1 часть (1/1)

Он держал её невесомую хрупкость на руках, и прижимал к развороченной груди, где в обуглившимся сердце тлела грешная радость. Прижимал её, свою Принцессу, своё сокровище к себе, нисколько не сомневаясь, что это навсегда, что это их новое начало. Пусть даже это начало придётся строить на обломках старого, разрушенного до основания… Но Хак не жалел ни о чём, и боль, что разворотила ему грудную клетку, оголив выжженные внутренности, была не такой уж и высокой ценой. Ведь сейчас она была в его руках… И он её не отпустит.Он с придыханием склонился над измученной и сломленной бездонным горем Йоной, и невесомо коснулся полыхающими губами до её влажных, плотно сомкнутых век.Его чувства лились сейчас ни чем не сдерживаемым, сильным и чистым потоком, через его глаза и прикосновения; лились из разверстой груди, где бились останки сожженного ею дикого сердца. Хак знал?— Йона будет счастлива с ним. Он сотрёт все эти слёзы, вернёт блеск потухшим глазам и улыбку на прелестное лицо. Иначе и быть не могло. Ведь никто и никогда её не полюбит так, как он.***Сама того не ведая, Принцесса подожгла его сердце в первый же день их встречи. Само того не понимая, она осветила,?— пока ещё робко, тускло и мимолетно,?— сумрачную душу дикого и нелюдимого девятилетнего мальчика. Но тогда, как это ни забавно не звучало, он испугался… Да, да! Как бы того не хотелось признавать, он не по годам сильный и бесстрашный, испугался маленькую шестилетнюю девочку. Его смутили её громадные, аметистовые глаза, кои были подобны звёздам, что каким-то колдовством оказались на земле. Вывел из себя аромат яблок, который окружал крошечную фигурку лёгким облаком. Но больше всего юного Хака потрясли её алые локоны, что были словно языки сверкающего пламени. А ведь, как известно, звери боятся огня… Но он не был бы сыном своей Матери или внуком Деда, если бы повёл бы себя в таком случае недостойно. Он не вырвался и не убежал, хотя ему очень того хотелось. Хак взял себя в руки и просто отвёл взгляд от солнцеликой и сосредоточил всё своё внимание на её отце, дородном толстяке, за которым она пряталась. Тот говорил ему что-то с раздражающей ласковостью, но мальчик почти его не слушал, ибо вскоре осознал, что не смотреть на эту девчонку оказалось не менее трудно, чем смотреть на неё. Невозможно игнорировать факел, что поднесли к самому лицу… И его плотно сжатые челюсти вдруг разомкнулись и, не удержавшись, Хак рыкнул. Негромко и глухо, но в гулкой комнате и в неурочно возникшей тишине, показалось иначе. Солнцеликая испуганно пискнула, полностью скрывшись за спиной выпрямившегося родителя, а крупная, тяжелая ладонь Деда, покоившаяся на его плече, сжалась в капкан. Хак дёрнулся, словно намереваясь вцепиться зубами в дедовскую руку, но сдержался, когда тот позвал его по имени. Они вглядывались в друг друга считанные мгновения, и вскоре помрачневший Дед, извинившись, торопливо увёл Хака подальше от девочки-факела и её отца. И по дороге в отведённые им покои он не допытывался у него ни о чём, ибо понимал, что это бесполезно. Хак не умел и не хотел разговаривать о своих чувствах, и не горел желанием тому научится.***Изменилось ли с тех пор что либо? Научился ли он раскрывать своё сердце, доступным для людей языком? Увы, нет… Но Хак даже и не пытался, ибо что-то подсказывало, что не получится. Скорей всего, слишком нелепыми и неуклюжими были бы его попытки быть таким же сладкоголосым и велеречивым, как Су-Вон. Голос Хака звучал слишком грубо, низко и скупо, чтобы рассуждать о чувствах или говорить комплименты. Но вместо этого он прекрасно овладел языком действий, что всегда питались зреющей в его груди подспудной нежностью, что когда-то подарила ему Принцесса.Этот дар был таким крошечным?— ибо тогда сама дарительница была маленькой?