1 часть (1/1)

— Олег, давай, давай, пошевеливайся! — подгонял кучерявого парня властный, тем не менее слегка усталый голос. Савченко с самого утра мельтешил по всему дому, ходя из гостиной на кухню, из кухни в спальню, а из спальни вновь в гостиную, всё время что-то подбирая с полок и перекладывая на другие места, что-то ища, а иногда просто замирая напротив шкафа с задумчивым видом. — Потом своей ёбанной перестановкой займёшься, мы вообще-то опаздываем! — Сложив руки на груди, Сащеко продолжал наблюдать за проносящимся мимо него словно молния – Олегом.— Да я готов! Подожди пару секунд!— Вижу я, как ты, блять, готов!В спальне слышится копошение с тихими матами, пока парень наконец не выходит из своей комнаты с расчёской в руке, попутно застёгивая манжеты на рукавах рубашки.— Давай уже сюда!В один шаг оказавшись рядом с Олегом, Англичанин резко вырывает из его рук расчёску и запускает свои тонкие пальцы в запутанные со сна кудряшки, которые уже не были такими длинными, какими он их запомнил когда-то. — Олег, сука, ты пол часа собирался, и тебе не хватило этого времени, чтобы нормально причесаться? — с укором в голосе, спросил Сащеко, ловя взгляд Олега в зеркале напротив.Савченко лишь что-то невнятно пробурчал в ответ, а Рома измученно вздохнул, но всё-таки посадил друга на диван, не сильно надавив ладоням на плечи. Он провёл зубчиками расчёски по каштановым волосам, от чего голова певца слегка откинулась назад.— Ай, ну больно же!— Ну, что я могу поделать? Терпи теперь!Слегка наклонившись, Рома легонько чмокает Олега в лоб, извиняясь за его запутанные волосы. Слегка придерживая патлы Савченко за корни, битмейкер начал чесать концы плотных кудрей, которые ни в какую не хотели расчёсываться и терять своей "пружинности".— Это ж надо так долго возиться! — высказал очередное недовольство мужчина. — Да ты ещё и вырядился!Олег лишь тихо улыбается, взглядом полным теплоты уставившись на их такое нелепое, но одновременно милое отражение: казалось бы, два взрослых и главное самостоятельных мужика, но ведут себя, как сосунки, недавно познавшие все прелести любви и научившиеся пользоваться такими невинными уловками как эта; а что, вы думали Олег просто так зажал между пальцами расчёску, так ещё и попутно занимался другим делом?.. Он прекрасно знал, что Рома не выдержит этого великого соблазна и поможет ему, ещё раз неосознанно показав свою привязанность к нему. Может, дело в самолюбии, но даже если оно и присутствует, то его здесь совсем немного.С тех самых пор, как произошло это неожиданное событие, Сащеко всегда рядом с Савченко. Кучерявый невольно вспоминает все те моменты, когда он, удручённо склонив голову над столом, сидел на кухне и непослушными пальцами сжимал прозрачное горлышко от бутылки высококачественного виски, закончившегося у него одного всего за каких-то пол часа. Тогда он отчаянно нуждался в поддержке; и каково было его изумление и счастье, когда он ощущал знакомую руку на своём плече и скрипящий голос над ухом: ?Да не парься ты, я же здесь, с тобой, всё будет хорошо?. Он поднимал глаза и с неописуемым удивлением таращился на мужчину, который с видом, будто бы так и должно быть, восседал на соседнем стуле с безразличным выражением лица.— Ты чего там, спишь что-ль? Думаешь, если на тебе очки, то я уже не увижу твоих глаз?Олег и правда на долю секунды прикрыл глаза, но лишь из удовольствия, которое он испытывал в тот момент.— Всё. Готово, — буркнул Рома. Савченко уже тянется за расчёской, чтобы отнести её обратно, только вот мужчина отводит руку назад. — Нет, нет. Знаю я, как ты расчёску понесёшь: сначала в ванную заглянешь, по дороге ещё мусор прихватишь; я сам всё отнесу на место, а тебе советую идти одевать обувь. — С минуту они смотрят друг на друга в зеркало, пока Сащеко, уже направляясь в сторону спальни, не бросает: — Я уверен ты найдёшь способ затянуть такой простой процесс, как завязывание шнурков ещё на пару часов.