Часть 6 (1/1)
Дверь за Джесси захлопнулась, я снова остался один в опустившихся на город сумерках. Теперь уже спокойно, неохотно уступая силе притяжения, пошел снег. Медленный танец снежных хлопьев в желтых конусах света от редко расставленных вдоль аллеи фонарей неспешно, но верно продолжал укрывать от меня город. Желтый контраст, белоснежная изоляция. Невозможное желание оказаться дома, с чашкой горячего кофе, и, стоя у радиатора, смотреть на сказочную красоту из безопасного тепла тоскливым узлом завязывается в груди. Рука в кармане пальто непроизвольно сжалась на телефоне. Уже неважно. Когда доходишь до того, что начинаешь жить будто без кожи, голыми нервами наружу, последнее, что ты можешь – не напрашиваться на очередную порцию боли.В кармане отыскивается какая-то мелочь. Аллея уводит меня из парка к вокзалу. В снежном мельтешении люди, машины. Всем им нет до меня дела. Это хорошо. Блики света фар и мигающих вывесок теснят темноту и отражаются от заполненной падающим снегом высоты неба, как от потолка. Так спокойнее. На свои богатства могу позволить себе стакан горячего кофе. На сдачу – билет на автобус.Сквозь укрытые огромными хлопьями снега окна видны только проносящиеся мимо размытые пятна. Не помню, чтобы раньше в начале декабря были такие сильные снегопады. Впрочем, ?раньше? и ?позже? в моей голове перепутались, мое прошлое будто и не касается меня. Почему люди говорят ?мое прошлое?? Когда время уходит, оно становится ничьим.Здесь тепло, мысли сонно путаются. Оконное стекло холодит лоб. Нет, я не совсем сошел с ума, я знаю, что надо было попытаться сделать хоть что-то. Доминик прав - как лишний груз, я только тяну ребят вниз. Я так долго рассказывал ему, что ничего больше не могу. Наверное, мои слова все-таки дошли до него – ведь он фактически разрешил. Я понимаю, ты устал бессмысленно повторять, что все будет хорошо, потому что я не верил, устал давать мне время после очередного моего срыва, устал всегда преданно стоять за моей спиной, готовый помочь. Я сам очень устал от себя. Я все понимаю, Дом. Ты словно ремнями был привязан ко мне нашей дружбой, а я продолжал слепо изматывать вместе с собой и тебя, - пока от напряжения ремни не порвались, хлестнув по нам всем весом потраченного впустую времени.