— но Хак сумел сохранить его и взрастить в себе, чтобы он мягко мерцая в груди, всполохами отражался в глазах и горел на подушечках пальцев. И эта скрытая, хрупкая, как ночной цветок, нежность сквозила в каждом его движении по отношению к Принцессе, каждому мимолётному прикосновению к ней. И лишь мудрое, чуткое сердце могло увидеть его неясные ростки сквозь вулканические наносы грубости, в которую Хак облачился, как в броню. Увы, сердце Принцессы не было настолько зорким. Но это было полбеды, ибо, возможно, со временем, она увидела бы и простила бы Зверю его неумение рассказывать о чувствах. Его насмешливые слова. Его страх быть непонятым… Однако, будучи Солнцем, Принцесса словно пребывала в многолетнем затмении: она была ослеплена и околдована Луной. Су-Воном…***Тлеющее Солнце, кое Хак сам погасил, спало на его груди. Он дал ей снадобье, дабы весь путь до одинокого домика в горах, Йона пребывала в беспамятстве. Он не ведал насколько оно безмятежно, но надеялся на это, видя как тиха и неподвижна Принцесса, покоряющаяся на его руках. Это был добрый знак, хотя, само собой, после пробуждения она снова будет плакать. И обугленное его сердце будет кровоточить, а останки души корчится вместе с ней. Но эта боль была необходима. И это разрушение было неизбежно, ибо то, что обветшало должно быть снесено и сожжена дотла, дабы построить нечто новое и гораздо более прекрасное. Зверь искренне верил в это…Путь в горы был нелегким. Но он был бы гораздо сложнее, если бы не Тае-Ву и Хан-Дэ. Когда они оставили измученных лошадей у подножия, его братья несли поклажу и оружие, покуда сам Хак нёс Принцессу, не позволяя даже своим самым близким людям касаться сей драгоценной ношы. Хотя они и не пытались, прекрасно осознавая чем это чревато, и лишь многозначительно переглядывались.Дорога к временному пристанищу через весьма крутые склоны и дремучие заросли заняла почти два дня. И к вечеру второго, когда солнце яркой громадой зависло над изломанной линией горизонта, Зверь, Тае-Ву и Хан-Дэ вышли к небольшому, невзрачному, но добротному домику. Там их ожидали Саки и Аяме, которые тотчас же выскочили небольшому отряду навстречу, когда тот показался из леса.—?О, Небо, старший брат! —?воскликнула красивая, белокурая девушка, подбежав вместе с возлюбленным к Хаку и переводя тревожный взгляд с него на спящую Принцессу. —?У вас всё получилось! Никто из вас не ранен?—?Так. Пара царапин,?— ответил Зверь, сразу направляясь в дом.Тае-Ву тем временем небрежно бросил в руки Саки поклажу с остатками пищи и воды. Тот недовольно крякнул, на что брюнет как ни в чём не бывало зевнул:—?Только очень спать охота.—?Страсть как охота! —?простонал Хан-Дэ, с наслаждением валясь на землю.—?Хан-Дэ, если что, в доме есть места для сна для всех,?— крикнула блондину Аяме, заходя вместе с Хаком под крышу.В небольшой, чистой комнате было всё то, что нужно для недолгого проживания. Хак осторожно, с помощью сестры, уложил Принцессу на добротный футон и укрыл одеялом. Задержался взглядом на бледном, но продолжавшим, хоть и слабо, сиять неизъяснимым светом лице; на всём таком знакомом облике. Её алые локоны были в полном беспорядке, лишенные привычных шпилек и украшений, которые он собственноручно убрал, дабы не мешали. Одеяние же было прежним: прелестный ханбок немного был испачкан и порван. Это было поправимо, но от него всё равно следовало избавиться.—?Мне её сейчас же осмотреть, старший брат? Заодно сразу и переодену,?— поинтересовалась Аяме, достав из корзины аккуратную стопку одежды и свою лекарскую сумку.У его солнца не было серьёзных ранений, но вероятно были ушибы и порезы.—?Будь добра.Аяме ожидающе уставилась на него, готовая тотчас же приступить к осмотру Принцессы. А он… Хак страстно желал остаться и помочь сестре. Увидеть то, что было до сей поры недозволенно и коснуться так, как не касался ещё ни разу. Но нет. Ещё слишком рано, и… он не должен поступать так с ней. Нужно призвать всё своё железное и неистощимое терпение, и продолжать ждать. И поэтому… Зверь перевёл дыхание, и прежде чем покинуть жилище, склонился над спящей и, с наслаждением вдохнув аромат алых волос, коснулся их губами.***Принцесса проснулась тогда, когда уже серебро луны начало разливаться окрест. И Хак был рядом, находясь в мареве чуткой полудремы, покуда его младшие братья и сестра спали без задних ног в другой комнате.Солнцеликая тихонько всхлипнула и хрипло позвала Хака. И останки его сердца подпрыгнули и сжались от той смеси отчаяния и страха, что грубым треском прозвучали в этом нежном голосе. Сколько мольбы она заключила и сосредоточила в его имени… И оно эхом отразилось в выжженной пустоши его груди, подтверждая между строк, в самой сути этих слов, сорвавшихся с её нежных губ: всё было не зря.