1 часть (1/1)

Знаете, когда-то давно, и когда я говорю давно?— это не лет пять-семь назад, а и правда очень давно, я, будучи весьма мечтательной и, может даже по детски наивной, грезила окунуться в мир нравившихся мне книг, игр и фильмов. Пережить с героями все те эмоции, что я переживала, во время прочтения или просмотра хотелось стать той, кого полюбит тот или иной герой. Но таким мечтам приходит конец, когда… А хотя давайте по порядку, не знаю как у вас, а у меня времени с избытком.Я родилась в обычной семье, стабильного среднего достатка, хотя на тот момент в шальные девяностые и начала двух тысячных сложно назвать семью стабильной, когда порой деньги не платили по полгода, а кушать хочется всегда. В семье я была вторым ребенком, но у своих родителей я была первым ребенком, что родился у них после, того как они поженились.Семья у меня была можно сказать большая, хоть и большинство моих родных были мне двоюродными и троюродными. В общем, дальний червяк на огороде. Родных братьев и сестер у меня не было. Мама с Папой, несмотря на всю пылкую любовь с самого их начала отношений, разошлись как в море корабли, когда мне стукнуло шесть, хотя тогда я не понимала, почему мама и папа больше не вместе и нам нужно уехать куда-то. Но со временем я поняла маму, и в свои двенадцать горела желанием дать отцу по морде за его свинство по отношению ко мне и его родителям, да только вот жаль не вышла ни ростом, ни комплекцией тела, и бойцом даже в малой весовой категории мне не стать.Жили мы не бедно, но и не богато, одевались хорошо, но и не в бредовые вещи, я училась по мере своих возможностей и, что уж скрывать, трояки в моем дневнике были, так же часто, как и пятерки с четверками. Закончив девять классов я поступила в техникум на ?Рекламное дело?, а после того, как закончила его, пошла работать, чтобы оплачивать квартиру, и одеваться самолично, а не трогать маму своими просьбами, мне ведь уже было девятнадцать.Поступив на выбранный профиль в Педагогическом университете, в свои двадцать с половиной я с предвкушением ждала того дня, когда получу на руки корочку и пойду по стопам своей второй бабушки, стану учителем для второй и третей ступени школьного образования. Буду мучать умы школьников пестиками и тычинками, инфузориями и строением клетки. Но у судьбы свои закидоны.Я никогда не отличалась от своих одногруппников большой страстью к клубам или же ночным похождениям по злачным местам нашего большого города, я даже на Нон-стоп в кино не ходила! Да, я знаю, я была скучной в плане развлечений. Но я не была совсем уж серым чулком, и внешность у меня была красивой, судя по тому, сто мне говорила мама… Хотя что тут было красивого? Обычные, чуть ниже плеч, русые волосы, которые часто были завязаны в хвост, овальной формы лицо, пухлые губы, нос картошкой, и спрятанные за тонкой оправой очков голубые глаза, в обрамлении длинных, как у коровы, ресниц. И я более чем уверена, что столкнувшись со мной в толпе, вы бы тут же забыли мое лицо, стоило бы вам отвернуться и отправиться дальше по своим делам.Я любила книги, фильмы и, что уж говорить, игры! Я так же была рада любой возможности, пойти погулять по набережной или же в наш заповедник, что расположился вблизи города.Я помню как сейчас, тот день когда моя размеренная жизнь состоящая из работы, прогулки с собакой и вечеров с кружкой горячего чая на балконе, возле открытого окна, закончилась. В тот день, в середине Ноября, я спешила на автобус, чтобы съездить в университет за вызываемыми для нашей группы заочной формы обучения. В нашем районе было, по большей части, всегда спокойно, хотя и случались, наверное, как и везде, несчастные случаи, но в этот день, похоже, именно на мою долю выпало это несчастье.