часть 7 (1/1)

Конец мая 1888 года, Поместье Тренси... Хрустальный бокал выскользнул из пальцев и зазвенел о плиты пола, рассыпаясь на осколки. Закричав, Алоис поднес ладонь ко губам, сгибаясь пополам от острой боли — рот изнутри точно выжигало адским пламенем. Крепко зажмурившись, мальчик как сквозь подушку слышал испуганные крики, звон оконных стекол, хруст костей и хрипы предсмертной агонии. Замерев, он стоял с закрытыми глазами, выжидая, когда то непонятное, что крушило все вокруг, как в мясорубке, коснется и его. Однако время шло, жгучая боль на языке затихала, становилось тихо и вокруг. Наконец, когда вокруг него восстановилась такая идеальная тишина, что собственное дыхание казалось неимоверно громким, Алоис осторожно приоткрыл глаза. На некогда безукоризненно чистом полу лежали гости. Все они были мертвы, или же хрипло хватали воздух губами в предсмертных муках. Их тела были истерзанны осколками вылетевших из рам окон, раны кровоточили и ясно было, что никто из присутствующих не поднимется более. Опустив взгляд, мальчик увидел у своих ног своего слугу. Фаустус тяжело дышал. Он сидел на коленях, обвивая руками собственную грудную клетку. Сквозь камзол сочилась алая кровь, из горла то и дело вырывался сиплый кашель.— Клод! — громкий крик, вырвавшийся из легких мальчика, сменился горестным стоном. Упав на колени, он дрожащими руками прикоснулся к груди своего дворецкого, там, где на зеленом бархате расплывалось багровое влажное пятно и, всхлипнув, обнял его за плечи, уткнувшись лицом в шею.— Я в полном порядке, господин. — как можно спокойнее отозвался мужчина, но звуки перешли в хрип, и затем в шипение. Убрав одну руку от груди, дворецкий мягко отодвинул от себя юного графа, видимо помятуя о том, как сложно отстирывать кровь с одежды. Глубоко вобрав ртом воздух, дьявол, кряхтя, поднялся и протянул владельцу руку. Молча оглядываясь вокруг себя, мальчик широко раскрытыми глазами расссматривал чужие иссеченные тела, проломленные головы, распахнутые в ужасе рты и неестественно вывернутые руки. Сглотнув подступающий спазм тошноты, он перевел взгляд на своего дворецкого, стискивающего ткань на груди в кулак и тихо прошептал:— Что это было, Клод?— Ничего, господин. — притягивая мальчика к себе, выдохнул слуга, прикладывая ко рту мальчика свою ладонь. Но, вероятно, желаемого результата это действие не возымело, и Клод широко распахнутыми глазами приблизил ладонь к своему лицу. Помедлив, он рывком сдернул перчатку и ошарашенно рассмотрел ее. Непривычно мягкая, непривычно теплая. И без печати. Казалось, что послышался скрежет стиснутых зубов, после чего Фаустус с хрустом сжал кулак.— Что там, Клод? — мальчик обернулся, со страхом заглядывая в застывшее лицо своего слуги. Поначалу тихий, дрожащий голос становился громче, срывался, перерастая в громкий крик, — Не молчи! Это приказ, Клод! Houhe o Taraluna ron de Rotare! Houhe o Taraluna ron de Rotare! Houhe o... — запнувшись, он замер с широко распахнутыми глазами. Формула была произнесена. Печать не реагировала. Кроме того, цвет глаз мужчины остался неизменным.— Видимо, — произнес Фаустус, — Князь не доволен моей службой Вам, Алоис Тренси.Клод обернулся. К нему четким шагом приближались слуги. Брюнет выставил руку вперед:— Стойте. Я все еще ваш хозяин. — все четверо замерли на месте и покорно опустили головы. Закусив губу, мальчик опустил голову. Руки дворецкого все еще лежали на его плечах, убрав их, ребенок шагнул в сторону и поднял на Клода тоскливый потемневший взгляд:— Это я. Я виноват. — медленно вытащив из кармана пузырек, мальчик протянул его на раскрытой ладони. Тонкое стекло все еще звенело, правда,уже не так сильно. В воздухе появился слабый нежный запах, впрочем, быстро исчезнувший в сквозняке из выбитых окон. Мужчина несколько мгновений молча смотрел на сосуд, затем хмыкнул в сторону:— Будь я чуть слабее и... Впрочем, неважно. Полагаю, наш контракт можно считать расторгнутым. Я не буду спрашивать, как этот яд попал в Ваши руки, это предельно ясно.— Себастьян Михаэлис поклялся мне, что это зелье навсегда нас свяжет. -медленно проговорил Алоис, не поднимая взгляда, — Я хотел этого. Хотел привязать тебя так, чтобы сам Князь был бы не в силах разорвать эти нити. — через несколько мгновений мальчик поднял пустые отрешенные глаза и, помедлив, тихо сказал, — Оставайся здесь. Пожалуйста.— Ребенок, отобравший у меня силу, возомнивший себя взрослым, смеет мне указывать, где я должен дождаться своего конца? — переспросил мужчина, протирая треснувшие очки, — Вам не стоит держать меня, граф. У Вас ароматная душа. Скоро на ее запах слетятся другие демоны, желая выслужиться перед Хозяином. Вам не о чем переживать.— Если я смог отобрать у тебя демоническое обличие, значит в моих силах будет и вернуть его. Другого хозяина моей души я не желаю. Есть договор, или нет, она уже и так твоя, Клод. — сжав губы, мальчик развернулся на каблуках и направился к лестнице, на ходу бросив четырем слугам, — Обработайте его раны, подготовьте комнату и не выпускайте его за пределы поместья. И займитесь этим мусором, скоро от него поднимется нестерпимая вонь.Свергнутый демон провожал молодого аристократа безразличным взглядом. Знал ли этот мальчик, какую глупость он сейчас сказал? Неужели он правда надеется...— Прости, Клод, но мне придется...— Не стоит, Ханна. Я сделаю все сам. Принеси самое крепкое вино и нитки с иглами.Блондинка поклонилась и поспешила на кухню. Клод спокойно проследовал в библиотеку, где и переоделся. Рваная рана на груди обильно кровоточила и понадобилось достаточно много времени, чтобы ее зашить. Теперь мужчина стоял перед зеркалом и с горькой иронией всматривался в свое отражение. Да, именно это обличие Алоис подсознательно выбрал для своего дворецкого, именно это лицо и тело ему хотелось видеть."Пока змей совершает величайшее благо для рода людского, паук восседает на челе змея и наблюдает за тем, как Время и Уловка сплетаются в одну паутину. И так свершится История..."

Сидя в кресле, Алоис задумчиво прокручивал в памяти все, что говорил ему его демон. Несомненно, Клод был очень силен. И очень стар. Настолько стар, что, вероятно, был одним из тех, кто падал вслед за Несущим Свет вниз, через Небо, навстречу Тверди. Значило ли это то, что Князь не захочет терять свое верное дитя? Да. Скорее, если то хоть чем-то поможет его демону, Темнейший вынет его душу, вырвет все без остатка, подпитывая заново силы своего паука. Ну, а он, молодой Тренси, немного ускорит ход событий.