—?Я здесь. Не беспокойтесь, Вы в полной безопасности, но говорите, всё же, потише.Принцесса заворочалась, дабы сесть, а Хак зажёг лампу. Мягкий, тёплый свет озарил бледное, осунувшиеся девичье лицо с тёмными, будто потухшими глазами, коими она попыталась, пусть и без особого интереса, но осмотреться.—?Мы в одной затерянной в горах хижине, где можем без проблем отдохнуть,?— пояснил Хак.Лик Принцессы был, как зимнее солнце, неяркое и холодное. Она смотрела сквозь него, словно не понимая, да и не желая понимать смысла сказанного им. Но Зверь будет терпелив, и Солнце его снова воссияет.—?Вы может хотите воды? —?мягко спросил он, беря с пола заранее заготовленный бурдюк.Девушка хлопнула глазами и, помедлив, взяла из его рук воду.—?Не торопитесь.Принцесса пила жадно, захлёбываясь и проливая на себя. А когда напилась… Свет лампы отразился от слезинок, что дождём покатились по восковым щекам. Хак знал, что так оно и будет, что даже продолжительный сон не сразу принесёт ей избавление… И что выплакаться ей нужно, но и шум им ни к чему. Пусть его братья и сестра отсыпаются. Поэтому, не без внутреннего и нетерпеливого трепета, он притянул готовую зарыдать в голос девушку и прижал к себе, дабы его одежда пропиталась её исторгнутым солёным горем и проникла в развороченную грудь.Сначала Принцесса упиралась, явно не желая этого, но их силы были, как небо и земля. И она смирилась, вцепившись хрупкими пальчиками в синею ткань хакама, дрожа всем телом, как едва тлеющее пламя.—?На празднике…Принцесса что-то сказала? Хак чуть ослабил объятия и склонил голову к девичьему плечу, дабы лучше слышать приглушенный голос.—?Принцесса?—?На празднике,?— громче, но также ломко повторила она,?— у отца были слёзы радости на глазах. А я даже… не поблагодарила его.Могла ли она обжечь его сильнее, чем сейчас? Но со временем, она об этом забудет, и её раны, как-бы не были глубоки, обязательно исцелятся. Ведь он положит свою жизнь на это.—?Вы живы,?— помедлив, сказал Хак. —?И должны стремиться дальше жить. Этим Вы и отблагодарите Его Величество.***Могла ли она еще недавно представить, что Хак, этот несносный и грубый телохранитель, будет утешать её, держа в легких, бережных объятиях? Что он, обычно косноязычный, найдет, пусть и скупые, но наполненные искренностью, слова, которые смогут вселить в опальную принцессу робкую надежду? Еще недавно Йона, если бы не посмеялась, то восприняла этот бы с недоверием. Хотя и никогда и не считала Хака совсем уж черствым. Ведь, несмотря на колкости, он всегда по своему заботился о ней. И чем старше Йона становилась, тем явственнее понимала, что заботился он о ней чуть ли не с первого дня их встречи. Хотя она ему тогда очевидно не очень понравилась… Да чего там?— не понравилась! Он буквально её невзлюбил! Ведь даже будучи совсем крошечной, принцесса не могла не заметить, как быстро почернел ликом при взгляде на неё очень странный, хмурый девятилетний мальчик. Не будь здесь её папеньки, с которым Йона ощущала себя в безопасности, убежала бы она от него, сверкая пятками. Хотя это всё равно чуть было не случилось, когда маленький Хак вдруг зарычал. Да, именно! Зарычал, как самый настоящий грозный зверь, взирая прямо на приветливо склонившегося к нему её отца.Йона прекрасно помнила, как папенька невольно отпрянул от жуткого мальчишки, а сама она вообще испустила недостойный визг. Ведь принцесса тогда вообразила, что этот звереныш накинется на неё, ибо этот рык?— она была абсолютно уверена! —?предназначался лишь ей. Пусть даже тогдашний Хак, казалось, не смотрел на нее, укромно спрятавшуюся за широкую спину отца. Но его хмуро сдвинутые брови и глубокая складка на высоком детском лбу?— говорили иное. Однако все обошлось. И Мун-Док, извинившись, торопливо увел приемного внука.—?Ух, какой грозный малыш! —?восхитился отец и, полуобернувшись, взглянул на Йону. —?Испугалась, милая?—?Папенька, я никогда больше не хочу видеть этого страшного, противного мальчишку!!! Он совсем не такой, как Су-Вон!!!Тогда отец попытался её уговорить, дабы она дала Хаку шанс, но и, будучи малышкой, гордая принцесса была непреклонна. Однако у судьбы были свои планы на этот счёт.***Возможно, это случилось на другой день после этой необычной встречи ?