Ветер седьмой - Jaehyun x Taeyong (1/1)

Юно, прямой, как палка, сидит напротив. Тэён решительно не смотрит ему в глаза, отводя взор на рельеф стен, обивку дурацкого дивана, на котором сидит Джехён.—?Уверен?—?Да, так будет лучше для меня, так что… —?старший пожимает плечами, тепло улыбаясь.—?Ладно. —?Юно отвечает улыбкой, но цепляется похолодевшими пальцами за чашку с горячим чаем. Оказывается, это сложно, сохранять лицо безмятежным и улыбающимся, когда внутри рушатся города и выходят из берегов океаны. —?Ладно.Тэён треплет младшему причёску и, оплатив счёт, выходит из кофейни. Ничего. Юно ещё школьник, а значит быстро придёт в себя?— не тот возраст, чтобы месяцами оплакивать неудачные-неудавшиеся-неудавившиеся отношения. В конце концов, они не так долго были вместе, чтобы Юно разламывало на куски.Как разламывает сейчас Тэёна.Он прикуривает, методичным движением поднося зажигалку ко рту, выпускает струйку дыма в прикрытое облаками небо. Кивает себе на мысленное ?так и вправду будет лучше, Юно? и быстрым шагом решительно растворяется в толпе, поглощаемой метрополитеном. Парень чувствует себя персонажем фантастического боевика, где герой садится в кар, что идёт по тоннелю мимо центра Земли. На самом деле, он проезжает лишь несколько станций чуть глубже края планеты, слушая the scorpions на минимальной слышимости, позволяя шуму жизни слиться с бессмертным still loving you, создать лучший саундтрек к отведённому ему, Тэёну, эпизоду. Когда-то он и вправду думал, что главный герой, на деле?— эпизодический. Это не его фильм?— Джехёна.У Тэёна в рюкзаке документы для перевода в университет Сан-Франциско.Будто по команде, почти ровным строем?— дай каждому автомат в руки, получится армия, как в кино,?— с другими пассажирами Тивай движется к переходу. В груди растёт пустота, всё большая с каждым шагом. ?Всё правильно. Правильно?. ?Это не смертельно,?— думает Тэён, обнимая поручень, упираясь лбом в своё плечо,?— Переезд?— не смертельно, без Юно?— не… смертельно?.Воздух Сан-Франциско больно сжигает лёгкие.Тэён отчаянно цепляется за воспоминания.за новых знакомых.за пары в новом университете.за воздух.за сессию, которую едва ли не заваливает?— тоска кислотой разъедает внутренности.за переполненную фотографиями память телефона.за Юно.за Юно.за Юно.Покрасить волосы в розовый?— по пьяни?— ладно.Писать сценарии к короткометражкам на парах, в пол-уха слушая лектора?— ладно.Написать длиннющее письмо-исповедь, заклеить в конверт и положить на тумбе у входной двери?— тоже по пьяни?— тоже ладно.разорвать его к чёртовой матери утром, (осколки) обрывки сжечь, а пепел пустить по ветру на восток?— ладно.Тэён живёт в режиме университет?— дом?— университет первый месяц. Со второго он ходит с однокурсниками на выставки, зависает в арт-кафе, выгуливает свой новый скетч-бук, наворачивая круги по городу, прячась в тихих скверах, боясь спугнуть очередной сюжет, отрывистым, едва понятным почерком заносимый на крафтовые страницы. Сверстников вокруг много?— милая мордашка, забавный акцент, отсутствие пары, горящие глаза, успехи у тирана всея университета,?— большинство?— скучные и продажные, пустые. Остальные не имеют ничего общего с Юно.Чон Юно Чон Юно Чон Юно?— чух чух чух?— тук тук тукТэён обещал не забывать, быть рядом. Тэён выпивает вечерами виски, жжёт благовония из китайского квартала, пишет новые письма, с к у ч а е т. Он наблюдает, но издалека. Сидя на диване в Сан-Франциско, в режиме ?инкогнито?, сёрфит социальные сети Юно. Чувствует себя сталкером, когда оставляет анонимный комментарий к последнему посту в блоге младшего. За два месяца слог заметно улучшился?— сказывается подготовка к выпускным экзаменам? —?он пишет чувственно, Тэён чувствует каждый символ его текста волокнами души. Из него получится очаровательный педиатр или кардиолог с золотыми руками, травматолог, похожий на любимого плюшевого медвежонка из детства, который любую травму залечит, будто слезами феникса.