Глава 5 (1/1)

Изнывающая от летнего зноя улица пуста, будний день?— люди заняты работой и повседневными делами. Пахнет раскаленным асфальтом и смолой, воздух над дорожным покрытием словно ?плавится? и ?плывет?. Кажется, что стены домов, тротуары, столбы пышут жаром, впитанным от знойного солнца. Нет ни ветерка?— листья на редких деревьев не колышутся.Ужасно хочется пить, во рту пересохло так, что даже сглотнуть слюну не получается. Жажда покалывает горло тонкими иголками.Передыхаю, устало прислонившись к ржавой, нагретой ограде дома тридцать семь. На калитке все ещё висит небольшой замок. Кажется, что с того момента, когда мы с Алексом бывали в этом доме, собирали вещи для побега, прошла вечность. На самом деле минула неделя.Отдышавшись, оглядываюсь по сторонам. Убедившись, что улица пуста, я перелезаю через забор, и следую к дому по заросшей густой травой тропинке. Дом заколочен, но мне без труда удаётся отыскать оконный проем на первом этаже, в котором можно отодвинуть доску.Двигая доску, замечаю на ней тёмные пятна. Кровь?Забравшись внутрь дома, оглядываюсь по сторонам в поиске пятен, но, поначалу, вижу лишь следы гари на стенах и потолке. Вскоре я замечаю прерывистые красные линии?— засохшую кровь.В помещении темно и прохладно, толстые стены колониальной постройки защищают от палящего солнца. Но после улицы разгоряченное тело мерзнет, а вид следов леденит душу. Жив ли Алекс? Обняв себя за плечи, стараясь ступать как можно тише, прохожу в следующую комнату, любимую Алексом. Комнату, в которой мы когда-то танцевали. Она пуста. Как же хочется пить!Развернувшись в сторону выхода, замираю?— в углу, за дверью, опираясь о стену, стоит Алекс, на бледном лице выделяются тёмные губы и светлые глаза в обрамлении пушистых ресниц, в его опущенных руках зажат пистолет. Волосы Алекса спутаны, футболка темна от пятен, правая штанина закатана, и на ней виднеется нечто, вроде повязки.—?Что ты здесь делаешь? —?тяжело произносит он.Что? Это не тот вопрос, который я ожидала от него услышать. Но правда, что я здесь делаю?—?Хочу помочь тебе,?— говорить больно, в горле першит. —?Я знаю, что произошло.—?Это небезопасно, если они узнают, тебя закроют в Крипту.—?Ты не думал о безопасности, когда спасал меня на вечеринке,?— снова пытаюсь сглотнуть, но сухое горло мешает это сделать.—?Хочешь пить?—?Да.Алекс кидает мне маленькую полупустую бутылку с водой. Я жадно припадаю к горлышку, наслаждаясь ощущением. Вода тёплая и пресная, но каждый глоток оживляет и даёт силы, никогда не пила ничего вкуснее. Вспомнив о том, что бутылка была полупуста, заставляю себя оторваться. Алексу тоже нужна вода.—?Я хочу помочь тебе.Прихрамывая, Алекс преодолевает разделяющее нас расстояние. Он смотрит на меня долгим взглядом, а потом протягивает руку, словно хочет дотронуться до моего лица. От неожиданности я замираю, будто со стороны наблюдая за тем, как Алекс касается щеки. Его янтарные глаза наполнены грустью.Опомнившись, отшатываюсь от Алекса, он усмехается и убирает руку.—?Ты ранен?—?Так, ногу чуть зацепило,?— он отвечает так, словно произошло нечто обыденное, его лицо искажается от боли, когда он припадает на больную ногу.—?Тебе нужна помощь! Ты говорил, что в городе есть союзники заразных…При слове ?заразных? Алекс снова морщится, словно съел что-то горькое. Это заставляет меня замолчать. Ему неприятно?—?То есть ваши сою…—?Не надо! —?резко перебивает он.—?Что?—?Не надо делать вид, что ты хорошо относишься к ?заразным?. Просто перестань пытаться быть для всех хорошей, Лина. Будь собой,?— он смотрит мне в глаза, а я вижу, что между его бровей пролегла складка, а во взгляде читается горечь.