с противным мальчишкой?. А может, и на третий. В любом случае, к их второй встрече маленькая принцесса совсем позабыла о ?лесном ребенке?, как назвала Хака нянечка Лин. В тот лучезарный, теплый день шестилетняя Йона была безмерно счастлива и весела, так как вскоре в Замок должен был приехать её милый Су-Вон. Ведь для нее его приезд всегда означал большой праздник. Как много он интересного ей расскажет и в какие веселые игры они будут играть! И?— главное! —?все дни пребывания его здесь они будут спать вместе, держась за руки!Будучи вся в предвкушении, Йона с утра была исполнена самого игривого настроения. Позавтракав, она позвала нянечку Лин в сад и потребовала сыграть с ней в прятки. У пожилой тетеньки, разумеется, не было особого выбора, и вскоре маленькая принцесса, приподняв полы юбки, галопом помчалась в глубь роскошного сада.Изящные, увитые цветами беседки, искусственные пруды с водопадами, стройные ряды гортензий, яблонь и сакуры. Чего здесь только не было! И укромных мест в том числе. Маленькая принцесса про все о них знала. Однако она не ведала, что время от времени, такие места, даже будучи в ежедневно усаживаемом императорском саду, могут представлять опасность…Это было особо темное место, густо усаженное высоким кустарником, где было полно разных насекомых. Но маленькая Йона совершенно их не боялась, и посему отважно притаилась там в ожидании несчастной нянечки. Однако… Все произошло так быстро! Принцесса внезапно совсем рядом услышала рычание, от которого её душа ушла в пятки. Миг, и её сильно толкнули, от чего она не удержалась на ногах. И то, что маленькая Йона затем увидела, было навеки высечено камнем в её памяти.Лесной ребенок, звереныш, противный мальчишка… Взъерошенный, весь в листьях и земляных пятнах, он стоял на четвереньках, а в его по звериному крепких и острых зубах извивалась довольно крупная змея. Правда, недолго. Раздался неприятный звук и… Йона с воплями бросилась прочь от кошмарного, кровавого зрелища. Она могла поклясться, что Хак откусил голову змее и проглотил ее. Хотя впоследствии, он уверял впечатлительную принцессу, что не отрывал он голову змее, а лишь… сломал ей шею.***—?Рина? —?бесцветным, глухим эхом повторила Йона, когда высохли слезы и Хак разжал утешающие объятия.Она не отрывала отрешенного взгляда от ладоней, что стискивали бледными пальцами грубую материю покрывала.—?Да. С этих пор, для посторонних людей Вы?— Рина. По крайней мере, покуда мы не доберёмся до Кая. Хотя и там нам следует быть осторожными.Впервые после воистину чудесного спасения из Замка Йона сделала порывистое и живое движение, вскинув голову, а на бледном лице проступила полутень ошеломленного любопытства. Она не ослышалась?—?Кай… —?хрипло и, памятую о наказе Хака не шуметь, тихо пробормотала она. —?Мы туда отправимся?—?Увы, у нас нет иного выбора, Принцесса, как покинуть Коуку: нас будут искать по всей стране, и при всех своих высоких навыках, я вряд ли смогу защитить Вас от целой армии. И в Клане Ветра мы не можем укрыться, так как подвергнем их опасности. Ведь… меня официально признали Вашим похитителем и убийцей Императора.Йона, не мигая, глядела на едва озаренное скудной лампой лицо Хака, чьи глаза по звериному светились в полумраке. Она к этому уже давно привыкла и не считала пугающим. Однако принцесса никогда не видела, чтобы её телохранитель мог взирать на кого-то столь мягко. Его глаза сейчас были словно два бездонных озера, что отражали летнюю, лунную ночь. Очень тёплые.Да. Хак всегда заботился о ней, помогал и защищал. Его действия по отношению к ней были сухими, но надёжными. Пусть даже ему, несомненно, многое не нравилось в своей работе, да и сама Йона явно ему, порой, очень сильно надоедала. Но это были издержки деятельности, которая, в целом, его наверное устраивала… Однако теперь Хак потерял Всё. Дом, семью, перспективы. Из-за неё. И из-за Него. Да… Да как Он посмел…—?Принцесса?Йона скрипнула зубами, вновь заливаясь слезами. Но уже не столько горя, сколько пока ещё от совершенно бессильной, но ярости.?Обвинить Хака в убийстве отца и в моём похищении. Как же это низко…?В груди ещё было беспредельно пусто, но в самой сердцевине её вспыхнул крошечный огонёк. Маленькая искорка, что предвещала стать началом Великого Пожара.