Да, он мог бы. Олег вновь улыбается удаляющейся спине, всё таки поднимается на ноги и, лениво потягиваясь, шаркает в коридор. Рома, наверное, никогда не догадается, но кудрявый специально так медленно всё делает. Ну нравится ему слушать ворчания битмейкера, ну и что с того? Нравится, как мужчина беззвучно цокает и закатывает глаза где-то в не поле его зрения; он просто чувствует это нутром.— Да ладно, не может быть – обулся! — с наигранным изумлением выдаёт Сащеко, к ещё большему эффекту вскидывая руки над головой. К слову, Рома уже давно был обут и расхаживал по квартире в своей обуви; слава богу, что он хотя бы следы за собой не оставляет.Савченко лишь с неизменной улыбочкой пожимает плечами, засунув руки в карманы узких чёрных джинс.— Ром, а ты кофе допил? — миловидно спрашивает парень. Этот вопрос прозвучал весьма несуразно, а битмейкер так и замер на месте, не сразу понял к чему это клонит кучерявый. Но он вовсе никуда не клонит, а просто хочет знать: понравился ли ему кофе, сделанный Олегом, или нет? Не даром он ведь с самого утра на ногах, хотя это тут вообще не при чём.— Нет ещё, — вновь бурчит в ответ он. — Нам некогда: такси уже давно ждёт внизу.Олег на мгновение корчит недовольную рожицу, морща нос.— Ну, а я ведь так старался!Сащеко лишь раздражённо закатывает глаза и трёт кончиками пальцев переносицу. Опять эти его: "ну я же старался!", "ну я же то...", "ну я же сё..."... ?А цель у всего этого одна: выставить себя молодцом?, — думал Рома, хотя сам подыгрывал кучерявому. Именно поэтому он пошёл на кухню и взял со стола свою кружку с уже остывшим кофе. И, выйдя в обратно коридор, прямо на глазах у парня залпом проглотил слегка горчащую жидкость. Пульс на каких-то пару секунд участился, а в глазах заплясали тёмные круги, но он их тут же отогнал прочь, замотав головой. Ещё чего, он не позволит какому-то несчастному напитку оказывать какое-либо, пускай пустяковое, но влияние на его бесплотное тело.— Доволен? — Мужчина с звонким звуком поставил стакан на деревянную поверхность полки.Олег лишь кратко кивнул. Ещё с полминуты они стоят друг напротив друга, пока Сащеко не прекращает эту идиллию.— Что ты стоишь? Мы идём или как?Битмейкер уже сам направился к двери, смутно понимая, что каких-либо действий от Олега не дождётся; в последнее время парень стал слишком задумчивым: часто, бывает, стоит в своих мыслях, не обращая внимания на окружающую суматоху. Рома иногда даже боится за Савченко; он, ненароком, не перегнул палку, когда что-то сказал или сделал? Ни он ли причина?.. Одновременно с Сащеко певец тянется к замку на двери, случайно соприкасаясь с длинными прохладными пальцами. Но руку не отдёргивает, а лишь крепко сжимает в безрезультатной попытке согреть. Он ведь и сам знает, что это невозможно, но верить – это единственное, что у него осталось. Да и Рома не против.— Идём, — мямлит мужчина, протискиваясь между Олегом и небольшим удлинённым комодом для обуви.Савченко не упускает такой соблазнительной возможности и перекрывает ногой путь к выходу, поймав Сащеко в импровизированную ловушку. Одной рукой он облокачивается о стену, прижимаясь теснее к грудной клетке Ромы, а второй переплетается с ним пальцами.Несмотря на утреннюю мастурбацию, его член вновь встал и упёрся в бедро битмейкера. Обжигающее дыхание Савченко приятно щекочет шею; в силу их разницы в росте это было неповторимым бонусом. Олегу приходится подняться на цыпочки, чтобы наконец поцеловать мужчину в его сухие тонкие губы; а Роме слегка наклониться. Но такие, казалось бы, на первый взгляд неудобства, приносят им целое море удовольствия.Сащеко нравятся такие повадки Олега: как он инстинктивно трётся плотным бугорком в джинсах о его ногу; как наполняет грудь воздухом и задерживает дыхание, лишь бы запечатлеть в памяти этот момент; как дрожащим языком проводит по его нёбу, еле ощутимо щекоча.Олегу же нравился сам Рома. Именно эту сторону их любви можно было бы назвать безусловной, ведь для Олега в Роме нет ничего такого, за что того можно было бы ненавидеть чёрной ненавистью, но без пригоршни фанатизма, который он испытывает к нему.Мужчина осторожно отстраняется, изящным движением рта ущипнув Олега за нижнюю губу.