Глава двадцать третья: Пророк (1/1)
Следователь по особо важным делам Мухобойкин был также похож на следователя Шиноичи, как корова на велосипед.- Так это ты, значит, Палестинец? - спросил он, внимательно оглядывая меня.- Ну, да.- Прикольно, - и тут же, без размаха, саданул мне кулаком в солнечное сплетение. Буквально задохнувшись, я повис на руках сопровождающих меня ОМОНовцев. А у тех даже ни один мускул на лице не дрогнул - сразу видно, такое для них не в новинку.- За что?- Да если бы ты знал, сволочь, как я за тобой в свое время набегался, - Мухобойкин добавил мне ребром ладони по шее. - Начальство доставать начало: мол, поймай этого клоуна, да поймай. Пока по всяким барам, стрип-клубам да притонам бегал, умаялся вусмерть.- Каким притонам? - блин, мне только еще одного на меня обиженного не хватало.- А потом инфа пришла - что ты в другую страну свалил. Я уже загрустил, что так с тобой и не встречусь. А ты вон, туточки. Ну что, ребятки, кидайте его в камеру, пусть пока ждет.- Подождите! Я имею право на один телефонный звонок!- Ты имеешь право закрыть грызло, урод, - прозвучал ответ, после чего мне деликатно добавили по почкам, и запихнули в камеру, где уже был один человек.Всегда забываю, что российская полиция, как лесные медведи - про права человека даже слыхать не слыхали. Все больше и больше убеждаюсь, что в Питере мне уже не место. Придется так до конца жизни по процветающим заграницам и маяться, а собственную загнивающую от коррупции и безпредела страну послать к хренам. Вот что значит, патриотизм. - Сволочи, - грустно сказал я, и сел на нижнюю койку, чтобы обдумать ситуацию.Лежавшее на верхней койке тело зашевелилось, и выдало в пустоту:- А ну, цыц! Спать мешаешь.Голос показался мне знакомым, как и запах перегара, а также вонь дешевой туалетной воды. Ухватившись руками за край чужой койки и встав ногами на свою, я поднялся, чтобы заглянуть спящему в лицо.- Офигеть! Дядя Женя, а вы здесь откуда?- Племяш, ты, что ли? - бывший прапорщик зевнул мне в лицо, и не спеша принял сидячее положение. - А я думаю, чего так резко падлой запахло. Что, мочканул кого-то?- Да вроде нет.- Небось, от шалав своих японских сбежал? Ну, и правильно, одна голова хорошо, а два сапога - пара. Это я к тому, что не надо было себе гарем набирать... Кстати, раз уж ты здесь, то вот тебе загадка: на одном стуле, значит, пики точенные, а на другом...- А вас за что взяли? - перебил я его, не очень-то вежливо, но зато вовремя.- Сволочь одна на "Мерсе" меня водой из лужи окатила, - пробурчал дядя Женя. - Мажор какой-то сопливый. Ну, я ему рученьку его кривую и сломал. Ибо нефиг.Ответить на это было решительно нечего. Я даже не стал и пытаться, а вместо этого лег на свою койку. Эх, ну вот что за жизнь? Еще сегодня ночью я был самым счастливым человеком на свете... а сейчас уже на нарах, по мутной предьяве чалюсь. Везет, как утопленнику.Снаружи загрохотали шаги, в замке двери повернулся ключ. В камере появился третий обитатель - высокий, худой парень примерное моего возраста, в толстовке с низко надвинутым на лоб капюшоном.- Вечер в хату, граждане, - мрачно сказал он.- И тебе не хворать, - ответил дядя Женя. - Ну, что, вилкой в глаз или в задний проход раз?Сокамерник на несколько секунд замолчал.- А вы что, педики?- В смысле?- В том смысле, что я тут одноглазых не вижу.Шутка была старая, как мир, поэтому я не улыбнулся. Вместо этого вскочил, и начал ходить по камере, высчитывая возможные варианты побега. Этот следователь - по нему понятно, что мудак натуральный, наверняка меня тут будет пару суток чмырить. А если я не вернусь домой вовремя, мои парни или мои жены могут сделать какую-нибудь глупость, чтобы меня отсюда вытащить. И придется тогда из Питера тоже валить, а я только приехал, даже в парк не успел сходить.