Глава 27 (1/1)

Bazzi — Beautiful G.Soul — Where do we go from hereG.Soul — Beautiful goodbyePOV НуриМы шли по еле освещённой улочке. Дождь все продолжал барабанить. Конечно же, разборки граждан и полиции остались далеко позади. До нас даже не доносился и единый звук, кроме как размеренного постукивания капель дождя об асфальт. Было так странно идти по этим знакомым мне улочкам, где я провела не один одинокий вечер за компанию со своей грустью и любовным томлением, и при том знать, что рядом, бок о бок со мной шагает человек, который и стал причиной всех моих терзаний, чувствовать его короткие, случайные прикосновения о плечо, от которых мурашки бегали табуном по всему телу, понимать, что с этого вечера снова что-то щелкнуло в голове и теперь уже невозможно сопротивляться этому наваждению. Мы подходим к дому, в котором я снимаю небольшую студию. Укрываемся за широким выступом здания и не решаемся смотреть друг другу в глаза. Я уже совсем потеряла счет времени, но была уверена, что давно уже за полночь. Вся улица была покрыта шлейфом сонного царства, будто жители города моментально собрались и легли в постель или просто испарились куда-то. А дождь становился все сильнее и сильнее, постепенно переходя в жуткий ливень, а мы и так полностью промокли. Стена из огромных капель тарабанила по асфальту, шумя, вводя в какой-то транс, будто припечатывая сознание, заставляя все ощущения притупиться. Я чувствовала себя так, словно оказалась запертой в одной комнате с Чонином, отчего боковым зрением прекрасно видела, как у него часто-часто поднимается и опускается грудь, я буквально ощущала, как мурашки побежали по его телу, как он тяжело вздохнул и сосредоточил взгляд на мне. Но я боялась... Боялась посмотреть ему в глаза, увидеть ту же бездну чувств, что укутали и меня в свои колючие сети, боялась переступить через свою гордость, но ещё сильнее меня мучил страх перед неизвестным. Я не знала, что нас дальше ждёт... А стоило ли вообще об этом задумываться сейчас? Отдалённо я прекрасно понимала, что между мной и Чонином ничего не может быть, совершенно никакой связи... Но готова ли я была наплевать на все или просто спустить все на тормоза?Каким-то непонятным мне порывом я подняла руку и протянула ее к стене дождя, что тарабанил по коже, будто массажируя. Холодные капельки стали спускаться от плеча вниз до кисти, а там часто постукивая по дорожке под ногами. По телу прошелся приятный холодок, будто бы будоража мое измученное тело еще больше. И все-таки, как же я люблю дождь... Еле освещённая желтыми фонарями улочка вдруг разыгралась тёплыми оттенками, словно все вокруг стало таким уютным, время остановилось, а я все продолжала наблюдать за капельками дождя, что игриво спускались по коже. И в глубине души было такое непривычное чувство... Словно такое уже было со мной... С нами... Но вот когда? Я ничего подобного не помню... В глазах двоится, но я не понимаю, в чем дело. И в голове крутится фраза, произнесённая мной: ?И вот мы снова встретились?. Я уже говорила эту фразу, и говорила я её именно Чонину... Но когда? Это все так непонятно мне, поток новой информации слишком неразборчив, поэтому я моментально отбрасываю его в сторону и снова концентрируюсь на дожде. Я подумаю об этом, но попозже...— Нури... — доносится до меня тихий голос Чонина, и я немного замешкавшись, все-таки поднимаю голову и встречаюсь с его затуманенным взглядом. Он вдыхает поглубже в легкие воздух и растерянно пробегает взглядом по моей вытянутой к капелькам дождя руке, поднимается выше к ключицам и шее и невольно сглатывает, а я смотрю на него, и все тело трясётся от одного лишь его томного взгляда поблескиваешь в ночи глаз. Боже, ну почему он смотрит так на меня? Почему неуверенно покусывает взмокшие губы? Почему он кажется мне таким желанным, что аж волна возбуждения прокатывается по телу?