казался окрашенным постсоветской серостью. Она заехала домой, кинула вещи – так, чтобы пару дней после скандала можно было не возвращаться – и прихватила бутылку виски подороже из бара. В такси Джулия думала, что сказать – перебирала в памяти образы холодного британского лета, Лондона, провожающих в Хитроу. Старательно заставляла себя злиться, так, чтобы не показать папе, что несмотря ни на что соскучилась. Заготовила речь, причудливо перемешав английский язык с русским, проверила в зеркальце выражение лица. Она собиралась высказать отцу всё, что думает о причинах возвращения (и о том, что имеет право встречаться с кем хочет), о его нуворишном ?Бомбее? – обо всём сразу. Джулия ожидала найти отца в ресторане – и услышать там что угодно, от блатняка до неудачно перепетого ?итс май лайф?. Вместо этого там играл Soundgarden – и не было почти никого, кроме чувака с гитарой и внешностью молодого Кобейна. Ошарашенная, Джулия не сразу поверила, что отец мог нанять музыкантом кого-то вроде него, но вот он: сидел на сцене, перебирал струны, увлечённый и слишком не похожий... Ни на яркую бомбейскую обслугу, ни на черно-золотых ?деловых? людей. Шальное чувство протеста заставило улыбнуться: обида на поспешное возвращение ещё сидела внутри и хотелось выкинуть что-то из ряда вон, потому что... Просто. Чувак подходил идеально. А потом он поднял взгляд от гитары, и всё пошло не по плану. – ...а я думала тут только одну попсу лабают, – фраза получилась, пожалуй, чересчур резкой.Для Васи со всей его любовью к гранжу, року и просто хорошей музыке это и вовсе прозвучало почти оскорблением. В памяти пронеслись все уговоры ?смириться? и играть местный репертуар. Визит на радио, попытки соответствовать. Женя, её попсовая группа, из-за которой он и остался один. Джулия недоверчиво ходила вокруг, присматривалась, закидывала крючки-вопросы – а он отвечал. И ни разу не ошибся. В его глазах было что-то слишком живое – оно разгоралось с каждым попаданием, с каждой фразой.Когда она предложила сыграть, понимание электричеством повисло между ними – и рассыпалось с первыми аккордами. Музыка сказала всё остальное. Вася перебирал струны, и думал о том, что девушка стала вспышкой, разогнавшей на секунду тяжёлые мысли, хмарь одиночества, память о вчерашней ссоре. Живая, смелая – она принесла с собой дух людей другого сорта. Тех, которым не пофиг на важные вещи. Тех, кому нет дела до эстрадного – и тем более кабацкого – репертуара. Она была такой же, как он сам: увлечённой, талантливой, потрясающе неяркой на фоне бархатно-золотой пестроты ?Бомбея?.– Джулия... По-русски Юля, – она смутилась, всего на секунду, но эта привычка к другой речи была так знакома Васе. Её английский был чуть ли не чище чем у него – занимавшегося языками с раннего детства. От неё не веяло снобизмом родителей или выпендрёжем знакомых девиц. С ней было по-другому. Не надо было надрываться, чтобы донести, рассказать, объяснить. Не надо было выворачивать наизнанку свою суть во имя неизвестно чего – а ей не надо было пытаться понять. Она и так понимала.Она... будто была на уровень выше, чем все, кто был у Васи до этого.А самое главное, с ней было легко. И с этим ?легко? Женя в памяти сменилась Джулией (Вася мысленно добавлял: ?по-русски Юля?), забылись проблемы, предательства и скандалы. Сейчас не было глупостей и недоговорок, а было просто и понятно: она, он. С ней хотелось улыбаться – и он улыбался. Это было так нереально, но она была настоящей. Предложение выпить (?вискарь, шотландский, восьмилетний?) выбило из колеи окончательно – жёсткий вкус алкоголя на языке помог сказать хоть что-нибудь. – Блин, ты... Я вообще не верил, что такое может быть, – Вася понимал, что выглядит совершенно по-идиотски, но никто ещё не смотрел на него так, – почему мы встретились только сейчас?От его простой, чистой искренности у Джулии свело где-то под рёбрами. Захотелось зарыться пальцами в солнечно-светлые волосы, притянуть к себе... Вместо этого предложила сорваться в парк. Не из чувства протеста больше, а просто так. Вася так и не понял, сорвало у него крышу от виски или от обещания в карих глазах. ***Лето в Москве оказалось тёплым, Вася – горячим. Он был не таким, как парни в Лондоне – и не русским до конца. Солнечным, настоящим.