Freedom (1/1)

Если выйти из дома и пойти по разбитой земляной дороге?— а ведет она только в одном направлении?— и идти далеко-далеко, пока не начнет сводить мышцы ног или голову не напечет нещадно палящее солнце, идти можно бесконечно долго. И даже когда двухэтажное деревянное строение дома останется позади, превратится в черную точку, а потом и вовсе растворится в ясном небе, вокруг не увидишь ничего. Вокруг будет только бескрайняя степь и беспощадное солнце.Соню надолго не хватило. Она прошла километров пять и нашла лишь остатки того, что когда-то было забором,?— одинокие столбики в океане песка и почти сгнившую деревянную табличку на накрененном от частых бурь столбе, но все еще держащемся, словно пустил корни глубоко-глубоко в песок.?Хаузхоуп?,?— прочитала тогда Соня резные буквы и усмехнулась с горькой иронией. А потом вернулась в дом и упала на кровать, потому что в глазах потемнело. Всю ночь ее тошнило и лихорадило, а Бренда сидела у ее кровати в маленькой душной комнате на втором этаже с мокрой тряпкой в руках.С тех пор Соня так далеко от дома не уходит. А Бренда не смотрит на нее с презрением, как остальные. В глазах её жалость. Ей богу, лучше бы презирала.Ранчо так не похоже на особняк Дженсона. Здесь нет больших зеркал, а ковры давно выцвели и поблекли. Мебель старая, кровать жесткая, а от жары не спасают даже открытые окна. Дом Бренды?— полная противоположность тому, что окружало Соню раньше.И здесь в ее комнату никогда больше не постучится Дженсон, чтобы отвести к очередному клиенту. Дряхлые руки больше не дотронутся до нее. Больше никогда, никогда не будет всех этих мерзостей…Первый месяц Соня просыпалась посреди ночи, чтобы убедиться?— это не сон. Она в безопасности. Ей снились клиенты Дженсона, холодные прикосновения шершавых губ, грубые руки, шарящие по молодому телу. После таких встреч Соня запиралась в ванной, потому что ее выворачивало наизнанку.Соня даже представить себе не может, где она находится и насколько далеко это от Детройта. Они ехали сюда почти три недели, сменили пять машин. Они?— это Ньют, Томас и Минхо. И она, Соня.Когда они добрались до ранчо, была глубокая ночь, но все обитатели вышли встретить поздних гостей. Ребят ждали?— это Соня поняла по глазам, что смотрели на них. Ее появление стало сюрпризом не из приятных. Соня осталась на ранчо, только потому что Ньют попросил. Он заперся в кабинете с хозяином дома и долго о чем-то спорил. Их голоса доносились с кухни, где девушки в три пары рук накрывали на стол. Ужин был скудный, но по сравнению с редкими перекусами в пути из Детройта картофель казался таким вкусным, а пресное мясо было лучшим, что ела Соня за последние две недели.Девушки ни о чем не расспрашивали повстанцев, на нее косились с подозрением?— сразу поняли, откуда она. Старая одежда не могла скрыть холеных рук и лица, почти не тронутого солнцем. Соня не такая, как эти девушки. Она не голодала, не дралась за кусок хлеба и не работала на соевом поле целыми днями под ярким солнцем.—?Будешь жить у Хорхе,?— бросил ей Ньют, появившись на пороге кухни. —?И делать все, что он велит, если не хочешь вернуться обратно.Соня возвращаться обратно не хотела; она кивнула, внезапно лишившись способности говорить, но Ньют уже не видел этого. Он вышел в коридор, а темноволосая девушка?— теперь Соня знает, что ее зовут Харриет, и она влюблена?— бросилась за ним.Соне потребовалось время, чтобы привыкнуть к ранчо и его обитателям. Такой странной компании она еще не видела. Впрочем, что могла увидеть в особняке Дженсона…Две девушки, Харриет и Тереза, всегда держатся вместе. Бренду они слушают беспрекословно, но в свой маленький круг не пускают. Сама Бренда с короткой стрижкой и одеждой, которая ей явно велика, самая настоящая пацанка. После идиотской затеи Сони с ?прогулкой? Бренда стала брать её с собой и научила работать в поле. С тех пор каждое утро Соня поднимается с первыми лучами солнца, наспех завтракает водой и куском булки и идет вместе с Брендой.