— Я, наверное, пойду, — произношу и сама удивляюсь собственной смелости. Как мне хватило столько силы воли, чтобы проговорить эти слова? Я ведь уже не в состоянии от него уйти, я просто не могу отцепиться от Чонина, словно уже физически мы стали чем-то единым, неким гибридом одного существа. Ненавидела ли я себя за это в тот момент? Не думаю. Вся я, моя сущность, мысли, душа — превратились в нечто, способное только чувствовать, без осмысливания происходящего. Я делала все на интуитивном уровне, поэтому не имела и малейшего понятия о том, правильно ли поступаю или нет.— Вот как... — шепчет Чонин тихо, почти беззвучно, а я все читаю лишь по его влажным от дождя губам. Он обреченно вздыхает, пряча руки в карманах своих шорт, и смотрит вперёд, вдаль, не вглядываясь в пространство. Куда он пойдёт теперь? К себе в гостиницу? Но знает ли он дорогу? Сможет ли сориентироваться в совершенно незнакомом городе, где даже случайных прохожих нет? Потеряется в эту беспокойную ночь, где по улицам прошлась забастовка, а дождь все никак не хочется прекращаться. Хах... Я что, ищу отговорки для него? Оправдания?— Нури, — снова произносит Чонин дрожащим голосом, а я наконец поднимаю взгляд на него, ужасно боясь увидеть в его глазах то же, чем горю и я сама. Сердце затравленно щемит, а дыхание перехватывает, стоит только мне заметить его бегающие по мне затуманенные глаза. Да, я не ошибалась, все именно так, как я и ожидала.И одного взгляда нам хватает, чтобы понять то вожделение, что охватывает с головой, заставляет окунуться в эти чувства во второй раз. Возврата нет. Есть только его подрагивающие губы, сверкающие в ночи глаза, сильные руки, испещрённые венами, длинные пальцы, что хватают меня за талию, моментально приближая к себе. Я вижу теперь только эти его злосчастные родинки на шее, чувствую на коже его горячее дыхание, так контрастирующее с прохладным воздухом вокруг, рефлекторно зарываюсь руками в его волосы и прикрываю глаза, вдыхая поглубже в легкие аромат кожи Чонина. Нет, нестерпимо находиться на такой катастрофической близости и ничего не делать. Поэтому Чонин делает пару шагов вперёд, тем самым припечатывая меня к деревянной колонне позади, и резко опускается, целуя с таким напором, что я даже не ожидаю подобного. Потягивает то нижнюю губу, то верхнюю, сминая, раздражая, покусывая до боли, а я и слова вымолвить против не могу. Ноги дрожат и слабеют, и Чонин, прекрасно почувствовав это, хватает за талию сильнее и властно приподнимает меня. Боже, остановись, умоляю, я же не смогу ничего сделать против тебя...—Чонин... — но парень моментально пользуется моментом и углубляет поцелуй до невозможного. И почему так кружится голова? Это я так сильно по нему скучала? Или сказались происшествия сегодняшнего дня?А он все продолжает томить меня, все крепче располагая руки кольцом за спиной. Не хочет отпускать, боится, что я сбегу... Прижимается ко мне, давая понять, насколько сильно возбуждён. А я лишь тихо стону в сотни поцелуев, которыми он меня одаривает, и ногами обхватываю его за талию. Разве есть у меня иной выход? Даже если есть, он мне теперь не нужен. Я просто хочу быть с ним, любить его, принадлежать ему, прочувствовать всего его.Чонин приподнимает меня чуть выше над собой и тихо мычит в поцелуй, ещё сильнее распаляя мое возбуждение, тысячами бабочек разлетающееся по всему телу. Дыхание перехватывает от такого напора, но, боже, как же я хотела всего этого. Стоит ли обманывать себя теперь, когда я дрожу,как осиновый лист, от одних его прикосновений? Нужно ли подчеркивать, что я, как сумасшедшая, словно в бреду, отвечаю на каждый его поцелуй? Мое сознание разлетается на тысячи осколков, а я даже не думаю собрать остатки здравого смысла. Я хочу утонуть в этом омуте сжигающих меня до потери пульса чувств. Да, теперь это мой выбор. И мне от него не сбежать. И лишь размеренное постукивание дождя возвращает меня в реальность, где мы с Чонином сходим с ума в собственном бреду.