***Принцесса вновь заснула, обессилев от слёз. Сомкнула веки, провалившись в блаженное забытье, слабо уцепившись за его ладонь, а точнее?— за мизинец, словно за спасительный канат. Словно не желая упасть окончательно и бесповоротно, на самое дно, откуда не было возврата разбитой в дребезги душе. Но даже если бы так оно и случилось, Хак всё равно вытащил бы её. Любой ценой бы вернул к жизни. Склеил бы, приладил каждую часть её. Исцелил каждую её рану-трещину. Трепетно, с любовью, бесконечно терпеливо и преданно. Не жалея ни себя, ни её, он заставил бы Принцессу вновь загореться и осветить его сумрачный, разрушенный ею и им самим его хрупкий мир, который несомненно со временем станет для них общим и неотделимым друг от друга. А покуда, сторожа сон сломленного солнца, Хак пойманный в сети чуткой и хрупкой полудрёмы, невольно отправился в странствие по лабиринтам памяти. В тот самый закоулок, где когда-то Принцесса вручила ему первый сокровенный дар.***Хак прекрасно помнил, как Дед привёл его в Фуугу. Тогда ему всего было пять зим, но тот первобытный ужас, что он испытал, навек, комком вечной мерзлоты, въелся в его дикое сердце.Пусть и запрятанный глубоко в прошлое, похороненный под дисциплиной, обучением и заботой Деда, но в тот момент прибытия в столицу он чуть было вырвался наружу, пробудившимся вулканом, снося всё на своём неистовом пути. Однако к чести своей и благодаря ежедневной муштре опекуна, юный Хак этого не допустил. Он лишь порывисто ухватился за дедову руку, а затем?— отпрянул от неё, когда к лицу прихлынула краска стыда.Ему уже давно не пять лет, и он привык жить среди людей, в рукотворных жилищах. Хак вырос и поумнел, и его уже не должны пугать толпы и высокие, тесно стоящие к друг другу, дома. Но тогда он понял, что тот первобытный страх до сих пор жил в нём. Даже с течением лет он никуда не делся. А затем появилась эта девчонка с огненными волосами. И… этот отголосок прошлого померк по сравнению с тем, что вызвала в нём она. Даже его выдержка не помогла: Хак зарычал, как не делал уже давно. Будто эта мелкая девчонка представляла для него какую-то опасность! Да, её волосы были подобны огню, но огнём не являлись, да и его он тоже давно уже не страшился. Так что же всё это значило? И… значило ли что-либо? И почему ему так хочется бежать, бежать как можно дальше от этого места? Однако долго над подобными вопросами юный Хак не умел задумываться. Да и Дед ему не дал. После этого случая, тот его не о чём не расспрашивал и даже не заругал, а лишь отвёл на тренировочное поле, где приказал ему ломать доски. До изнеможения. И это помогло. Девочка-факел померкла и уступила место новым, ярким впечатлениям.Замок. Величественный, древний и огромный. Рукотворная гора, пронизанная галереей пещер. Он внушал уважение и потрясал воображение. И поэтому на второй день пребывания в нём, Хак, наплевав на тренировки, сбежал из-под надзора Деда, и отправился его исследовать.***Иногда Хак задумывался, а что случилось бы с их жизнями, если бы тогда он не забрался в сад, в самые его потаенные глубины? Осталось бы его существование таким же сумрачным, и… была бы жива Принцесса? Может и была бы. Он точно не помнил являлась ли та змея ядовитой… Но в его жизни она промелькнула бы падающей звездой, лишь на эфемерное мгновение осветив его мрачный и скудный мир. И вначале так оно и было. Лишь проблеск зари, который напугал Хака и от которого он хотел убежать, словно живущий в ночи зверь. Но от зари, какими бы не были быстрыми и сильными ноги, не убежишь. Как и от лесного или степного стихийного пожара. И поэтому бесполезно убегать. Но… можно защититься. Ведь Она не пожар и не солнце.Так думал тогда юный, во многом ещё неискушенный и дикий Хак, притаившись в кустах. Заметив девчонку-факел, он порывался было убежать, но солнечный луч, что прорвался сквозь хитросплетения древесных крон, ненароком упал на её алые волосы. И словно поджёг их.Это зрелище загипнотизировало и пригвоздило Хака к месту. Никогда и нигде он не видел ничего подобного, и даже представить не мог, что такое вообще возможно.