Они всего лишь гуляли по парку, по городу: шли, куда глаза глядят. Они говорили – много, пили – мало, но всё равно Джулия чувствовала себя пьяной. С Васей было легко: никакого стеснения, никаких глупостей, будто бы тысячу лет друг друга знали... От его прикосновений сбивалось дыхание, и предвкушение собиралось в горле. Джулия знала, как должен закончиться сегодняшний день, хотела этого. Ждала.Тысяча и одна тема, десяток историй – в какой-то момент она обнаружила себя сидящей сверху – и Васи, и дерева – и не удержалась от шалости, жестом, подсмотренным где-то в баре, залила виски ему в рот прямо так, вместо того, чтобы отдать бутылку. Конечно же Вася подавился, фыркнул – и как-то внезапно стал ещё ближе. Время пропадало в пьяном тумане, неслось мимо смехом и радостью. Они снова говорили – он обнимал её, она плечом чувствовала его рёбра, а вместе с ними – тепло и искренность. Его запах мешался с запахом кожаной куртки, сигарет и чего-то неуловимого. Она тонула в нём, мысли кружились где-то далеко, хотелось просто уткнуться носом в его шею и дышать, как будто можно было им надышаться. Вася давно перестал понимать, что он делает – он не думал, не планировал – просто плыл по течению. Ему нравилась Джулия (в голове рефреном: ?по-русски Юля?), нравилось быть с ней, обнимать, кружить на руках, восхищаться. Рассказывать – про что угодно – и неизменно находить понимание.Когда от бутылки осталась половина, а их занесло в прибрежные камыши, мир замедлился – и остановился. Они замерли напротив, глаза в глаза – и только тяжёлое дыхание на мгновение зависло в воздухе. Секунда, другая – а потом ожидание лопнуло перетянутой струной и их сорвало в поцелуй.Это не было великолепно, жарко или остро – это просто было так, что всё остальное стало не важно. В этом ?было? заключалось самое прекрасное: возможность обнимать, чувствовать, пробовать друг друга, делиться собой и радостью.Они целовались – а вокруг ярко светилось московское лето.***Когда солнце скрылось за горизонтом и дневное тепло сменилось вечерней прохладой, Вася снял куртку и укрыл плечи девушки. Вместе с кожанкой её обнял жар его тела, его запах – Джулия на секунду потерялась, а потом очнулась в его объятиях. Это было так хорошо – и так хотелось двигаться дальше. – Ну что, к тебе или к тебе? – она закусила губу, улыбнулась.Снова этот испытывающий взгляд, эти хитрые интонации, но Васе теперь было пофиг. В горле вместо смущения вибрировало осознание, а в голове до сих пор звучало: ?по-русски Юля?. Переваривая реальность происходящего, он потянулся за виски. – Ну конечно ко мне, хата сегодня пуст... – Джулия вопросительно изогнула бровь, глядя как Вася замер с бутылкой у рта. А ему вспомнилась квартира – дешёвая, с дырявыми носками в ванной, колченогим столом посреди кухни. Их с Женей съёмная квартира – эгоистичной, капризной уссурийской Женей. Вася сделал пару глотков, пытаясь избавиться от воспоминаний о теперь уже бывшей, наверное, девушке. У неё попса, эстрада, продюсер, остатки принципов. ?Когда-нибудь она забудет и про них, и всё-таки закончит, как все певички?, – так сказал бы отец, верно? Отец – виски догнал мысли, пьяный угар ударил в голову – родители. Они должны были сегодня уехать. А Женя... Женя больше не его дело. Джулия всё так же закусив губу смотрела, как меняется Васино лицо, и не говорила ничего. Ожидание заставляло дрожать пальцы: он принимал решение, и казалось, что всё может кончиться прямо сейчас.Не кончилось. – Один звонок, и у нас будет лучшая хата, – Вася наконец улыбнулся и вернул ей виски. – Ну раз лучшая, я могу чуть-чуть подождать.В ближайшую телефонную будку они так и завалились вместе. Джулия обнимала Васю, пока он слушал гудки – до упора, чтобы убедиться, что никто не подойдёт – и целовала в шею, посылая мурашки вниз по спине. Она обнимала его в такси, пока он вдыхал запах её духов, напряжённо думая, о чём угодно, кроме Джулии (?по-русски всё ещё Юля?) – и о том, как чертовски сложно сдержаться.Когда машина высадила их в начале Котельнической набережной, девушка только присвистнула, пьяно подняв голову и глядя на шпиль высотки. Он мягко обнял её за плечи, пытаясь не смотреть – на губы, на шею, на горло – и повёл к подъезду. – А ты полон сюрпризов, Вася. – There's still more.