Почему горечь, а не обида или злость? Я ведь задела его словами, это видно.—?Просто скажи, как помочь тебе.—?Ты можешь привести сюда одного человека?***Час спустя я снова стою на знойной улице перед высоким серым зданием, в окружении таких же домов. Здесь живут работники АБД, и сюда Алекс отправил меня в поиске помощи.Набрав в легкие побольше воздуха, стучу в непримечательную дверь под номером 1237. Кажется, что стук получился очень тихим, и по ту сторону двери его не услышат, но когда я вновь заношу руку для удара, дверь распахивается. Рука замирает, так же как и я.На пороге стоит Альфред Диггенс?— тот человек, который допрашивал меня сразу после операции. На какой-то миг его лицо вытягивается, а брови поднимаются вверх, но он быстро берет себя в руки, и через мгновение на его полном лице снова отражается спокойствие и невозмутимость.—?Чем обязан, мисс Хэлоуэй? У вас есть какая-то информация?Что же делать? Алекс ведь не мог ошибиться? Смотрю на помятый клочок бумаги в руке, все верно?— дом 1237. Прочистив горло, поднимаю взгляд на Диггенса, который все еще ждет ответа.—?Я являюсь волонтером группы по защите животных, не хотите ли вы сделать пожертвование? —?скороговоркой произношу заученный пароль.На этот раз Диггенс даже не меняется в лице, словно он ждал чего-то подобного:—?Входите в дом.Когда дверь за моей спиной закрывается, с лица Альфреда исчезает маска спокойствия и невозмутимости.—?Где Алекс? Что с ним? —?он нависает надо мной.—?Он ранен и послал сюда за помощью,?— я замолкаю, не решаясь продолжить. Что, если этот человек, враг? Он ведь работает на АБД.—?Лина! Сейчас не время для ненужного героизма,?— словно прочитав мои мысли, раздраженно произносит Диггенс. —?Адрес?—?Тридцать седьмой дом по Брукс-стрит.Альфред хмурится, прикладывая палец к губам, потом смотрит на меня. Откуда-то сверху раздаются тяжёлые шаги, а затем раздаётся женский голос:—?Кто пришёл?—?Это волонтер из организации по защите животных, можешь не спускаться! —?Диггенс лжет легко и свободно. —?Вот что, мы поможем вашей организации едой и лекарствами для животных, больше ничего сделать не можем,?— он обращается ко мне, глазами указывая в сторону лестницы, сообщая, что нас все ещё могут подслушивать.—?Хорошо, спасибо, мы будем ждать вас в офисе,?— ложь даётся на удивление легко, словно амор делириа невроза все ещё течёт в моих венах.—?До встречи! —?Альфред достаёт из нижнего ящика шкафа, что стоит в холле, пакет и протягивает его мне.—?Спасибо за помощь! До свидания,?— я принимаю пакет и выхожу из дома.***На пылающий город опускается ночная тень, жаркий день превращается в тёплый вечер. Брукс-стрит приходит в движение?— люди спешат домой, изредка даже проезжают машины, шум которых каждый раз заставляет меня нервничать. Помимо редких горожан, автомобили есть лишь у полиции, скорой помощи и… представителей АБД.Диггенс приходил несколькими часами ранее, он принёс ещё продуктов и воды, перебинтовал Алексу ногу. По словам Альфреда, ранение было удачным?— артерии не задеты, пуля прошла навылет. Однако, Алексу нужен уход, который невозможно обеспечить, пока он находится в Портленде. Значит, его нужно переправить в Дикую местность. Как же это странно?— человек, который ранен, может рассчитывать лишь на помощь заразных, проживающих в первобытных условиях, а государство, признанное заботиться о гражданах, напротив, угрожает ему.Умом я понимаю, что Алекс заразный, и что такие как он несут угрозу благополучию общества. Но внутренний голос шепчет, что Алекс прежде всего человек, и он имеет такие же права, что и остальные.