— Постой... — тихо шепчу, стараясь унять взбешённое сердце. Немного отвожу голову, а Чонин, как котёнок, следует за мной, слепо не желая останавливаться. Но и я того не хочу. — Пойдём, — произношу, аккуратно освобождаясь от его объятий и спрыгивая на землю. Он лишь непонимающе смотрит на меня своими затуманенными глазами и томно закусывает опухшие, покрасневшие губы. Боже, как же он невыносимо прекрасен... Хватаю его за руку и веду в здание, бессловно поднимаюсь вверх по лестнице, чувствуя, как Чонин трепетно сплетает наши пальцы, а мое сердце в этот момент ухает куда-то вниз, где мы до этого стояли. Он ничего не спешивает, а я и не говорю. Просто веду к себе в студию. Захлопываю за нами дверь. И поворачиваюсь к Чонину, который по-прежнему не желает отпускать меня. Пару секунд мы лишь смотрим друг на друга, нерешительно заламываю себе пальцы, боясь того, что уже безвозвратно. Мы оба знаем, зачем поднялись сюда, и теперь просто не знаем, с чего начать.Но вот минутное замешательство проходит, и Чонин льнет ко мне, зарываясь пальцами в мои волосы, целует медленно, не спеша сминая губы, опуская руки ниже, прочерчивая витиеватые полосы от шеи и дальше — к ключицам, впалому животу. Там он сталкивается с тканью хлопчатой футболки, которую приподнимает кончиками пальцев и проскальзывает внутрь, проводя холодными руками по разгоряченной коже. Судорожно вдыхаю, а горячая волна возбуждения проходится вниз по ногам, которые снова дрожат от волнения. Искуситель. Он просто искуситель. Каждое его чертово прикосновение отдается тысячами ожогов на моем теле, мне больно, мне приятно, я таю под напором его ласк, я желаю большего...— Нури... — шепчет он тихо сквозь поцелуи, а я только и могу что тихо постанывать и стараться сдерживать себя. Опускаю руки от его шеи к футболке и нетерпеливо снимаю её, моментально подавая новый поворот событий. Чонин послушно помогает мне, но снова залезает под ткань футболки, нетерпеливо поднимая ее и сминая меж пальцев кожу. До боли, до тяжелого шипения и тихого стона. А все потому, что я не спеша провожу пальцами по его животу и груди, задевая чувствительные зоны, от которых парень моментально подрагивает под моими легкими прикосновениями. — Прости меня... Слышишь... Прости... — тихо говорит он слова, от которых мне больно. Что за странное чувство? Я сейчас готова разреветься, как маленькая девчонка. Мне одновременно божественно хорошо и до одури больно... Слишком больно... По щекам текут слезы, и я машинально вспоминаю наш прошлый вечер, который случился несколькими месяцами назад. Я так же плакала. А он так же исступленно целовал. Но в это мгновение Чонин расслабляется, вся его страсть утекает куда-то через щели угрызений совести, и он выцеловывает каждую мою слезинку, вбирая ее в себя, словно прося таким образом прощение.— Прости... Прости меня, умоляю... — шепчет он, а я лишь поддакиваю ему и отвечаю на поцелуи, стараясь отвлечься от собственных мыслей. Нет, не хочу думать обо всем этом. Не сейчас. Притягиваю к себе лицо Чонина и углубляю поцелуй; вижу, как он сначала теряется, а потом с новой волной возбуждения отвечает. Он трясется, взволнован, грудь часто-часто поднимается, а сердце бежит галопом ко мне... Одним движением снимает с меня мокрую футболку, покрывая кожу прохладным воздухом. Но Чонин сразу притягивает меня к себе ближе и проводит руками по плечам, даря мне свою теплоту. Делает шаги к кровати, стоящей в углу и медленно опускает на неё, даря сотни будоражащих поцелуев по всему телу. Невесомо прикасается губами к шее, проводит дальше, по ключицам, целует чувствительную кожу на груди, а руками проскальзывает за спину, в попытках снять мешающуюся ткань. Нетерпеливо покусывает сосок через кружево, а я, уже не скрывая стонов, протяжно охаю, чувствуя, как по всему телу проходится электрический ток, все новыми