- Чёй-то ты скис, племяш, - сочувственно заметил дядя Женя, когда я сел обратно на койку, так и не найдя разумных решений. - Да ты не волнуйся так, без доказухи срок не влепят. Вон у меня знакомый в морге работал, по ночам трупаки во все щели жарил. Тоже взяли, хотели закрыть, а нифига, свидетелей то нет, и пострадавших тоже, все мертвые. - У вас одна история просто охренительнее другой. Вы можете просто заткнуться, сидеть и ничего не говорить, вообще, блин, молчать, просто?Третий сокамерник, прислушивающийся к нашему разговору, вдруг оживился, и полез в карман своей толстовки. И вытащил оттуда пакет, набитый чем-то зеленым и пахучим.- Угощайтесь, граждане.- Это еще что такое? - грозно спросил бывший прапорщик. - А разве не видно? Чай. - И как у тебя его при обыске не отобрали?- Проглядели, наверное.- Да уж, бардак. Слышь, племяш, хватит грустить, лучше чайку употреби. Сразу полегче станет.Между тем наш сокамерник уже вытаскивал на свет другие предметы - обрывки бумаги и спички. Минуты три я смотрел, как они вдвоем набивают самокрутки, а потом не выдержал. Да и фиг с ним, надо же когда-нибудь расслабляться. А то у меня в последнее время такая бешеная рутина, что и присесть некогда. А сейчас я, похоже, присел надолго. - А мне можно?- Держи, - неизвестный барыга передал мне уже готовую самокрутку, а себе стал набивать новую. - Вдохни, братишка, и расслабься. Хватит тебе уже о мирских заботах переживать. Пусть твой разум очиститься, и придет покой.Огонек заплясал на конце бумажной трубочки, сладковатый дым заполнил камеру. Я глубоко вдохнул, и стал терпеливо ждать, пока меня накроет.*************Накрыло, так накрыло.Сначала мне показалось, что камера начала увеличиваться в размерах. Потом - что я сижу на крыше, и болтая ногами, рассматривая раскинувшуюся далеко внизу землю.А потом...- Подвинься, - сказал кто-то, стоящий рядом со мной. - А?- Это мое место. Подвинулся, быстро.И тут я прифигел окончательно. Потому что это был не кто иной, как... Святая санкционка под бульдозером!- Сергей Владимирович... А вы как это... вообще...- А вот так, - сказал он, присаживаясь рядом, и закуривая. - Песни мои слушаешь? Клипы смотришь? Вот, меня медведь и попросил, чтобы я тебе мозги вставил. А то задолбал ты его уже, если честно.И, пока я таращился, он затянулся, и стал смотреть, как по небу проплывают разноцветные (?) облака. Да уж, всякого я ожидал, но увидеть основателя и лидера группы "Ленинград"... Видать, сильно меня в этот раз переколбасило.- Короче так, Арима, - стряхнув пепел вниз, он перешел к делу. - Медведь просил передать, что у тебя последний шанс. Или ты возвращаешься к тому, что было, или он сваливает от тебя, нахрен. Навсегда. Усек?- Ага.- Чего "ага"? Сопли подбери, начинаешь тут. Ты здоровый, молодой пацан, у которого пока еще, слава Богу, все хорошо. У тебя есть крепкая, любящая семья, даже оптимизм по жизни присутствует. Так что, давай, хватит ныть, и иди, становись обратно Палестинцем.Прямо коротко и по существу.- Вы же знаете, как мне это трудно сделать.- Трудно литр водки без закуси выдуть, - ответил он на полном серьезе. - А тебе просто нужно заново поверить в себя. - А вы, я смотрю, знаток психологии.- А как же! Хочешь, открою смысл жизни?- Не надо, я уже знаю: посылать все на три буквы. А чего же вы тогда свою группу распустили, раз все так просто?- Да потому что задолбался. Двадцать лет за всех ругаться матом, и изображать из себя невменяемого алкаша - это, знаешь ли, не очень просто. Ты давай, стрелки не переводи. Что еще в твою пустую башку втолковать, чтобы ты понял, что это - твой единственный шанс все вернуть? Просто боишься, вот и все.