Они смотрят друг другу в глаза, и Савченко может буквально поклясться, что видит в этих слегка расширенных зрачках напротив настолько густой туман, через который невозможно разглядеть даже собственного отражения, словно Рома где-то не здесь... где-то далеко... где-то в своём мире и совершенно не думает о только что поцеловавшем его парне.— Пиздюк мелкий, — выдаёт битмейкер с растянутой ухмылкой. Он делает шаг вперёд, вынуждая Олега буквально уткнуться носом в ворот тканного пальто; тяжёлый, но такой знакомый парфюм врезается в ноздри того — Савченко с шумом втягивает ноздрями воздух. — Пошли уже. Такси заждалось.Рома вытягивает Олега из квартиры, словно это он, а не Олег, собирался куда-то поехать.Несмотря на первый взгляд нескончаемое количество ступенек от девятого до первого этажа, и наличие весьма приличного лифта в доме, мужчина отчаянно ведёт Савченко по лестничному пролёту, переступая за раз одну, а то и две ступеньки; кучерявый же лишь молча семенил вслед за ним. Сколько бы раз парень не возмущался, битмейкер всё равно твердил своё:— Олег, ты скоро совсем разучишься ногами шевелить – тебе в конце концов уже не десять лет: ты не можешь так шустро двигаться, но всё-таки про своё здоровье забывать нельзя.А, и ещё он часто говорил, что раз уж он о самом себе позаботиться не смог, то теперь навёрстывает упущенное на своём любимом Олеге. Нет, нет, никаких тайных садистических удовольствий в этом нет; разве что наслаждение тихих ворчаний и звонкий звук кроссовок о ступеньки; хотя, в каком-то смысле они здесь всё-таки присутствуют...Олег, как всегда, по привычке, усаживается на заднем сиденье довольно просторного автомобиля за водителем, оставив для Ромы его любимое место: за пассажирским креслом; у Сащеко-то ноги подлинней Олегиных будут, а водители такси нынче не отличаются миниатюрными габаритами. Этот жест — безусловно — умилял битмейкера; да что уж там скрывать, когда парень искоса смотрел на него таким выжидающим взглядом, что тот невольно краснел, скрывая лёгкий румянец за ладонью, а иногда просто молча отворачиваясь в сторону своего окна — настолько это было невинно. Таксист, ни слова не говоря, сдвинулся с места; заметив как пристально Олег на кого-то смотрит, он тоже глянул в сторону Ромы, но буквально тут же переключил всё своё внимание на дорогу; в наше время какие только сумасшедшие в такси ни ездят...Олегу же было совершенно наплевать на мнение других, ведь Рома, своего рода, был его единственным спасением, которое его действительно спасало. Даже алкоголь или сигареты не могли полностью заглушить продолжительную боль, а вот Рома действительно мог. Поэтому – пошли все на хуй, кто считает его безумцем.Как всегда: на протяжении поездки парни и слова не обронили в сторону друг друга — обычно они стараются не разговаривать в публичных местах, хотя мимикой иногда всё равно обмениваются, будь то улыбка краешком рта или искра озорства или недоверия в глазах.***Нудноватый и с хрипотцой голос таксиста скупо оповещает Олега о прибытии — хотя что-либо говорить было вовсе не обязательно: лишь увидев из поворота знакомый металлический сетчатый забор парень был готов буквально выпрыгнуть из машины. Настолько это место приелось к нему, что он уже, возможно, и жизни нормальной не представляет без еженедельного (минимум раз в две недели — этот срок был самым долгим) визита. Параноидально?.. Скорей всего. Мило?.. Ну... в каких-то смыслах, конечно же, да.Олег просунул мужчине пару купюр и, не дождавшись пока таксист что-нибудь скажет или не скажет ему о немного превышенной для какого-то угрюмого водилы оплаты, молча выскальзывает из автомобиля. Парень мог бы даже галантно открыть Роме дверь, но уж очень Сащеко этого не любит — всё время, когда они остаются наедине он ему читает лекции о том, чтобы парень наконец перестал вести себя с ним, словно с бабой, так ещё если это случается на глазах у посторонних. Поэтому Олегу вполне хватило предостерегающего взгляда, чтобы понять: лучше не сегодня, да и вообще никогда. В их ситуации это могло выглядеть особенно странно...