И этот ступор и испуг его вновь разозлили. Но здесь не было Деда, который удерживал бы его от опрометчивых поступков. Здесь вообще никого не было, кроме них. И Хак мог без проблем проверить являются ли её волосы на самом деле пламенем, дабы избавиться от этого глупого страха.Он сжал челюсти, приготовившись выпрыгнуть и схватить девчонку за волосы. Но тут…Хак никогда не любил змей. Нет, он их не боялся. Он их просто не любил, буквально ненавидел и всегда стремился уничтожить. Отголосок ?дикого? прошлого. И поэтому его инстинкты сработали моментально: разъярённо рыкнув, он бросился на это пресмыкающееся, неосознанно оттолкнув девчонку. Клацнув зубами, Хак капканом впился ими в то место на этом гибком, извивающемся теле, которое можно назвать шеей. Так он тоже не делал уже давно… Создавалось впечатление, что вступив в самое сердце людской цивилизации, он словно ?откатился? назад, вновь став Сыном могучей, полузабытой Матери. Но, похоже, повинна в этом отнюдь не столица, а… Она.Та, про которую Хак так подумал, с воплем бросилась прочь. И этот вопль подействовал на него так, будто он внезапно попал под ледяной водопад. Тот самый, который был в окрестностях Фууги и с помощью которого Дед часто ?успокаивал? впавшего в буйство Хака.Как хорошо же, что здесь оказалась эта змея, которая отвлекла его. Как хорошо, что эта девчонка убежала. Иначе у Деда и у него были бы большие проблемы… Ведь даже для самого Хака было неясно, что он только что пытался сделать. Однако эта девчонка, что вроде бы скрылась, опять вскрикнула, хотя он и не преследовал её и не собирался этого делать. Но ноги Хака сами понесли его на этот звук.Принцесса-факел не смогла убежать далеко, так как споткнулась. И сейчас сидела на земле и хныкала, схватившись за коленку. И юный Хак мигом почуял кровь. А дальше… Дальше поступил так, как приучил его Дед.В Фууге было полно разновозрастной детворы. В том числе и приёмных, таких же, как и Хак. Хотя нет… Не таких же. Всё-таки, Хак очень отличался от них. Но в любом случае, Хаку со временем пришлось в той или иной степени заботиться о тех, кто младше, хотя ему и очень того не хотелось. Но Дед его заставил, буквально вбил в чернявую голову, пусть и стоило это в те времена нешуточных усилий. Однако это дало свои скромные плоды. И теперь Хак, увидев поранившегося и плачущего ребёнка младше него и начисто позабыв, что вообще-то она факел и от неё стоило держаться подальше, быстро подошёл к принцессе, тотчас же оцепеневшей от страха. Задрав подол её порванного ханбока и обнажил ободранную коленку. Девчонка чуть было не отдёрнула ногу, но Хак, крепко обхватив тоненькую, бледную щиколотку не дал этого сделать. И покуда принцесса более не стремилась удрать, а лишь всхлипывала, он быстро, как мог, очистил ранку и забинтовал своим же разорванным рукавом. А затем, всё также безмолвствуя и избегая прямо смотреть на принцессу, подхватил её на руки. Девчонка что-то пискнула, и Хак, думая что она с мгновения на мгновение начнёт вырываться и вопить, рванул с места, шибче ветра. Хотя он совсем не понимал, куда собирается её утащить, да и вспомнилось вновь, что она вообще-то факел. И челюсти тотчас же буквально свело от неимоверного желания угрожающе зарычать прямо ей в лицо, а затем просто кинуть на землю, разжав одеревеневшие руки. Но благо, призвав всю свою привитую Дедом выдержку, Хак выбежал с девчонкой на руках из самых глубин сада, и, немного погодя, почуял неподалёку какую-то пожилую женщину. И тотчас же бросился на её запах.Низкорослая и круглая старуха при виде Хака с перепуганной, зареванной принцессой на руках вытаращила глаза и явно собиралась заголосить. И поэтому он рванул, буквально бросив девчонку в руки этой тётки, и что было мочи убежал.***Хак не стал ничего скрывать: как только Дед отодрал его за уши, он рассказал о том, как нечаянно встретил принцессу и о том, что за этим последовало. Он в любом случае проведал бы, но лучше?— из уст самого Хака. Хотя это было трудно. И дело было не в страхе перед очередным наказанием. Быть многословным Хак тогда не столько не любил, сколько не умел. Но Дед был терпеливым и понятливым. И… скорым на расправу. И Хак не сомневался, что после этой отповеди, его ждёт очередной нагоняй, который, разумеется, он с честью примет. Однако к безграничному удивлению Хака этого не случилось. Дед, внезапно смягчившись в лице, крепко взял его за предплечье.