импульсами раззадоривая меня. Я вся дрожу, я тону в его глазах, понимаю, что он — это единственное, чего мне хочется. Его руки, его дыхание, губы и волосы, сильная спина и вены, что бегут стайками по всему телу. Я хочу его, и кажется, возбуждение достигает непостижимого уровня, разгорая меня, как вулкан перед взрывом. Поэтому уже не вижу смысла сдерживать себя. Хватаю его за шею и резко опускаю на кровать, оказываясь сверху. Чонин не выдерживает секундного разъединения наших тел и моментально садится, притягивая меня к себе, страстно целуя губы, иступлено покусывая их, сминая под пальцами грудь, заставляя стаи мурашек пробежаться по всему телу. Боже, как же хорошо...Но теперь я чувствую еле сдерживаемое возбуждение Чонина. Сидя на его коленях, я физически ощущаю, как он упирается мне в промежность. Машинально совершаю пару фрикций, и Чонин сразу шипит мне в губы, больно притягивая нижнюю губу. Больно и до чертиков приятно. В этом весь Чонин, все наши с ним отношения, каждая наша встреча и разговор. Боже, когда я стала такой мазохистской... Когда мы поняли, что причинять боль иногда так сумасшедше приятно...Чонин больше не в силах терпеть. Он откидывают меня на постель и сильными руками со взбухшими венами снимает с меня шорты, ткань которых уже давно натирает и раздражает сознание. В черту лишнюю ткань... Потом такими же резкими движениями он пытается справиться с ремнём и своими шортами, но пальцы трясутся, и у него это получается со второго раза, когда я сама помогаю ему. Он смотрит на меня растерянно, как затравленный зверь, и умоляет одним лишь взглядом закончить это мучительное томление. И вот это секундное замешательство закончено. Мы неспешно опускаемся на мягкую кровать, Чонин трепетно целует внутреннюю часть моих бёдер, обжигает своим дыханием и чертовы бабочки разлетаются по всему телу, задевая каждую клеточку. А я, кажется, уже вся дрожу от его нежности и желания.—Ты должна знать... — шепчет он еле различимо, и я сразу напрягаю слух, чтобы не пропустить и слова. — Я правда... люблю тебя, — произносит он между поцелуями и дальше поднимается к чувствительной коже, совсем не ожидая ответа. Боже, это, наверное, настоящее сумасшествие, всё так быстро произошло... Слишком быстро... Чонин цепляет обеими руками ткань трусиков и медленно опускает, поцелуями поднимаясь от лобка к груди. Черт его подери за такую сжигающую меня до тла нежность... она раздирает меня на кусочки, я просто больше не в силах терпеть. Поэтому раздраженно ерзаю и трусь голой промежностью о него. Чонин лишь издаёт глухой стон и срывает с себя последние остатки одежды.Смотрит на меня, одним лишь взглядом спрашивая, готова ли я или нет. Ставит руки по бокам от меня и выжидает секунду. И тут я сама не выдерживаю, притягивая его к себе и завлекая в новый головокружительный поцелуй. И это действую на него, как сигнал ?Старт?.Медленно входит, давая прочувствоваться каждым миллиметром. Чертов искуситель, доводит меня до того, что я сама тянусь к нему, изгибаясь в спине, лишь бы ускорить этот процесс. Хочу его в себе, полностью, всего. Чонин лишь мычит напряжённо и прикрывает на мгновение глаза. А потом начинает делать медленные, но резкие махи, от которых у меня слабеет в ногах. Раз, два, три... и я теряю счёт времени. Лишь сильнее прижимаю его к себе, стараясь сделать расстояние между нами минимальным. Нескрываемые стоны разливаются по всей комнате, пошлые шлепки разносятся эхом в ушах, я тихо шиплю от удовольствия. Кажется, этот человек успел стать для меня центром вселенной, моим отравленным воздухом и основополагающей сознания, созвездием Большого пса и личным солнцем, которое ни черта не греет, а только бьет своими лучами поддых, не давая и шанса на выживание. Ненавижу его всем сердцем. Ненавижу и люблю...Чонин шепчет мне что-то невнятное, еле различимое. Стараюсь сконцентрироваться, но теряюсь в волнах наслаждения, которые все продолжают радиально прокатываться по телу.