Часть 2 (1/1)
Прошло еще несколько дней. Не знаю сколько, я сбился со счета. Я попросту не смотрел в календарь. Мое внимание было направленно лишь на него. Я боялся за него. Боялся оставить его одного. Вы бы не боялись за человека, которыйнеуверенно держался на грани нервного срыва? Тем более если этот человек вам дорог. Я думаю, вы меня понимаете. Рано утром он приходил в студию, в которой мне пришлось поселиться из-за этих обстоятельств, и до часу дня заседал за компьютер. Проводя все это время в компании шумно-дышащего монитора, не проронив ни слова. Он писал стихи… огромные стопы бумаг обнимали его с обеих сторон. Парни уже давно не наведывались в студию, я попросил их пока остановить ход действий нашей группы, пока Майк не придет в себя. Целыми днями я присматривал за ним в студии, потому что знал, если он засядет дома, он попросту уйдет в запой. К себе он меня не подпускал, лишь равнодушно махал головой на мои расспросы, не хочет ли он перекусить или передохнуть. Он весь исхудал. Нежно-смуглый оттенок кожи потерял свои краски.Пустые темные глаза искренне пропитанные грустью и усталостью. Я не смогу оставить его в таком состоянии. Он не разговаривал со мной уже около месяца, а может и больше, я не знаю. Я потерялся во времени. Единственное, что его спасало – это песни, которые он писал рядом со мной. Картины, которые он рисовал почти каждый вечер, вкладывая всю свою боль и ненависть. Он сам не хотел сидеть дома. Ему нужно было чье-то присутствие, пусть даже и мое. Всматриваясь в мои глаза, насквозь промокшие отчаянием и беспокойством, он попросту замыкался в себе, терялся в моих взглядах, постепенно рассеивая ненависть ко мне.После часа дня он уходил. Я даже не спрашивал куда, я и так знал. К Анне. Засиживаясь до вечера, при этом отключая телефон. Приходил как обычно после восьми, что морально, что физически убит и уничтожен.
***
- Майк?.. - он поднял на меня глаза, мутно вглядываясь в мои. Он только что переступил порог студии после очередного визита к жене, усаживаясь около меня, устало откидываясь на спинку дивана.- Что, Чес? - он… он… он впервые заговорил со мной! Он заговорил со мной! Немного растерявшись, я все же осознал то, что наконец-таки у меня есть возможность поговорить с ним.- Майк, прости.- Все в порядке… - дежурная фраза. Но тон… Что-то в нем не то, будто горький ком собрался внутри, не имея возможности раствориться.
- Майк… как Анна? – все так же смотрел на меня, будто видел впервые, будто вовсе не знал меня. Ели сдерживаясь… но, натянутая струна лопнула. Он резко прижался ко мне, тяжело дыша мне в плечо.- Майк, что произошло? – я сильнее прижал его к себе, глубоко вдыхая его запах, который нужен был мне.- Что случилось?Он медленно отстранился от меня, тяжело и с какой-то болью смотря на меня. Что-то серьезное произошло. Я просто это понял…- Ее больше нет... Ее больше нет у меня. Я потерял ее,- в голосе холод и дрожь, в голосе страх и обреченность, в голосе… - она была беременна… - с этими словами он просто встал и вышел со студии.Я не буду орать, я не буду устраивать истерику, я просто мертв. Я убил их. Из-за чего? Ради того, чтобы он страдал? Я этого хотел? За дверью послышались крики, вопли, скрежет битого стекла и глухие удары в стену. Не знаю, сейчас я ничего не чувствую, кроме желания оказаться на месте Анны и их ребенка. Поднявшись с дивана, я мертвой походкой пошел к двери, чтобы проверить как он. Открыв дверь, мое сердце сжалось в комок. В горле подступила горечь. Глаза предательски защипали. Я подошел к нему, садясь рядом на холодный пол. Дикий плач разрывал его изнутри.- Майк… - воздуха в легких катастрофически не хватало, - прости.Я резко сорвался с места, выбегая на улицу. Выйдя во двор, я пал на колени, растирая горькие слезы по лицу. Холодный ветер улицы пробирал до костей. Почему? Блять, почему? Лучше бы ты забрал меня! Я орал во все горло, мне искренне плевать, что происходит вокруг меня. Я забрал их. Я забрал их у него. Тварь, тварь, тварь!