—?Идём. Извинишься перед Принцессой.—?За что? —?невольно вырвалось у Хака, взорвавшегося искренним недоумением. Заодно он вывернулся из рук Деда, ибо совсем не горел желанием вновь лицезреть эту девчонку. То, что случилось недавно, ему итак хватило с лихвой. Однако Дед не был бы Дедом, если позволил бы Хаку снова удрать. С немыслимой для пожилого человека скоростью, крупная и жилистая рука вновь капканом сомкнулась на предплечье мальчика, при этом умудрившись за одно дать и подзатыльник. Правда, неожиданно лёгкий: ладонь-кувалда едва коснулась затылка, и лишь взлохматила волосы.—?За то, что напугал её, охломон!***Он, всё-таки, сумел это сделать. Сумел взглянуть на неё не исподлобья, а прямо, и произнести извинения не сквозь зубы. Хотя, если бы не сумел, то Дед ему определённо такое устроил… Но самое сложное осталось позади, и Хак вновь опустил взгляд и крепко сжал челюсти, и даже сделал шаг назад, наталкиваясь на Деда. Ведь теперь можно уходить, ибо он извинился, и делать ему здесь совершенно нечего. Однако и у Деда, и у императора было своё мнение на это счёт. Дед положил ладони ему на плечи, а отец девчонки вдруг подтолкнул её в спину.—?Йона, ты же что-то хотела сказать Хаку?Хак инстинктивно встрепенулся, словно вновь почуял опасность, но призвал всю силу воли, дабы Деду не пришлось его удерживать. И девчонка подошла к нему и оказалась в поле его зрения. И… очень близко. Пот мгновенно скопился гроздьями на его висках и лбу. Будто солнце заполнило собой всё вокруг и ослепило. И не смотреть нельзя, и глаза не закрыть, ибо даже сквозь веки виден этот свет.—?Спасибо тебе… Хак,?— вдруг произнесла эта девчонка-факел.Как и ожидалось голос её был писклявым, но это, как ни странно, не раздражало. А ещё девчонка, несмотря на припухшие и покрасневшие от пролитых недавно слёз глаза, смотрела на него как-то… не так. Слишком открыто, слишком ясно. И тут Хак, наконец, понял, что не только у неё волосы огненные, но и глаза тоже. А когда она ещё и вдруг улыбнулась… Робко и искренне… Хотя самым неожиданным было отнюдь не это.—?А почему… у тебя уши красные?Нет, эта девчонка, действительно, вся из огня! Иначе как объяснить, что лицо Хака стала очень горячим, словно он склонился над очагом? И поэтому он отпрянул и поспешно закрыл уши руками. А она… прыснула. Рассмеялась, как серебряный колокольчик. Как искристый горный ручеёк.—?А ты смешной!***Окровавленный рот, горящие, как у зверя глаза, плотно сжатые челюсти и… грубые, но чуткие пальцы.У него они были такими всегда, и будут всегда. Мозолистые, широкие, с острыми и крепкими ногтями, но мягкие и тёплые. Почти нежные… Ах, да! Ещё красные, немного забавно оттопыренные уши.Крупная и сильная кисть Хака лежала рядом с её лицом, позволяя держаться за его мизинец. Сам он нависал над Йоной массивной тенью, уронив чернявую голову на размеренно вздымающуюся грудь. Спал. Но вот девушка шевельнулась, высвобождая его палец, и он мигом проснулся: глаза Хака сверкнули синим огнём в нежном утреннем свете, льющимся сквозь щели стен.Как и рука, взгляд его был очень тёплым.—?Принцесса?—?Прости, что разбудила,?— просипела она, неловко приподнимаясь на локтях и предпринимая усилия сесть на постели. Но тело онемело от неподвижности, и поэтому Хак пришёл ей на помощь, бережно поддержав за спину.—?Хотите пить? Есть?Йона нерешительно кивнула, поправляя волосы. Замерла, ощутив холодный поток воздуха вдоль раковин ушей.—?Что-то случилось? —?Хак тоже замер с протянутой бурдюком.—?Серьги… Мамины серьги,?— прошептала Принцесса, широко распахнув глаза и потерянно касаясь кончиками пальцев осиротевших мочек.Напряжение в миг наслоившееся горой булыжников, также быстро стерлось в пыль: Хак расслабил плечи.—?Не волнуйтесь. Они у меня: я их снял, так как они довольно приметны.Йона тускло оглядела себя. Одежда тоже была другой, гораздо более простой, но это было неважно. Раз Хак посчитал это нужным, то пусть будет так.—?И об этом тоже не волнуйтесь. Переодевал Вас не я.И это тоже неважно.Принцесса взяла из рук телохранителя бурдюк и пригубила, бесплодно силясь напоить и наполнить высушенную пустыню, развернувшуюся у неё в груди.***После скромного завтрака, в котором Принцесса едва притронулась к пище, Хак протянул ей грубо сделанную деревянную шкатулку.