Заворачивая за угол дома, я лишь успела испугано вздрогнуть, когда прямо передо мной выскочил небритый, явно после хорошей попойки, мужчина, а после по телу прошла волна боли, а мужчина выхватив у меня из вдруг ослабевших рук сумку и кинулся бежать. Не понимая, что происходит, я, как в замедленной съемке, опустила голову вниз, смотря на то, как на темно-синем, пальто проступает багрового-красное пятно, ноги резко подкосились и я, не удержавшись, рухнула сначала на колени, а после на землю, в голове поселился туман, в горле застыл липкий, с примесью метала, страх, на глазах выступили слезы. Сжав руки на том месте, где все горело огнем, я позвала на помощь, не узнавая свой голос: он срывался. Слезы, что текли по лицу, не давали видеть улицу, по которой я вот уже столько лет ходила.В голове появилась единственная мысль о том, что вот это мой конец, что сейчас мало кто подойдет к лежащей на земле девушке, не решив, что она пьяна или же что-то приняла. В наше время всем будет легче обойти и сделать вид, что ничего не произошло. Стало страшно… что станет с мамой? Она ведь останется одна, у нее кроме меня была только ее сестра, но каково ей будет? Родители не должны хоронить своих детей, это не правильно. Рядом послышались голоса и шаги по гравийной дорожке, что шла возле дома. Открыв глаза, хотя я и не помнила, что бы закрывала их, я увидела только ноги, обутые в армейские ботинки, и крик двух мужских голосов, потонувших в оглушающем шуме, что стоял в ушах, и тьма, что окутала все вокруг, поглотила меня.***Очнулась я так, как будто вынырнула из-под толщи воды, на мне не было одежды, я была в не пойми какой комнате и отовсюду тянуло стылым холодом, первой страшной мыслью было то, что я в морге! Но зарождающаяся истерика тут же была прервана заливистым мужским голосом; от смущения и страха, что тут я не одна, и при этом при всем в чем мать родила, я хотела провалиться сквозь землю.—?Очнулась, наконец, я-то уж думал, что пустую оболочку вытащил!?—?в голосе, что звучал отовсюду, слышалось ехидство, а я от страха, непонимания и смущения не поднимала головы, и не выходила из положения эмбриона, которое приняла чтобы спрятать наготу хоть как-то.—?Эй! Говорить-то можешь? Или я опять не на том я зыке говорю??— послышалось сомнение, и, прокашлявшись, он заговорил снова. —?Me entiendes*? Signora, non essere scortese*? —?подняв голову, я осмотрелась. Комната была все так же пуста: голые серые каменные стены, такой же пол, но говорящего я так и не увидела, но он был здесь, я слышала его всюду, эхо его голоса было почти осязаемым.—?Я не знаю этих языков,?— чуть слышно проговорила я. Горло саднило так, будто я кричала сутки напролет. Когда я закончила говорить, я прижала руки к груди, когда ее обожгло огнем от приступа удушающего кашля, от которого на глазах проступили слезы.—?Так ты из снежных? Голос говорящего поглотил шум от тяжелого дыхания, кашель все не прекращался, а голову словно взяли в тиски, и с каждой секундой сделать вздох становилось все труднее… как вдруг в одно мгновение все прекратилось и по всему телу разлилось тепло, а на плечи опустились грубые мужские руки, вместе со странной цветастой тканью.—?О, как тебя скрючило,?— смешок и язвительность из голос, а что теперь раздавался сбоку от меня, никуда не делся. Повернув голову, со слезящимися глазами, в ту сторону, откуда я слышала голос, я замерла: на меня смотрел (смотрело, если можно так сказать) безликое существо, ни глаз, ни носа, даже рта, чтобы говорить, не было. Откуда-то из глубины разума или души поднялся первобытный страх, в голове орало на подобие сигнализации у пожарной машины, тревога, то, что было передо мной, внушало ужас. Нет, даже не так… УЖАС!Отпрянув от этого, я, позабыв об наготе, вскочила на ноги, что дрожали как у новорожденного олененка, и кинулась к ближайшей стене, словно пытаясь слиться с ней, или дай бог пройти сквозь нее, если вдруг получиться.—?Ой, ой, какие мы чувствительные,?— с сарказмом в голосе проговорило оно. Это существо моментально оказалось возле меня, не успев я этого даже понять.—?Не трясись, я не для того игрушку себе выдернул из сестрицыных лап, чтобы так быстро тебя потерять, —?и, взяв в руки локон моих волос, намотал его на палец. От мерзости этого заявления меня чуть ли не стошнило. Проглотив желчь, что поднималась из желудка, я отвернулась от него, выдавив из себя только лишь…—?