Иные глаза походят на осколки разбитого зеркала души (часть 2) (1/1)

***Стоять в центре тронного зала, слышать где-то за спиной перешептывания о своей персоне и чувствовать оценивающий взгляд Его Величества – удовольствия очень сомнительные… Но, в общем то, терпеть можно, тем более я не страдал боязнью сцены.

- И он абсолютно ничего не помнит… Только твердил, что умер… - Синие глаза возмущенноуставились на спину стоявшего чуть впереди Реймана, который отчитывался правителю.?Вот болтун, находка для шп… короля. М-да амнезия, это все что я смог придумать, чтоб объяснить свое тотальное незнаниереалий этого мира. А то, что я сейчас не на Земле – это факт. Что-то я не помню на политическойкартеимперии вампиров икоролевства эльфов, чей ушастый король скоро пробуравит во мне дырку взглядом. Ой, он, кажется, ко мне обратился…?- Посмотри на меня, Ярослав! – чарующий голос прокатился по залу, и все невольно уставились на короля. Статный, высокий мужчина восседал на резном троне, и сквозь длинные светло-пшеничные волосы мерцали драгоценные камни. Правильные черты лица, острые уши и чуть раскосые глаза – дополняли картину совершенного эльфа.Медовый взгляд обволакивал, казалось, владыка видит каждую складку моей одежды, чувствует, каждый стук сердца. – Тебя кто-нибудь будет искать? - Увидев, что я не реагирую, он повторил уже мягче. - Постарайся вспомнить, малыш,кто может тебя искать? Родители? Родственники?

Словно морская пена на гребне волны, слезы появились в уголках синих глаз. Я никому не нужен. Оплаканный на Земле, одинокий здесь. Я брошен судьбой посредине озера Жизни, и никого не интересует выплыву, или меня поглотит пучина.

Стараясь не смотреть на короля, я отрицательно помотал головой.- Милорд… - тут же вступил Рейман, но владыка эльфов остановил его изящным движением руки.- Значит, этот дворец станет твоим домом!Рейман поручаю мальчика тебе. Определи его где-нибудь. Пристрой к работе. Все. Вы свободны.- Благодарю Ваше Величество! – Мужчина поклонился и затем потянул меня к выходу из зала.***Темнота, заполненная оглушающей тишиной…Я иду куда-то. В руке свеча, единственный огонек способный разогнать ужасы тьмы. Что там впереди, арка?Нет. Зеркало.Рассматриваю отражение и грустно усмехаюсь.

Белые кроссовки, джинсы, обтягивающие тонкие ноги, черный пуловер, подчеркивающий бледность кожи, и огненные кудряшки, закрывающие шею, но недостаточно длинные, что бы их забрать в хвост. Узкие покусанные губы, аккуратный нос и большие зеленые глаза, которые видны даже при слабом огоньке свечи.

То, что принадлежало двоим, оказалось в моей полной власти.Но я не хочу быть один! Брат…Закрываю глаза, не выпуская в мир соленых вестников человеческого сердца. Я должен быть сильным. Должен привыкнуть видеть на этом лице лишь зеленые глаза.

Глубокой вдох.Распахнул веки и пораженно замер, медленно погружаясь в синеву его взора…- Яр? – Зову я, пытаясь схватить его за руку, но чувствую только холодное стекло.

Он улыбается, и что-то говорит…Но я не слушаю, в помешательстве бью по зеркалу. Бью, пока из порезов не начинает течь кровь, пока отражающая поверхность не опала горой сверкающих осколков…-Яр! – кричу, собираю в ладони разбитое зеркало, в надежде вновь увидеть брата… Кричув темной комнате… и просыпаюсь в своей постели, точнее в том, что от нее осталось.

Беглый взгляд на руки: узкие кисти, длинные изящные пальцы и никаких порезов.?Это был сон?, - вяло подумал, откидываясь вновь на подушку: ?Просто сон?.Часы на тумбочке мерно тикали, показывая шесть утра. Где-то раздавались сигналы машин, завывания сирен, и гул проходящих поездов – первые еще ленивые, сонные звуки просыпающегося города.

Спать не хотелось. Грустить не было сил.Я поднялся с кровати и вышел из комнаты. Тишина квартиры давила изматывающим грузом одиночества. Отца не было дома, он уехал на несколько дней по работе. Мамы и брата не было…Скрипнула половица, когда я остановился у одной из дверей нашей просторной квартиры. Мамин кабинет, а точнее ее музыкальная комната.

Открыв дверь, я не смело вошел. Все как обычно. Софа в углу, перемешанные листы нот на кофейном столике, пианино у дальней стены, именно на нем мы с братом учились играть первые мелодии, а в самом центре гордо возвышался белый рояль.

Я подошел ближе. Невесомо провел рукой по надписи, что мама вывела золотыми чернилами на передней стенке фортепиано: ?Кто не играет вместе с фортепьяно, не играет и на нем?. ?Что ты имела в виду? Что нужно пропустить мелодию через сердце? Но тогда, как же черно то, что я играю сейчас?. – Я горько вздохнул, опускаясь на стул и поднимая крышку рояля.Пальцы нежно коснулись клавиш,и музыка заплакала вместо меня.

Звук удара прервал надгробную песнь. Резко обернувшись, я увидел отца, упирающийся кулаком в дверь.

-Папа?- Не смей! Слышишь, не смей больше касаться этих инструментов! – прошипел яростно отец.- Почему? Папа, я не понимаю… - я заметался, не понимая, чем вызвана эта вспышка гнева.- Я все это продам. Выброшу! – безумно крикнул он. – Мой сын не будет пианистом. Никогда!

И что-то еще шепча, он вышел из комнаты и медленно, как старик побрел к себе.

Неужели он серьезно? Неужели у меня отнимут последнее, что дарует силы жить?