- Ну, я же не за себя боюсь. За принцесс. За Ю и Сэйку. Если со мной что-то случится - они же сами останутся. Да у вас самого три жены было, сейчас четвертая, вы-то должны меня понять.- Я, хотя бы, отцом не зассал стать, - он стряхнул пепел с сигареты. - В отличии от тебя.- Ну, я же согласился.- Ага, согласился он. То, что ты один раз трусы в морозилку засунул, еще ничего не значит. Ты не взял на себя всю ответственность за это дело, а это главное.Я посмотрел на свои собственные ноги.- И что делать?- Короче, для начала тебе надо встретиться с Сэйкой.- Опять?- Не опять, а снова. Потом, у тебя есть запасной аэродром - на "Х" начинается. Лыбу не тяни, это не то, что ты подумал. Но перед тем, как ты пойдешь вытаскивать этот аэродром из задницы, тебе надо подчистить хвосты. Чтобы потом не мучаться - мол, дела незаконченные остались.- Ну, я как бы уже этим занимаюсь.- Да. А перед этим тебе надо снова стать Палестинцем. - А по-другому никак?- По-другому только раком. Хочешь?- Нет уж, спасибо. - Тогда ты знаешь, что делать, - он докурил сигарету, и поднялся. - Ну вот, считай, и пообщались. Пойду я, там у меня прощальный тур по всей стране, бежать надо.- А автограф мне оставите?- Да без проблем, - и тут, без лишних слов, саданул мне в дыню. Да так, что я полетел с этой самой крыши вниз... а очнулся уже на полу камеры, отчаянно кашляющий во всю силу легких.- Слабенький ты какой-то, племяш, - прокомментировал дядя Женя, глядя на меня с высоты койки. - Одну затяжку сделал, и уже под стол упал. Говорил я твоим предкам, что тебя в армию надо, там бы быстро всему научили.- Браток, ты в порядке? - третий сокамерник проявил больше заботы, и даже подложил мне под голову подушку. - Чай просто высокачественный, с непривычки трудно сразу вкус осилить.- Да все нормально, - я кое-как принял вертикальное положение. - Просто встретил кое-кого.- Ого! Нежто Бога?- Ну, можно и так сказать. - Ты полежи пока смирно, щас все пройдет.Полежать смирно мне было не суждено. Дверь в камеру открылась, являя взору дежурного полицейского.- Чем у вас так воняет?- Мусором, - с удовольствием ответил дядя Женя. - Стоит тут, на пороге, воняет на всю хату.Полицейский побагровел от злости. Очевидно, такое неуважение к представителям охраны правопорядка он видел не каждый день.- Кривоног, тебя следователь к себе вызывает. Поднимайся.*************Пока меня вели в кабинет следователя, я все не мог отделаться от мысли, что же конкретно имел в виду Сергей Владимирович. И почему мне так необходимо увидеться с Сэйкой. Может, она мне не все сказала? Или не успела?Мухобойник встретил меня, радостно потирая руки.- Садись, дорогой, садись. Будем чистосердечное писать.- Чего?!- Да ты не переживай. Годиков семь накинем, а через пять выйдешь за хорошее поведение. Зато и нам, полиции, спокойнее, и мне новое звание. - Наверное, не получится. Мне к семи надо дома быть, Ю пирог вишневый обещала испечь, мой любимый.- Нескоро же тебе, придурок, удастся пирога поесть, - Мухобойкин придвинул ко мне нужный бланк. - Пиши: я, такой-то и такой-то... - Разбежался. Вы вы же даже не сказали, в чем меня обвиняют. Сказали при аресте, что в похищении Хасана.- А, да это так, повод был. Не могли же мы к тебе просто так в гости зайти, ей-богу! Да ты не отвлекайся, пиши. Сейчас во всем признаешься - и как вагоны с углем тырил, и как девушек на улицах насиловал, и как наркотики через границу перевозил. Пиши-пиши, мне майора страсть, как хочется получить, а не дают.Чтобы потянуть время, я оглянулся. Кабинет был просторный, рассчитанный на трех человек, судя по трем столам. За самым дальним столом сидел какой-то мутноглазый дрищ в форме с погонами лейтенанта на плечах, и стучал по клавиатуре компьютера. Но больше всего мое внимание привлек непонятно откуда здесь взявшийся гоночный велосипед, что стоял у стены.