Я не понимаю,?— на это существо лишь рассмеялось. И, отпустив локон волос, отошло от меня.—?А тебе, в принципе, и не надо этого делать,—?он развел руки в стороны и наклонив голову в бок, начиная мерить комнату шагами, не далеко отходя от того места, где я просто приросла всем телом.—?Тебе лишь стоит знать, что мне стало скучно, и ты здесь, чтобы развлечь меня. За последние восемьсот лет не происходило ничего интересного. Ну так… —?и, помахав кистью руки, словно веером, он, с наигранной скукой в голосе, произнес. —?Первая мировая, потом вторая, ничего интересного, эти события прошли от меня в дали, это развлечения для моего отца и сестры, хотя там было и кое-что для меня, но это не было так феерично!—?О ты наверное не понимаешь, о чем это я, ну конечно, ты ведь из снежных, хотя они всегда были ближе к нам, ведь вы верили в нас всю свою жизнь, даже мелких посыльных матери в дом зазывали! —?существо повернулось ко мне и стало вновь медленно подходить.—?Главное, прими как факт, что ты теперь моя…***Вот после этого я и узнала, что в своем мире я умерла, что было крайне неприятно. Я провела два дня рыдая в комнате, что мне выделил это древний, как сами звезды, бог озорства, веселья, скорби и судьбы. Существо, окрестившего себя Первородным, был на голову больным, скажу вам честно: он первые пару дней дал мне прийти в себя, а после со словами ?развлекайся? пинком, в прямом смысле этого слова, выкинул меня в другой мир! Как я поняла, после таких трех-четырех путешествий, ему нравилось смотреть на то, как увиденная им судьба сменится у него на глазах, а порой даже ставил палки в колеса мне и жившим в том мире людям, да так, чтобы жизнь медом не казалась. С его подачи я в двух случаях умерла!!! Знаете, умирать мне и в первый раз не понравилось, во второй тем более, особенно учитывая то, что меня растерзал голодный Волк в этой долбанной кровавой красной шапочке!У этого существа был забавный вкус: он соединял несоединяемое, и даже брал известные мне произведения, которые, оказывается, существовали в своем потоке жизни, который был отделен от других завесой тайны, которую держала сила Отца этого Первородного, но порой бывали щели, замочные скважины, в которые порой заглядывали люди.Вот вам в голову приходило соединить Гарри Поттера и Варкрафт? Нет? А вот этому сумасшедшему?— да! Я думала, что поседею там быстрее, чем состарюсь, хотя пытались меня убить всего-то каких-то сорок раз, и да, я считала! Но я дожила до сорока пяти лет и даже успела выйти замуж, только… супруг помер раньше, чем у нас появился хоть какой-нибудь ребенок. Но я не жалуюсь, я не думаю, что была готова к детям!—?А, вот ты где!?— за спиной раздался все тот же эхоподобный голос, заставивший меня поперхнуться чаем, который я только что налила. Вытирая тыльной стороной ладони губы, я повернулась к прыгавшему на одном месте, и явно находящемся в приподнятом настроении, богу.—?Я так понимаю, ты опять меня посылаешь куда-то?Бог, все так же радостно подпрыгивая, подошел ко мне.—?И не просто посылаю, и даю тебе в руки что-то поистине удивительное,?— и разразился смехом напоминающий безумный. —?О, это будет так восхитительно, я прям вижу как эти крестовики кипят гневом, ах, сестра моя просто гений!Смотря на безумно бормочущего в пустоту бога, я лишь удрученно выдохнула. Вот уже скоро семьсот лет я с этим ублюдком, и все никак не пойму, а за что это мне?! Да, я, может быть, и врала маме, что в школе, и при том прогуливала, но не часто же! Да, я говорила, что не ем вредную еду, и ела, но блин, кто этим не грешил?—?Пора, пора,?— напевая на манер песенки, он тут же повернулся ко мне и схватив за руку, сжал ее довольно ощутимо, и заговорил. —?Цвет глаз небесно-голубой, и цвет волос песчано-золотой, открыв свой взор богам стремит, и говорить от имени спешит, услышав глас дитя при свете золотом, богов дарованной судьбой, защиту и спокойствия неся, свой долг исполнить для других, своей же жизни не щадив…