Что было дальше, я помню смутно. Помню много людей. Помню, как чуть не ушиб кого-то, когда тот пытался меня успокоить. Помню разодранные руки до крови, клочья волос в моих ладонях, порванную одежду. Вскоре приехала скорая, которая вколола мне сильное успокоительное и снотворное. Мои глаза слипались, а в душе становилось пусто. Губы немели, руки затекали от веревок, которыми меня связали. Понемногу я проваливался в бездну. Я никого вокруг не видел, кроме него, стоящего позади толпы, грея нос в воротнике куртки. Я видел, он хотел подойти ко мне, но не смог. Он был сломан. Он был чужой. Его слезы, последнее, что я помню…***Я помню, как нам было хорошо. Как просыпался с улыбкой на лице, ощущая тепло твоего тела рядом. Помню те сладкие времена, забавные и нежные поцелуи по утрам. Теплые объятия и кофе в постель. Пусть и сопливо, и возможно даже глупая романтика, но все это было таким настоящим. Долгие вечера в компании парней. Ты не любил при них показывать свои чувства, а я все так нагло лез к тебе обниматься и целоваться, потому что попросту не мог без тебя, не мог не прикасаться к тебе даже в присутствии кого-то. Я помнил жаркие ночи напролет. В тебе было столько страсти и звериной похоти, но в то же время было столько нежности. Сладкий привкус твои хриплых стонов во власти оргазма, секса, похоти. Возможно, грубо, но все это было таким настоящим. Нам ведь было хорошо, верно? Неужели я думал, то так будет вечно. Неужели я надеялся, то ты не сможешь меня отпустить, забыть, просто наплевать на меня? А ты смог. И поплатился этим. Ты потерял ее. Ты потерял семью. Из-за меня. Мы в расчете. Хотя то, что натворил я, не заслуживает земного прощения. Не заслуживает твоего прощения. Я не видел тебя около полугода после того случая. Нашей группе пришел грандиозный конец. И все из-за меня. Моя истерика довела меня до психбольницы. Я это заслужил, получив диагноз – шизофрения. Хотя, это не так. Я просто замкнут в себе. Я замкнут в этих девяти кругах ада. Шизофрения – это только лишь моя маска от всех. Я понимаю то, что они мне говорят, но проблема в том, что мне на хрен не нужны их слова. Мне плевать на их диагнозы и выводы моего психического состояния. Ведь. Я смертельно болен. Разве есть что-то важное теперь в этой жизни? Есть. Ты. Но теперь, нет. Ноль. Врачи говорят, что мне осталось около недели, может больше, не знаю. Хотя теперь плевать. На все плевать. На всех плевать. Я уже труп. Слеза падает на наши фотографии. Там, где мы вместе, обнимаемся. Там, где мы целуемся. Там, где мы в прошлом. Врачи оставили мне те вещи, которые я просил. Листы бумаги, куски угля и наши фотографии. Я помню, как ты учил меня рисовать. Нежно держа кусочек угля в моей руке, придерживая своей. Плавно проводя линии за линиями, тесно прижимаясь всем телом к моей спине, даря тепло. Теперь я рисую только тебя. Твои силуэты. Везде ты, ты, ты. На белых мягких стенах только ты. Я болен тобой. Я уже смерился со смертью, но я не смерился с тем, что не смогу больше тебя увидеть. Я не знаю, где ты, не знаю, как ты. Я бросил тебя тогда, полгода назад. Оставил одного. И в этом моя ошибка. Моя слабость. Я люблю тебя, Майк.