От скудной еды ее тело лишилось холеного лоска и своих округлостей, но окрепло от постоянных нагрузок, а ладони покрылись мозолями, но какое это имеет значение?.. Соня теперь свободна. И до сих пор жива.Владелец ранчо пугает Соню. Его глаза смотрят на нее пронзительно и оценивающе. Так, словно Хорхе приценивается, какую выгоду может от нее получить. Иногда Соне кажется, что Хорхе раздумывает, а не вернуть ли ее Дженсону за соответствующую плату.Как-то, когда Ньют и его люди очередной раз вернулись на ранчо, Соня поделилась с ним своими мыслями. И тут же пожалела об этом.Лицо Ньюта в ярости исказилось; Соне показалось, что он ее сейчас ударит, но ничего такого не произошло.—?Хорхе дал тебе крышу над головой, будь хоть каплю благодарна! —?бросил Ньют и ушел прочь. Это был их единственный разговор после побега от Дженсона.Когда приезжают повстанцы, на ранчо праздник. Они привозят новости, все чаще хорошие, и обитатели ?Хаузхоуп? в такие вечера едины как никогда. Все собираются в столовой и при тусклом свете керосиновой лампы слушают Ньюта, Томаса и Минхо. Соню никто не звал на эти вечера, но когда однажды она появилась на пороге, чтобы тоже послушать, никто и не прогнал.Ньют и ребята приезжают всегда в конце месяца. Так Соня считает свое время на ранчо?— уже целых пять. Ньют не говорит с ней, даже не замечает ее присутствия, как и все остальные, кроме Бренды. Кто она такая, чтобы замечать…Соне нравится запах земли и бобов?— так пахнет жизнь. Иногда, устав, Соня может лечь на раскаленную землю между рядами, закрыть глаза и слушать тишину. Соня привыкла к жизни здесь. К угрюмому образу Хорхе, к щебетанию девушек, даже к работе в поле.Утром Хорхе увез урожай, чтобы обменять на мясо и хлеб, значит, вернется через две недели. Тереза и Харриет решили устроить большую стирку. Наполнили водой старую ванную на заднем дворе и стянули туда все, что можно. Сейчас они справятся сами, а позже Бренда и Соня присоединятся к ним.Бренда занята подсчетом запасов продовольствия?— нужно все распределить так, чтобы хватило до возвращения Хорхе. На самом деле Бренда так скрывает волнение. Каждое утро, когда Хорхе уезжает в город, она прячется ото всех в кладовой и занимает себя подсчетами. Соня знает, что Хорхе Бренде не отец и вообще не родственник, но эти двое заботятся друг о друге в своеобразной манере.Соне нужно возвращаться в дом и заняться обедом, но она вдруг слышит вдалеке гул мотора. Кто-то едет к ранчо. Соня слишком привыкла к ощущению безопасности и без раздумий идет к дороге. Страх застает её на полпути, но впереди виднеется белое пятно?— глаза Сони складывают его в картинку, только когда расстояние между ними сокращается.Тем временем тучи на небе сгущаются, а ветер приносит долгожданную прохладу, и первые капли дождя орошают землю.По дороге идет Ньют. Ветер треплет русые волосы, а расстегнутая рубашка порядком намокла, впрочем, как и ее, Сони, футболка.—?Надо же, сама Соня встречает меня… —?при виде рыжеволосой Ньют усмехается. Он отмечает серые разводы на ее футболке и остатки земли на коленках?— видать, девочка работала.—?Знала бы, что это ты, не пошла бы. —?Усмешка у мужчины едкая, взгляд колючий, и Соня защищается.—?А кого ты ждала? Неужто Дженсона?Это не просто насмешка. Это удар ниже пояса. Он, как никто, знает об этом! А Ньют усмехается еще шире, глядя на ее лицо, вытянувшееся в немом возмущении. Этого Соня стерпеть не может. Выплескивая ругательства?— научилась у Хорхе?— бросается на него, занося руку, но Ньют легко перехватывает ее и держит, как пушинку.—?Дженсон мертв.—?Что? —?До Сони доходит не сразу. Вместе с осознанием его слов приходит еще одно: внезапно Соня замечает, что Ньют не просто удерживает ее, а прижимает к себе. —?Пусти! —?шипит она разъяренной кошкой, и Ньют разжимает руки так неожиданно, что Соня едва не теряет равновесие.С первыми раскатами грома воспоминания оживают в ее памяти. Руки Ньюта, творившие с ней нечто невообразимое… Столкнувшись взглядом с ним, Соня отворачивается и идет прочь. Ей померещилось, что он вспомнил то же самое.Её догоняет шум мотора и звонкий голос Минхо: ?Починили!?Другой голос?