— Прости... прости... — произносит он, рвано целуя то шею, то губы, то опускаясь к груди. И места эти так горят, словно обжигая лавой. — Никогда... я не смогу... забыть тебя... не смогу... — продолжал шептать Чонин, а я тихонько уже всхлипывала. Но тут одинокая слезинка упала на мою разгоряченную кожу спускаясь вниз к ложбинке между ключицами. Чонин поцеловал это место, вбирая в себя слезинку. А потом упала и вторая, и третья. — Поэтому прошу... не убегай... не оставляй меня одного...И в этот момент он показался мне таким беззащитным. До одури нежным, до взрыва сознания раненным и потрепанным. Он страдал, он просил и умолял. Чонин в мгновение ока стал до невозможного трепетным. Такой ли он настоящий? Такой ли он в глубине души?Обнимаю его за спину и притягиваю к себе, цепляясь за него, как за последний шанс выжить. Сердце разрывается на тысячи осколков, а на глазах уже стоят слезы. Я прижимаю его к себе, лишь бы не видеть эти опухшие, измученные глаза напротив. А Чонин и не говорит ничего, лишь рвано целует в плечо, припечатывая своими губами собственнические символы, они горят, они обжигают кожу и проходятся по всему телу электрическими импульсами...***—Знаешь, я ведь правда все это время искал тебя, — шепчет тихо Чонин, перебирая в пальцах мои локоны. Второй рукой обнимает меня со спины и притягивает ещё сильнее к себе, обжигая спину своим дыханием.— Я верю тебе, — отвечаю машинально, смотря вперёд в то место, где находится портрет Чонина, аккуратно прикрытый тканью, чтобы не попадался на глаза. Это тот самый, последний его портрет, написанный мной. После всего я не решалась открыть его, взглянуть в глаза картине или выкинуть к чёртовой матери. Лишь таскала за собой повсюду, словно это мой груз грехов.— Все это время... ты вечно мне снилась, — произносит он, а я напрягаюсь, боясь того, что он имеет ввиду. Может ли быть такое, что...?— Что ты хочешь сказать? Какие ещё сны? — но вот он молчит секунду, вторую... Чонин мешкает, а мое сердце уже испуганном колотится в грудной клетке, раздаваясь эхом в ушах.— Ну знаешь... Иногда мне даже кажется, что я схожу с ума... Это как наваждение, и я ничего не могу контролировать, — шепчет он, проводя дорожку из поцелуев от локтя вверх к шее.— Вот как... — произношу, больше не имея и малейшего желания продолжать этот разговор. Нет, не хочу знать подробности, я уже поняла многое. — Но теперь-то я рядом. Я здесь...— Наверное, сейчас не самое лучшее время, но думаю, тебе стоит знать. Мы с Суджон расстались...—Чонин, послушай, — обрываю его и поворачиваюсь, стыдливо прикрываясь покрывалом. — Не надо этого всего, — смотрю ему в глаза, боясь высказать эти злосчастные слова, что уже который час рвутся из моей груди.— Что ты хочешь сказать? — спрашивает он взволнованно, бегая взглядом по моему лицу. Машинально целует оголённые плечо и руку. А я уже взрываюсь от чувств, что окутали меня. Это не то, всё не то...— Чонин... что ты чувствуешь? Скажи мне наконец правду, — спрашиваю и сама удивляюсь собственному вопросу. Он лишь ласково улыбается и проводит руками по талии. В его взгляде проскальзывает огонёк возбуждения, и я, кажется, заражаюсь им же.— Нури... я хочу тебя всю. И вовсе не в плане секса. У меня мозги отключается, когда вижу тебя. Не знаю, смогу ли донести ли до тебя. И как-то тупо говорить, что люблю... Нет, все не так. Нури, я не могу без тебя, — шепчет он обрывисто и одаривает новой волной поцелуев.— Если это судьба, то мы с тобой ещё обязательно встретимся... — шепчу ему в губы, растворяясь в этих сводящих с ума чувствах. Пусть хотя бы этой ночью я забуду все. Хотя бы этой ночью позволю себе быть с ним. А за спиной только и слышится размеренный стук дождя, который закрыл нас от всего мира. Мы одни, вдвоём, хотя бы в эту волшебную ночь, пропитанную тоской, муками любви и слезами.