Звонок другу. Тимур и его команда) ГеомеТРИя)) (1/1)

—?Привет! Слушай, у тебя есть для меня немного времени?—?Нет, но найду. Что-то срочное? Важное?—?В смысле нет? Как это нет? Охренел?! ?? Важное. Но не срочное. Когда можешь?—?На следующей неделе. В четверг. Возможно.—?Э…Нет, прости. Может, пятница?—?Нет, прости…После жарких телефонных дебатов они, наконец, сошлись на вечере воскресенья другой недели. Вздохнув, Шилов положил трубку. Он ужасно, ужасно соскучился по своему другу из УСБ. И ему очень хотелось увидеть его просто так, не по делу. Им нечасто удавалось увидеться, и как правило ненадолго, и по какому-то вопросу, который не оставит им шансов просто получше узнать друг друга. Ну, его-то, Шилова, каждая ворона в этом городе знает. А уж в его любимой конторе… А вот он про своего нового друга знал совсем немного. Больше, чем просто коллега по цеху. Но ему было мало. Он так и не решил окончательно, можно ли ему доверять, и насколько. Хотелось, чтобы можно. Хотелось, чтобы полностью. Он не мог определить природу силы, которая тянула к нему, как магнитом. Может, потому что он единственный из УСБшников, кто относился к нему хорошо… Хорошо! Да откуда он знал… Нет-нет, да и промелькнет сомнение, что он дружелюбничает с ним для того, чтобы узнать о нем что-то такое и снабдить своих коллег и свое начальство ?козырями?. Это было маловероятным. В это очень не хотелось верить, и он был склонен доверять ему?— он вообще ценил людей, которым можно доверять?— но знаком был со всяким. У него были надёжные, верные друзья: Джексон, с которым не соскучишься, и Паша, на которого всегда можно положиться. Чего ему не хватало? Он обожает их, они для него как вторая семья, он знает их как облупленных…но ему хотелось какого-то ?огонька?. Искорки. Чего-то нового и интригующего, щекочущего нервы… И вот она?— ?искорка??— промелькнула. И, кажется, разожгла в груди пожар. Главное, чтобы не случилось короткого замыкания… Он сберегал в памяти каждую их встречу?— их было мало и они были короткими, и от того особенно ценными. Он с нетерпением ждал воскресенья и молился, чтобы не грянула молния, которая заставит их бросить все и лететь выручать мир. Ну или просто делать то, что велено… Нет-нет, а выпадет свободная минутка?— и где-то в глубине сердца затеплится предвкушение их долгожданной встречи, будто ему обещали желанный подарок.Календарь стал тоньше на один лист…Отдельная глава, трилистник на удачу.Сплетётся, как коса, дорога на троих.Идти или лететь, платя собой без сдачи,Идти, как будто петь, когда весь мир притих.? Это было как надо??а ниже будет как НЕ надо))Покинув кабинет ?любимого? начальника, Мамедов направился к своим коллегам. Обычно он слегка нервничал, когда Демидов, внимательно изучая его взглядом, интересовался ходом работы или выдавал новые поручения. Поэтому он выходил оттуда со вздохом облегчения и спешил в кабинет, где они работали.Подходя к полуоткрытой двери, он услышал реплики оживленной дискуссии. Он подошел поближе?— и замер у входа. Потому что реплики были про него. Он слушал, скрывшись за створкой двери, слушал, бледнел и краснел, узнавая много нового о себе и своих коллегах.Спасибо, друзья…—?Слушай, я тебе такое расскажу?— с дуба рухнешь! —?воскликнул один из них и зашептал своему собеседнику на ухо, иногда хихикая, шептал так горячо и так громко, что УСБшник, притаившийся за дверью, понял, о чем была речь, и покраснел еще сильнее.Выслушав окончание разговора, после которого последовали, судя по всему, обнимашки, и громкий поцелуй?— чмокнул в щечку, он направился в кабинет неотложных дел. Ему было очень неловко, но он чувствовал, что по щекам катятся слезы?— и никому не следовало этого видеть.Он не знал, что один из них просто-напросто ему завидует, а второму и вовсе навешали лапши на уши.Он закрылся в кабинке, и, прислонившись к двери, продолжал плакать. Он не то чтобы удивился?— нет, он за годы своей работы на такое насмотрелся, что его было трудно удивить или разочаровать. Просто ему было обидно, что такое произошло именно с ним. Ему хотелось работать с теми людьми, которым он мог бы доверять, с кем он бы мог быть искренним. И самое главное. Самое обидное. Он знал, что бывает по-другому. Он вспомнил Шилова и его друзей. Его надежных, верных, искренних, преданных друзей. Которые искренне радуются его успехам, которые всегда помогут и пожертвуют собой ради друга. И от того, что такой пример совсем рядом, но его не касается, было особенно обидно. Но был человек, которому он доверял полностью и безоговорочно. Это был Шилов. Вот кого он искренне любил. Вот кому он искренне верил. И уважал. Этот человек всегда все делал по-своему, какими бы трудностями это не оборачивалось. И он никогда, никогда не скажет, что белое?— это черное. И уж конечно, он не предаст своих друзей. В круг которых он, Мамедов, скорее всего не входит. Он не знал, насколько Шилов ему верил?— хотелось бы, чтоб верил. И он больше склонялся к этой мысли. Но если это было не так?— он бы не удивился. Просто это сделает больно. В очередной раз. Он знал, видел?— по глазам, по жестам, по мимике, что Рома хорошо к нему относится. Но он не знал, имеет ли он лично для него какую-то ценность. Или он просто один из многих, а Рома?— он добрый, и ко всем людям относится хорошо. Ну, кроме тех, кто делает другим плохо. И кто посмеет тронуть тех, кто для него значим. Скорее всего он просто рад, что нашелся УСБшник, с которым можно посоветоваться, который попытается чем-то помочь. Он ради него готов был на многое?— но свою работу он любил не меньше?— как и Ромка, это ему в нем нравилось отдельно. И ему приходилось как бы ходить по канату, выполняя две задачи?— помочь Роме и удержаться на своём месте, не напустив на себя каких-то там подозрений. Он помнил, что в конце недели их ждет встреча?— интересно, по какому поводу на этот раз? Рома сказал, что по важному. Он ждал ее?— даже если это будет на полминуты, даже если все сведется к обсуждению какого-то делового вопроса?— он будет рад, он ценил каждое мгновение, проведенное вместе, и был просто счастлив видеть Рому живого и невредимого, свободного и решительного, довольного и воодушевленного. Он очень надеялся, что встреча не сорвется.Умыв глаза и вернувшись кабинет, он не застал там своих оперов. Зато на столе, там где он работает, лежала какая-то бумажка, которой прежде не было. Она была слегка замаскирована под бумаги, но уголок торчал?— он сразу это заметил. Он вытащил листок бумаги, перевернул и прочиталТреугольник возможен только тогда, когда один из углов тупой.Ухмыльнулся. Нетрудно было понять, кого именно наметили на роль тупого. Спасибо, друзья. Перевернув бумажку, он изобразил равносторонний треугольник (ну, как получилось) и отметил что каждый угол равен 60o. Оставил листок на столе и удалился.Рома незаметно для себя уснул за столом, а Джексон, сопровождаемый внимательным взглядом и тёплой дружеской улыбкой Арнаутова, накрыл ему плечи своей курткой. Он отметил, что Шилов улыбался во сне?— хитро и довольно, даже слишком.