— Соня его не помнит, но догадывается, что это Томас,?— зовет ее сесть в машину, но она упрямо идет вперед, и ребята обгоняют ее.В дом Соня возвращается, промокнув до нитки. С кухни доносятся веселые голоса ребят, но она проходит мимо. Поднимается в свою комнату, на ходу стягивая мокрую одежду, встает под душ.Соня злится. На Ньюта за его насмешки, на себя?— за предательски позорную реакцию, на весь мир…Вода совсем не помогает Соне, а с улицы доносятся раскаты грома?— пугающе громкие, так похожие на взрывы.Несмотря на слабый поток воды, Соня, поглощенная своими мыслями, не слышит, как совсем рядом раздаются шаги?— легкие, едва различимые.Ладони, что опускаются на ее плечи, широкие и холодные от воды. Спускаются ниже по ее рукам, пальцы обводят плавные линии, словно мастерство искусного скульптора.Убирают мокрые пряди на одно плечо и касаются лопаток. Соня замирает, не в силах пошевелиться. Тело больше не принадлежит ей. Оно слушается этих рук, что скользят дальше, оставив плечи. Ласкают упругие груди и поглаживают напряженные соски.Вода больше не кажется прохладной. Спиной Соня прислоняется к мускулистому торсу, ощущая слабость в ногах и напряжение внизу живота. Не узнать эти прикосновения просто невозможно…Она должна обернуться и положить этому конец. Но Соня не в силах ему сопротивляться…Ей хорошо. Впервые за несколько недель ей действительно хорошо. Она расслаблена и опьянена ощущением сладкой истомы. Мужская ладонь спускается ниже, гладит живот, останавливается у нежных бедер и соскальзывает еще ниже, касаясь самого чувственного и сокровенного.Ноги не слушаются её, она хватается за другую руку, несомненно, Ньюта, придерживающую и не позволяющую упасть.Он играет с ней. Ласки нарочно медленны, а прикосновения губ к ее шее ещё больше сводят с ума. Соня выгибает спину, тая в сильных руках. С ее губ срываются стоны?— именно то, чего он добивался. Эти звуки кажутся ей чужими.Соня хочет большего. Ощутить его в себе, увидеть его глаза. Но в этой игре правила устанавливает он. Стоны становятся громче, ощущения еще острее, когда он, наконец, поворачивает ее лицом к себе резким и порывистым жестом. Похоть, жгучее желание. Соне нравится видеть это выражение в его глазах.—?Ньют… —?выдыхает Соня, а он подхватывает ее, подталкивая к стене душевой кабины. Ее ноги крепко обвили его бедра, руки вцепились в мужские плечи.Резким толчком он входит в нее, срывая с девичьих губ стон наслаждения. Ньют придерживает ее за затылок, за спину, а Соня так сильно впивается ногтями в его мускулистую спину, что точно останутся следы.Его движения быстрее, резче, а ее стоны все громче. Сквозь них Соня слышит своё собственное имя.Ее губы пересохли, прерывистое дыхание вырывается из груди, но то, что творится с ней сейчас, нельзя и сравнить с состоянием Ньюта. Его глаза горят, и темное пламя в них обжигает, когда она, потянувшись вперед, касается его губ. Темп нарастает, скорость все больше, температура выше, чем в аду. Несколько толчков, и Ньют кончает, с глухим рыком произнося ее имя. Соня?— в унисон с ним. Ее тело содрогается от волны эйфории.Соня себя не ощущает. Словно это не она сейчас была с Ньютом, а кто-то другой. Сердце так бешено колотится, что готово выпрыгнуть из груди. Кровь кипит, бежит по венам, раскаты грома врезаются в сознание.Когда Соня просыпается утром, ничего не напоминает о вчерашней грозе и о присутствии Ньюта в доме. Нет ни его, ни машины, ни ребят?— они уже уехали.Соня собирается, завтракает вместе с Брендой, та делится результатом подсчетов продовольствия. В кладовой осталось немного муки и овощей, но ребята привезли из города мясо, так что до возвращения Хорхе проблем с едой не будет.После завтрака Соня и Бренда присоединяются к Терезе и Харриет в поле. Харриет снова мечтательно пересказывает вечерний разговор с Ньютом о скорой победе повстанцев.Соня выкапывает старые растения, снова и снова вдавливает лопату в неподатливую землю?— скоро на их месте зацветет новая жизнь.Землей пахнет свобода.Она больше не ?девочка Дженсона?.Похоже, теперь она девочка Ньюта.