Парень сворачивается на диване, кутаясь пледом, представляет себе Юно посреди первого семестра меда: синяки под глазами?— размером с обычный медицинский справочник в нескольких томах, похудевший?— о рёбра можно резаться, глаза уставшие, но счастливый?— сдал гистологию с первого раза, один из четырёх счастливцев на потоке. Тэён улыбается, представляя, как Юно, забывшись, прожигает ткань своего халата на самом видном месте. Улыбается, представляя, как Юно отрабатывает на нём технику оказания первой помощи, а потом смотрит лукаво, когда ?бессознательный? Тивай подминает его под себя, чтобы рассмотреть внимательно, поцеловать мягко.Тэён в Сан-Франциско, на диване, в режиме ?Инкогнито?.Проходит осень, зима, осеньзималето, годы, лета.Тэёну двадцать восемь, семья, малютка дочь с глазами цвета жжёного сахара.фотография Юно с выпускного Националього Сеульского в телефоне в том самом халате, только не прожжённом на самом видном месте.дыра в душе, рядом со свечкой любви к дочери и угольком?— к жене.Время не щадит никого, не жалеет. Путешествия через центр земли всё ещё недоступны обывателям, Тэён мотался бы, как на работу?— хоть одним глазом взглянуть, мельком коснуться. Юно не вспомнит его?— столько воды утекло, девять лет?— не шутки. Всё это далеко не шутки.Постапокалиптика или просто фильм-катастрофа, Тэён чувствует себя персонажем одного из них. Фильм всё ещё Тэёнов, главная роль?— тоже, вторая пока свободна. Город стоит, на выезде пробка, миль на десять: какой-то уродец неудачно проскочил под поездом. Тэён волнуется; сжимает руль тонкими пальцами, напрягается, ударяя несколько раз по прорезиненному корпусу. Легче не становится, хочется курить. Хочется в Сеул. Хочется назад, не уезжать, не уезжать так, быть сейчас рядом, пить дурацкий малиновый чай из одной кружки на двоих, жечь благовония, срываться за чизкейками среди ночи, греть замёрзшие ступни о чужие лодыжки.Тэён открывает глаза. Пульсометр размеренно пищит слева. Справа в локоть?— в вену?— капает лекарство. Тэён закрывает глаза. Беззвучно смеётся: герой попадает в переделку и угождает под машину, как тривиально. Тивай попросту начинает задыхаться в машине, скованный паникой и болью принятых решений. Так лучше.так лучше.т а к л у ч ш е.А врачом, по закону жанра, обязательно окажется Юно, потому что это всё, как в чёртовом кино, сейчас дверь отъедет влево, и на пороге палаты в белом халате с тёплой улыбкой, пахнущий облепихой и, конечно, мятой…Чон Джехён появляется в палате раньше, чем Тэён успевает завершить ассоциативный к слову ?Юно? ряд. Тот заносит в бланк показатели приборов, уменьшает дозировку лекарства, внимательно осматривает, словно сравнивая с Тэёном из воспоминаний; он садится на постель старшего, снова смотрит на него внимательно, но мельком, улыбается уголком губ. ?Наваждение чистой воды,?— думает Тэён,?— обычный приём в фильмах о грустной любви?. Юно треплет его по макушке, пожимает плечами, выходит из палаты, оставляя наедине с собой. Мысли больше напоминают третьесортный хоррор, который заканчивается?— символично?— моргом. И в этом фильме Тэён считает себя полноправным главным героем.Тэён открывает глаза. Он на диване в гостиной на первом этаже маленького арендованного дома, за окном ливень, всё серо-аквамариновое, красиво и хрупко. Дженни сопит, уснув в кресле, положив ладошки под щёку. Тэён улыбается, смеётся даже тихонько: кретин, видит в собственной дочери грёбанного Юно.?Я люблю тебя,?— инкогнито из Сан-Франциско, так и не набравшись смелости посмотреть в глаза,?— я всё так же безумно люблю тебя?.Суджон садится рядом, держит в руках черновой вариант ?Книги семи ветров?, распечатанный на домашнем принтере, ложится Тэёну на бёдра, вчитываясь. Она задумчиво кусает губу, смотря на супруга. Невесомо касается его плеча, привлекая внимание.—?Не хватает одной, Тэён, расскажешь мне?