По недавно появившейся привычке — засунув руки в карманы джинс, да ещё и ссутулив плечи словно от холода, которого на самом деле и не было — осень в этом году выдалась весьма сносной — Савченко широкими шагами двигается в сторону открытой калитки.Рома же, не торопясь, следует за ним, исподтишка любуясь "видом сзади" — он никогда в этом не признается, но это действительно так, — пока в его мыслях вновь не возникает образ давнишней походки певца: такой, казалось бы, даже немножко вприпрыжку, тем не менее навевающей непроизвольное спокойствие и доверие — а ведь кто бы мог подумать, что человека может настолько характеризовать метод переставления ног?.. Но битмейкер по натуре был слишком внимательным и чутким, поэтому такие мелочи замечал мгновенно, правда виду не подавал.Невольно заглядевшись на джин... спину Олега, Сащеко практически утыкается носом в мягкий "пушок" на голове своего друга, который внезапно замер на месте.— Ну что опять?.. — с едва уловимым раздражением в голосе пробурчал Рома, тем не менее назад не отстранился; такой родной запах волос за мгновение заполнил все прогнившие лёгкие мужчины и вызвал желание заменить весь имеющийся кислород на земле этим чудным ароматом.— Чёрт, цветы...Олег резко развернулся и, ещё больше нахохлившись, зашагал вдоль забора; он задумывался, а какого, спрашивается, чёрта эти бабки, промышляющие продажей цветов, так далеко торгуют от входа?.. Чтобы не смущать скорбящих?.. Не, они порой даже бывают наглей обычных бабок — такую цену за какой-то чёртов венок иной раз задрать могут! На самом деле, об этом парень не часто размышлял, лишь изредка — когда хотелось позлиться, ведь для Ромы ему не жалко совершенно никаких денег.— Опять ты со своими вонючками.Сащеко театрально закатил глаза и скрестил руки на груди, однако послушно последовал за Олегом. Хах, будто бы у него вообще был выбор...Иногда эта странная новоприобретённая привычка парня немного раздражала мужчину — ох уж эта вечная забывчивость... И проявляется она не то чтобы постоянно: в основном это одни и те же вещи, в какой либо степени связанные с Романом — вот как сейчас цветы, например. Для битмейкера она так же остаётся малозаметной — и вовсе не из-за серьёзности этой самой привычки, которая пока что остаётся стабильной; а может, просто кто-то "встал в позу" и принял своё отчаянное желание, как данное — неизбежное, в конце концов — и решил, что так будет даже лучше. Кто знает, кто знает...Придирчивым взглядом певец осматривает своего рода "прилавки" — на самом деле это обычные, выкрашенный зелёной краской столы для пикников с уже заранее вмонтированными лавочками и навесом-крышей — с выставленными в больших вёдрах с водой, а то и в пластиковых горшках цветами. Какие бы взять на этот раз? Хотя, смысл задаваться таким глупым вопросом, если он всё равно возьмёт красные гвоздики, так сильно напоминающие развивающуюся юбку женщины. Именно из-за этого сравнения, приведённого когда-то Ромой, Олег и берёт эти "грешные цветы". (А вы уже наверняка надеялись на ромашки, но не тут-то было; их здесь не продают, да и Сащеко в невеликом восторге от столь навязчивых из-за своего имени цветов)— Да бери самые дешёвые и не парься.Олег и не собирался, однако внимательно оглядел букетик на наличие каких-либо повреждений; но, не найдя их, он всё-таки молча заплатил пожилой особе и зажал в пальцах влажные стебли.— Идём, — словно для самого себя буркнул певец и направился обратно в сторону забора.В единогласном молчании они прошествовали через калитку на обширную и лесоподобную территорию.— Знаешь, а сколько бы раз мы сюда не приезжали, я чувствую себя здесь, как дома, — с лёгкой улыбкой оглядываясь по сторонам, заметил битмейкер. Олег лишь странно глянул на него, стараясь как-то сгладить напряжённое выражение своего лица. А ведь Сащеко далеко не дурак и знает, как относится к такого роду фразам Олег, но всё равно продолжает разбрасываться ими как ни в чём не бывало. Зато честно.Камень за камнем, муравейник за муравейником, да парочка простеньких скамеечек, больше смахивающих на лавочки, и они уже на месте. Вот она — немного в стороне от центра, тем не менее весьма заметная — могила Ромы Англичанина. Такая вся ухоженная, несмотря на то, что Олег не был здесь уже довольно давно — две недели — пожалуй, это один из самых долгих сроков его отсутствия. ?