- Не будешь писать - мы тебе поможем, - пообещал Мухобойкин, видя, что я не сильно тороплюсь во всем признаться. - Сейчас ОМОНовцев позовем, они у нас большие специалисты по дроблению камней в почках. Хочешь три дня кровью харкать? Нет? Тогда пиши.- Ладно, - так, все, пора это заканчивать. Вернуться домой только через пять или семь лет мне не хотелось. Также, как и ехать на Колыму и-за преступлений, которые я не совершал. - А в стихах можно?Мухобойкин заржал, и подмигнул мутноглазому соседу за компьютеру.- Видал, стажер? В стихах, вот клоун! Ладно, пиши, скажем, что ты в момент задержания под наркотой был.Ну хорошо, падлюка полицейская, сейчас посмотрим, кто тут самый борзый. Внимательно ощупывая взглядом каждый сантиметр кабинета, я неторопливо вывел на листке бумаги известные все строки."Девочка эмо сидит на трубе,Мечтает о смерти, скорбит о судьбе.И тут труба взрывается"Газпром" - мечты сбываются!"Напоследок я заполнил графу, где надо было указать имя и фамилию. В итоге вышло, что во всем признался Нишио Нишики.- Все.- Все? - удивился Мухобойкин, и потянулся через стол, чтобы взять лист. А когда прочитал, то пожевал губами, и тяжело поднялся. - Смотрю, ты упрямый, с первого раза не понимаешь. Ну ничего, и не таких раскалывали. Палыч, сходи в дежурку, скажи Гене, чтобы пришел.Ого, а стажера-то зовут также, как и меня! По крайней мере, звали когда-то. Ну, ему же хуже.- Стой, Палыч. Стой. Товарищ следователь, честное слово, это просто шутка была. Давайте теперь серьезно. Мы с вами взрослые люди, и оба прекрасно понимаем, что к чему. Может, как-нибудь договоримся?Стоило мне произнести это волшебное слово, как все сразу изменилось. Мухобойкин движением руки усадил стажера обратно на место, и наклонился ко мне.- Ну, попробуй.- Телефон у вас хороший, - я кивнул в сторону "Мейзу", лежавшего на столе. - Хочу себе такой же. Может, покажете, как работает, пару кнопок понажимаете?Правильно расценив намек, следователь засопел, как довольный слон, взял мобильник в руки, набрал на нем восемь цифр, и показал мне, экраном вперед.- Плохо видно, - осторожно взяв телефон у него из рук, я размахнулся, и запустил его об стену. От такой наглости Мухобойкина на несколько секунд даже слегка парализовало. - Ах ты, сволочь! - вскочив, он отшвырнул в сторону стул, и рванул из кобуры табельный пистолет.Но не успел.Поднявшись, я ухватил стол за края, и одним рывком перевернул его прямо на незадачливого полицейского. Весь скопившийся на столе хлама полетел вниз, Мухобойкина сбило с ног. Стажер Палыч не растерялся, и бросился на меня, очевидно, намереваясь вырубить каким-нибудь сильным хуком, взятым из курсов рукопашного боя в школе полиции. Легко отбив удар, я врезал ему коленом в живот, а когда он согнулся, ткнул в точку за ухом сложенными копьем пальцами. Лейтенант кулем свалился на пол.- Стоять, скотина! - очухавшийся Мухобойкин начал подниматься. Вспомнив увлечение паркуром, я оттолкнулся руками от перевернутого стола, и ударил его ногами прямо в грудь. Следователя отбросило в угол, где он благополучно затих, приложившись затылком об батарею.Ну вот, совсем другой разговор.Рванув к двери, я встретился нос к носу со здоровенным ОМОновцем - одним из тех, что привезли меня сюда. Прежде, чем он успел среагировать, я захлопнул дверь обратно, повернул ключ в замке, и заметался по кабинету в поисках какого-нибудь оружия. Давно не чищенный "Макаров" следователя меня не заинтересовал, у стажера и вовсе ничего не нашлось. Блин, ну попал! Раздался мощный стук, и дверь порвалась, как бумага, от удара с наружной стороны.