—?Ваши серьги здесь, в целости и сохранности. Раз Вам так спокойнее, пусть будут у Вас, но я попрошу не одевать их, покуда мы в Коуке.Как он и предполагал, девушка чуть оживилась, увидев эти серьги: нежность эфемерным цветком расцвела на её лице, когда она коснулась кончиками хрупких пальцев до золотистых нитей украшения. Мучительно хотелось удержать её, бережно заключить в ладони, и, прижавшись лбом ко лбу, прошептать, что всё будет хорошо. Но нет. Громовой Зверь не стал этого делать. Ещё слишком рано. И поэтому этот мимолетный, нежный свет увял и осыпался бледно-розовыми лепестками, когда Принцесса, захлопнув коробочку, спрятала её в складках одежды. Её лик был опущен, а тонкие пальцы опять напряженно сжали ткань юбки. Хак вздохнул и легко поднялся с пола, услышав как снаружи его позвал Саки. Должно быть, Тае-Ву и Хан-Дэ вернулись с разведки.—?Отдыхайте. Набирайтесь сил. Аяме за Вами присмотрит. Завтра мы уже выдвигаемся.—?Постой,?— неожиданно остановила его Принцесса.—?Да? —?Хак взглянул на неё, на вскинутый во внезапном порыве лик, что придал чуть силы её голосу и даже красок, пусть болезненных и блеклых. Однако этот порыв также быстро угас, как и недавняя нежность, и он снова уставился в алую, взъерошенную макушку.—?А… заколка… Заколка… не у тебя? Которая была на мне… —?шепотом, явно придавая усилия и возможно стыдясь этого вопроса, спросила она.Принцесса произнесла это настолько тихо, что обычному человеку пришлось сильно сблизиться бы с ней, дабы понять её. Но Хак не был обычным. Он смог разобрать и так.—?Увы, нет,?— не медля, ответил он. —?Скорей всего, Вы потеряли её при побеге.Казалось, Принцесса стала меньше, чем была, съёжилась и потускнела глубже, неотвратимее.—?Скорей всего,?— эхом повторила она.***Не хотелось Принцессу оставлять ни на мгновение, но нужно было обсудить всё с братьями, что вернулись из деревеньки по ту сторону гор, где беглецов ожидали лошади и провизия. Оттуда, петляя и избегая крупных городов и людных дорог, пару раз сменив лошадей, Хак с Принцессой и братьями и сестрой планировал добраться до Авы, портового города, располагавшийся на северо-востоке Клана Земли. К обговоренному сроку, их там должен будет дожидаться корабль, на котором они уплывут в Кай, где останутся до скончания дней. По крайней мере, так планировалось, ибо были возможности, которые Хак тщательно взращивал в течение нескольких лет. Но также у него был и запасной план, если что-то пойдёт не так, и?— главное! —?деньги. А если и их не хватит, то есть ещё эта вещь, которую можно будет продать за круглую сумму. Спасибо Су-Вону.Хак, выслушав новости от братьев, искренне поблагодарил их. Те лишь добродушно усмехнулись. Задержал взгляд на их лицах… А ведь когда-то эти парни взирали на него совершенно иначе. Без обожания на грани благоговения, а со страхом. И если бы не знакомство с Су-Воном, так бы всё и осталось. У него не было бы столь преданных до самозабвения помощников, и, кто знает, был бы Хак жив сейчас.Громовой Зверь, напоследок кивнув братьям, развернулся и пошёл обратно к Принцессе и Аяме.Здесь надо отдать ещё одно должное Су-Вону. Зверь многому научился у Принца. В том числе и способности находить нужных и полезных людей, умело играя на струнах их душ. Правда, Хак так и не превзошёл своего невольного учителя в этом, хотя в своё время к этому стремился. Блистательный лорд в состоянии очаровать сотни, а может даже и тысячи, а Хак только десяток-другой. Но в его деле этого было достаточно, и он смирился с тем, что в чём-то Су-Вона ему никогда не превзойти. Ещё десять лет назад признание в этом вызывало бы в нём состояние близкое к отчаянию, однако сейчас Хак ощущал лишь одно всеобъемлющее ликование. Ибо кое в чём он Су-Вона всё же превзошёл. И доказательство этого: Принцесса видела своими глазами, как идеальный кузен собственноручно заколол её отца. И эта Принцесса?— сломленная, угасшая, но готовая к возрождению?— в его недостойных руках. И, чтобы в дальнейшем не предпринял Су-Вон, ему её не вернуть: она сама не захочет к нему возвращаться. Её сердце разбилось, а её любовь к нему угасла, оставив лишь пепел возможной ненависти.Можно только представить… каким же он себя дураком ощущал. И как же это сладостно.