Наверное, кто-то недавно посещал тебя,? — промелькнула мысль в голове парня.— Да, да, мёртвые, знаешь ли, тоже уважают порядок и не любят жить в сраче, — ненароком замечает Рома, наблюдая за застывшим словно памятник Олегом.В такие моменты бывший битмейкер мог спокойно "читать мысли" Савченко, потому что именно сейчас он общался с ним. Мужчина уже всё наперёд знает. Знает, что означает это скорбное молчание Олега. Знает, что Олегу грустно и что тот, как истинный и самый обычный человек, пришедший на могилку своего друга, от чего-то пытается вплести себя в историю смерти безнадёжного человека. Но ему просто так легче. Легче думать, что ты чего-то сделал. Легче винить себя, а не уже умершего человека... Савченко поджимает губы и осторожно укладывает цветы на сырой грунт. — Прости, — тихо шепчет, низко склонив голову. Он чуть ли не сваливается на коленки, как делал это почти все предыдущие разы. Глупо, подумаете вы? Нелепо. В конце концов можно было уже как-то смириться и побороть в себе эту тупую, давящую на грудь боль, но для того, чтобы сотворить нечто подобное надо оказаться на месте того, на глазах у которого медленно умирал пылающий здоровьем друг. А ведь и правда — по Англичанину никто бы никогда в жизни не сказал, что он болен или что у него какие-то определённые проблемы с зависимостями. — Пожалуйста...Как провинившийся ребёнок, он крепко вцепляется пальцами в своё запястье, а его стойка становится напряжённой и прямой, за исключением упавшей на ключицу головы. — Не реви, — со вздохом говорит Рома и приобнимает Олега за плечо, одновременно облокачиваясь о замеревшую фигуру. — Меня и так из-за тебя тут все обсмеяли, — с игривым недовольством продолжает, — мол, что это за парень тут к тебе захаживает, и ты с ним всё время сюсюкаешься, вместо того, чтобы наконец принять свою участь и спуститься в ад! Рома не без тени улыбки на лице замечает, что своим трёпом успокаивает Савченко. Вот так всегда и происходит. Стоит лишь немножко развеселить Олега и вся эта дребедень — никому не нужная скорбь на время улетучивается. Ледяными пальцами Сащеко скользит по загривку парня, нежно поглаживая. Прикрыв на мгновение глаза, он трётся головой о шевелюру певца. — Я, конечно, понимаю, что ты любитель долгих визитов, но давай не будем задерживаться тут больше пяти минут, а?..Кудрявый тихонько фыркает, вымученно улыбаясь. Наконец поднимает голову, запуская руку в шатенистые волосы, по привычке слегка зачёсывая их назад. М-м-м... эти чарующие глаза в окружении розоватых от сдерживаемых слёз белков. Но нет, Рома ведь этого не любит, поэтому Олег не будет строить из себя жертву, и лишь вымученно, словно уже и сам устал от столь утомительного занятия, как посещение кладбища, скажет:— Ну ладно. Пойдём отсюда.А ведь не прошло и десяти минут, как они пробыли здесь — ?В гостях у Ромы?, как любил иногда говорить сам Сащеко. На самом деле все эти вылазки Савченко всегда ограничиваются вот такими вот короткими визитами; получается, что в них даже толком смысла нет, ведь на дорогу эти двоя тратят гораздо больше времени, нежели они проводят перед этим чёртовым камнем с фотографией битмейкера. Но, возможно, это действие слишком глубоко, чтобы его можно было понять и проанализировать. Ни Олег, ни Рома не считают себя великими критиками, во всём ищущими смысл — уже спустя тридцать секунд они бредут обратно по направлению к выходу, чтобы поймать такси и уехать обратно домой запивать вспышки горя. Похоже на психологически феномен. Наверное, так оно и есть, будь кто-либо из них психологом. Несмотря на такую бессмысленность и серость своего бытия — они продолжают жить такими резкими выпадами — туда и обратно. И каждый раз этот путь одинаков. Ярый энтузиазм — натянутое чувство радости — притворное спокойствие — сокрушение — улыбка. Они будут продолжать верить в то, что хотят, несмотря на неправильность сего утверждения, но смысл порой не самое главное в жизни — даже если это главное является твоим умершим "друг".