Думай, Арима, думай. Чтобы в такой ситуации сделал Хироми Хедзеин? Или Самурай? Так, стоп, а чего я вообще про них думаю? Так-то мне надо быть самим собой. Чтобы в такой ситуации сделал Палестинец? Мой взгляд упал на стоящий у стены велосипед. Ну, тогда ясно, чтобы я сделал.Тем временем к ОМОНоцу в коридоре присоединились его коллеги.- Что там случилось?- Псих какой-то взбунтовался, - ответил боец, и опять врезал по двери, отчего она слетела с петель, и рухнула внутрь кабинета.Пора.Закрутив педали велосипеда, я дернул на себя руль. Двухколесное средство передвижение встало на заднее колесо, и боднуло передним ОМОНовца в лицо. В результате мы втроем вывалились в коридор, правда, мне удалось удержаться на ногах. Пока все вокруг втыкали в происходящее, я уже направил своего железного коня в сторону лестницы, и лихо сорвался с места.- Стоять!Лестница вела с третьего этажа на второй, и имела один разворот между пролетам. Молнией слетев вниз, я чуть не сломал себе ноги - в последний момент у меня получилось затормозить, и развернуть велосипед в нужную сторону. На втором этаже был оперативный простор, так что я почти сразу оторвался от своих преследователей. Двое патрульных, вышедших их лифта, проводили меня удивленными взглядами. А вот и лестница на первый.Переключил скорость, врубил задние тормоза, уперся одной ногой в землю, и ловко развернул велосипед напротив двери в камеру, откуда меня вывели полчаса назад.- Дядя Женя!- А, племяш, - донеслось изнутри. - Что, уже освободился?- Да. Правда, у меня ключей нет...- Ты за нас не волнуйся. Вали отсюда, пока можешь. Даст Бог, потом свидимся.- Давай, браток, - поддержал бывшего прапорщика его сокамерник, чье имя, я, к сожалению, так и не выяснил. - Смерть мусорам - свободу пацанам! - Лучше с пацанами на велике, чем с чертями на "гелике", - поддержал я, и поехал дальше, держа курс на выход.А там меня уже и ждали.С улицы ко входу в отделение как раз подкатил патрульный джип, откуда вышли четверо полицаев. Наверное, им поступил сигнал сверху, потому что, увидев меня, они, в отличии от тех, что выходили из лифта, совсем не удивились. А даже наоборот, обрадовались. И рассыпались цепью, вытягивая руки, и приготовившись меня схватить. Пришлось применить прием, который я видел в фильме "Перевозчик". Если честно, я не был уверен до конца, что у меня получится, но больше ничего не оставалось.Уронив велосипед набок, я встал на него ногами - так, чтобы инерция вынесла меня прямо на не ожидающих такого трюка патрульных. Двоих я просто сшиб своей массой, третий получил кулаком в ухо, четвертый подножку. Пока куча из тел ворочалась на полу, я уже снова вскочил на железного коня, и выехал во двор. Повезло - шлагбаум на выезде как раз поднялся, пропуская внутрь полицейскую "приору". Увидев, что я несусь на него, сидящий за рулем водитель заорал что-то матерное, и выскочил наружу. В последнюю секунду я отклонился вправо, снес плечом боковое зеркало, чиркнул рулем по борту, и выскочил на улицу. **************Дальнейшей погони можно было не опасаться - дать меня в розыск они не могли, чай, не машина с личным номером, а велосипедистов в городе пруд пруди. За десять минут я оказался в пяти кварталах от места заточения, и только тогда сбавил скорость. Блин, хорошая штука, этот велосипед, и откуда только у следователя взялся. Наверное, точно какой-нибудь вещдок. Ничего, было ваше - стало наше.- Я люблю свою страну, люблю свою жену, люблю свою собаку... - весело затянул первое, что пришло на ум. - Знает весь двор, мой приговор - слуга народа... Ну все, теперь можно и домой. Но вместо того, чтобы свернуть вправо, я резко ударил по тормозам, и соскочил с велосипеда, не веря своим в глазам.В десятке метров от меня была круглая арка, над которой торчали проржавевшие буквы, образовывавшее слово "Кладбище". И была она мне очень даже знакома.