Сегодня Ханна отпросила меня у Тидлов, и я могу побыть в доме тридцать семь подольше. Но кто будет здесь завтра? Диггенс просил не доверять никому, кроме него, и я понимаю, что он прав. Сам Альфред не может приходить сюда часто?— он должен быть в стороне от подозрений.Алекс еле слышно стонет, вырывая меня из размышлений, он не так давно уснул, но, похоже, боль мешает ему. Я сижу у стены, напротив него, под окном и прислушиваюсь к звукам, доносящимся с улицы. Если днём в доме было прохладно, то к вечеру он нагрелся от солнца, и теперь здесь душно. Окна заколочены, в них изредка попадает легкий ветерок, который хоть немного разряжает плотный жаркий воздух.—?Лина,?— Алекс говорит совсем тихо.В полумраке комнаты виден лишь силуэт его фигуры, укрытый тонким покрывалом.—?Что такое? —?присаживаюсь рядом с ним, благо пол теплый.Мертвенно бледное лицо Алекса озаряет тень улыбки?— уголки губ едва заметно приподнимаются, его глаза лихорадочно блестят.—?Люблю тебя.Слова тупой болью отдаются в груди. Он ждёт, что я отвечу теми же словами. А у меня в горле застрял ком, не позволяющий даже вдохнуть, не то что сказать что-либо.—?Я…—?Не говори,?— Алекс качает головой. —?Ты не должна говорить, если не чувствуешь того же. Моя любовь ни к чему тебя не обязывает,?— он ненадолго замолкает, собираясь с силами. —?Хочу, чтобы ты знала о ней.Почему от его слов глаза щиплет, как от слез? Откуда это чувство вины и сожаления? Я словно жду от Алекса порицания или неодобрения, и чувствую себя как ребенок, разбивший любимую вазу, но вместо наказания получивший конфету. Как он может любить меня, если я только и делаю, что отталкиваю его своими словами и поступками?—?Посмотри на меня,?— ласковый голос окончательно сбивает с толку.Подняв взор, встречаюсь с теплым взглядом Алекса. Его янтарные глаза в полумраке кажутся темно-карими, в них нет ни капли упрека, лишь нежность, безграничная, как море. Алекс дотрагивается до моей щеки, не разрывая зрительного контакта. Кровь резко приливает к щекам, дышать снова становится тяжело.—?Не плачь,?— большим пальцем он утирает влагу с моей щеки.Что? Слезы? Я не заметила, когда начала плакать. Да и с чего бы мне плакать? Ведь все живы, и ранение Алекса не смертельно, Диггенс так сказал. Но, слезы текут против воли, и как назло вместе со слезами появляется насморк, а глаза начинают чесаться. Хлюпая носом, пытаюсь утереть слезы.—?Почему я плачу?Алекс должен знать ответ, ведь он так много знает о том, что мне неведомо. Он понимает больше, чем кто бы то ни было.—?Тело глупое, но честное, голова умная, но лживая,?— в его голосе слышится улыбка.Мне никак не понять Алекса?— он не сердится, когда стоило бы, и он радуется, когда я плачу. Что с ним не так? Или что-то не так со мной?—?Люди научились лгать при помощи слов, но тело не лжет. Ты плачешь, потому что все еще любишь меня, но тебя заставили забыть об этом.—?Нет,?— я отшатываюсь. —?Операция избавляет от делирии.—?Тогда, полагаю, ты не будешь против, если Альфред переправит меня в Дикую местность, и мы с тобой, возможно, никогда не увидимся?Что? В Дикую местность? Почему Диггенс ничего не сказал мне? Конечно, Алексу будет лучше рядом с зар… со своими. Но я ведь имела право знать об этом.Видимо мое лицо выглядит красноречивее слов, потому что Алекс не дожидается ответа:—?Вот видишь. Ты тоже любишь меня, несмотря на операцию. Ее эффект скоро пройдет, я обещаю.Он берет мою ладонь и подносит ее к губам. Я чувствую, как учащается сердцебиение, но оттолкнуть Алекса не в силах. Где-то вдали звучит вой сирены, словно напоминая, что любовь убивает.