Почти эксод (1/1)
—?Мда-а-а… —?задумчиво протянул Дионис. —?Зря ты так. Я тебе по дружбе, а ты по больному…—?Он сам виноват. —?Вестник и сам не понимал, на кого он больше злился. На себя? На Эрота, сорвавшего задание?Со двора доносились голоса, бряцало оружие, десятки здоровенных глоток орали на все Фивы: ?Ха-ай, гроза над морем! Иэ-эх! Тифону врежем…?—?Как думаешь, улетел? —?Бромий озабоченно глянул на двери в андрон, через которые вваливались мокрые, заляпанные грязью воины, смотрящиеся в доспехах могучими, как древние титаны.Радовались, что вернулись, что живы, что огонь в очаге и в доме пахнет горячим хлебом. По углам визжали рабыни. Служанки обносили всех вином. Во славу Зевса плескалось на мокрый порог багряное.—?Куда он мог улететь? —?буркнул Вестник. —?Сам не видишь, папа сердится и погода нелётная. Пошли отсюда. Я знаю, где он.Он выбрались из дома незаметно, да и немногие обратили внимание на пошатывающегося пьянчугу и закутанного в драную хламиду бродяжку. Только дремавший на углу стола здоровяк?— гонец от Креонта?— вдруг поднял голову и посмотрел им вслед. Непонятно смотрел. Задумчиво.…Храм Афродиты, возведённый на пологом берегу Исмена, совсем обветшал. Портик с колоннами грозил рухнуть. Креонт после рождения дочери начал строить новый, повыше, вблизи Кадмеи, а этот постепенно приходил в запустение. Сюда почти никто не ходил. Гулянье в городе продолжалось, и снизу, с поливаемых дождём улиц, доносились только его отблески?— крики, взрывы смеха, далёкие огни процессии ко дворцу басилея.В глубине мегарона было темно и сухо. Тусклый свет снаружи проникал сквозь вход и через дыры в полуразрушенной крыше. Там между рёбер стропил попискивали потревоженные летучие мыши. Вестник зажёг прихваченный из дома Амфитриона факел, выхватил из темноты кривую и косую тень. Эрот сидел, сгорбившись, на ступенях возле алтаря. За алтарём на стене проступало в неверном свете огня рельефное, высеченное в светлом известняке раскрашенное изображение. Вестник всмотрелся?— да, она, Афродита Золотце. А позади неё, прямо у отбитого угла?— остатки фигуры. Уже не поймёшь, кто там был?— только тщательно прорисованные крылья да кусок ноги в критской высокой сандалии остались. Вестник сел рядом. Молчал. Дионис взял с алтаря спелое яблоко, вгрызся с громким хрустом. Кто-то из поклонников золотой богини всё равно наведывался и, видать, совсем недавно.—?Я не знаю, как так получилось… —?Эрот вдруг заговорил, и Вестник вздрогнул?— таким чужим, совсем незнакомым показался голос. —?Он смотрел на неё и смеялся. Там ручей был среди камней и белая глина. Они играли и лепили что-то. И она перемазалась вся. Руки и волосы… По уши, короче. И он тоже. Он так смотрел на неё, когда она смеялась, и плескал водой. Брызги стояли до неба. Солнце в глаза. И я…—?И ты не удержался…—?Я баран косорукий… Одна стрела… Одна… А потом уже поздно было…Он помолчал.—?Я просил прощения.—?А он?—?Он сказал, что нельзя извиняться за подаренное счастье.Эрот сидел на ступеньках и тихо всхлипывал, уткнувшись носом в колени. Вестник молчал. И Дионис у входа тоже. А снаружи шёл дождь…